Шарада - Руслан Каштанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Айдын ожидал подобной реакции, и поэтому ему было легче сохранять хладнокровие. Но он был потрясен самому себе: весь вид беспрекословного повиновения сложившейся ситуации вызывал в нем сочувствие и даже некоторую жалость к этой молодой женщине, в компании с которой ему довелось впервые в жизни испытать пусть и приблизительное, не точное, не до конца оформленное, но все же чувство дружественности. Раньше с ним такого не случалось. К чужой дружбе он был ровен, а к женской неспособности проявить черствость в стрессовой ситуации относился больше с нисхождением – в этой природной данности ему виделся огромный минус.
То, что сейчас происходило с Диной, стало для Айдына откровением. Но, как и всегда, он даже не подал вида.
–Да, – сказал он ей, – старый комод. Найти его и открыть. И быть сильной, Дина. Нужно быть сильной, не забывай об этом.
–Ты пойдешь со мной?
–Нет. Я останусь здесь. Кто-то должен остаться на стреме. Всякое может случиться. Я не могу быть уверен до конца… – Он понимал, что ее нужно подтолкнуть, и решил добавить: – Ты сможешь, слышишь!
Дина кивнула, и решительно открыла дверцу, впустив вовнутрь холодный ночной воздух. Она покидала салон с той симфонией звуков, которая рождается, когда человек в глубокой тишине выныривает из комфортной утробы современного автомобиля: язычок натянутого ремня высвобождается из плена пряжки, ремень вытягивается в привычную вертикальность, а кресло прощается со своим пассажиром, сохраняя его фантом.
Он дождался момента, когда она зашла в дом, и тьма поглотила ее.
Он вышел из машины и неслышимо двинулся вслед за ней…
Утро начиналось с разминки тела и концентрации ума. Пятиминутная растяжка, доведенная до автоматизма, помогала появиться солнцу из-под линии горизонта, отделяющей сон от бодрствования, которое проливало свет на поверхность сознания, на ту ее сторону, где, подобно душам умерших во тьме, метались несколько лишних мыслей, и лишь парочка важных. Необходимо было отделить зерна от плевел. Расставить приоритеты. Обнаружить цели.
Два десятка отжиманий попросили подождать какое-то время, а затем снова пропустили вперед бегущую линию раздумий, которая с каждым новым шагом – контрастный душ, быстрое бритье, сытный завтрак – становилась тоньше, до того момента, пока не превращалась в тонкий звон, фиксируя мысль в одной точке.
–Ну что ж, – говорил Айдын своему отражению, которое уже подружилось с новым днем, – время веселиться!
И он отправлялся навстречу своей жизни, чтобы в очередной раз заглянуть ей в лицо, и получить от этого моральное удовлетворение того типа, какое обычно наступает после хорошей встряски.
Всякий день готовит что-то новое.
Невольно оглядываясь назад, на эту долгую вереницу часов и минут, на этот черный клубок событий, Айдын обнаруживал в хаосе порядок. Не так давно он был способен только лишь сердито шипеть на врага; теперь же появилась возможность расчертить собственные границы, четко разделив территорию на свою и чужую.
Айдын отдавал себе отсчет в том, что он стал тем, кем он был сегодня, благодаря своим наставникам.
Нынешним ментором (четвертым по счету) была профессор психологии Нелли Артуровна. Для Айдына она была просто Нелли. Только ему позволялось в неформальной обстановке называть своего учителя коротко, по имени. Однажды она сама попросила его об этом, скромно прибавив, что в душе она все еще чувствует себя молодой.
Стоило отдать ей должное. Она перевоспитала его, помогла ему ощутить незримые грани воспитанной мужественности, в которых нервный подросток способен перерасти в усидчивого юношу. К его незрячему солдафонству она прибавила честолюбие и доблесть. Она рассеяла в нем мрак невежества и научила следовать свету бесконечного саморазвития. Она подарила ему ценности, которые он принял, взял на веру и неукоснительно следовал им.
Айдын был безгранично благодарен ей, и порой с теплотой в душе вспоминал то время, когда завязывались их отношения – ему казалось, что он наконец-то встретил родную мать, ту, которой он никогда не знал, не видел и не слышал. Теперь данный факт выглядел, как сентиментальная слабость, с которой трудно было поспорить – Нелли действительно проявляла материнские черты, достойные похвалы.
Неизвестных Айдыну родителей всегда заменяли менторы – сильные и волевые люди. В итоге, из мальчика-сироты вышел строгий молодой человек, не знающий атмосферы обыкновенной семейственности, и ориентированный на весьма нестандартные цели, отличающиеся от привычной схемы родиться для того, чтобы создать еще одну социальную ячейку и продолжить свой род.
В этом месте Айдын предпочитал оборвать свои нередкие размышления. Он не знал, нужно ли благодарить судьбу за то, что с ним стало, и чего с ним не было. Глубоко внутри себя он все еще стоял на перепутье.
Сильный характер не беспокоиться в отсутствии друзей. Ему с головой хватает самого себя.
Дружба обходила Айдына стороной. Он не находил отображения своих эмоций в других людях. Его сила воли и состояние пытливого ума останавливали даже легкую волну товарищества, случайно посланную разными людьми в разные времена его недолгой жизни.
Без проблем он был способен найти общий язык с любым встречным, если тот, конечно, не проявлял упрямого нежелания общаться. Айдын выбирал маску, создавал вокруг себя иллюзию и заставлял поверить в нее. Он был мастером перевоплощения, прирожденным хамелеоном и королем маскарада. Ложь украшала его бытие. Выдумка служила мостом к собеседнику, который Айдын безжалостно уничтожал, как только понимал, что завладел чужим умом, а иногда и сердцем.
Он никак не мог и помыслить, что настанет день, и вдруг приоткроется темный занавес, и забрезжит свет дружественности, который не сможет привлечь, не станет предметом исследований и не вызовет любования; но будет оплотом новых эмоций, таких теплых и порой проницательных.
Оказавшись в университете, Айдын долго держался аутсайдером. Он приезжал на своей машине и моментально привлекал к себе внимание окружающих – его высокий рост и спортивная осанка не могли не вызывать скрытого восхищения даже у самых заядлых завистников. В том, как он себя представлял, в его походке, в строгости взгляда – во всем этом отчетливо чувствовалось мужское начало. Чаще всего именно таких парней девушки находят весьма привлекательными (опасность, таящаяся за образом таинственности, есть слабость ума не только доброй доли юных леди, но и молодых женщин в том числе). Те студентки, что заручились овладеть этим загадочным юношей, хоть и ощущали вокруг Айдына ореол опасности, по обыкновению полагали, что все это до первого откровенного разговора, когда мужчина превращается в маленького мальчика, которому нужна еще одна мама. Они же в итоге вынуждены были не только разочароваться, но и не на шутку испугаться, если обладали хоть какой-то каплей ума. После некоторых бесед с Айдыном становилось ясно, что парень действительно занимается
