Шарада - Руслан Каштанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Айдын тоже разделся до нижнего белья – боксеров темного цвета – и лег на свободной стороне двуспальной постели. Он знал наверняка, что с пробуждением Тима одолеют мысли разного толка, и потом, как всякий зависимый от спиртного человек, он будет жалеть о том, что снова напился до беспамятства, и теперь не помнил, что конкретно было ночью.
Так и должно было быть. Айдын добивался этого эффекта.
Пусть Тим забьет себе голову романтизмом и чувством вины.
Но там, за толстым слоем льда поверхностной мысли, Айдын доберется до самых глубин, и поселит в нем уверенность в том, что принести себя в жертву – есть большая честь и редкое предназначение; что он открывает этому миру еще один проход, новый путь. И то была истинная правда – жертвенность способна была дать миру иное дыхание.
Тим должен верить в это. Ибо без веры все теряло свою силу…
Айдын использовал любой удобный момент. Как только опьянение Тима достигало своего апогея, Айдын начинал разговаривать с ним, почти как гипнотизер со своим пациентом. Айдын щелкал пальцами, и то был сигнал для Тима к активному слушанию; в эти моменты включалось подсознательное Тима. Оно вбирало в себя информацию. Двери были раскрыты настежь, и враг с легкостью проникал извне, совершенно незамеченный.
Конечно, всем этим лучше было заниматься будучи находясь наедине с Тимом. Обычно это происходило дома, или в машине. Но если выпадал случай вне стандартной обстановки, а поблизости не было никого из знакомых, Айдын без сомнений заводил свою уже привычную «песню», от которой сам уже немного подустал.
–Ты ключ к божественному, Тим! Только ты!
Как-то раз Тим стал засыпать, когда они сидели за баром в ночном клубе, попивая виски. Айдын оглянулся по сторонам, не увидел никого, кто смог бы помешать ему, придвинулся поближе к Тиму, и стал наговаривать ему на ухо свои «волшебные слова»:
–Война – отец всего! Взойди на алтарь, Тим! Ты слышишь меня? Взойди на алтарь!
Не открывая глаз, находясь на границе сна и бодрствования, Тим ответил, что слышит, и вполне внятно. Айдын осекся, замолчал, и дал парню уснуть. Подобное произошло единожды, и больше не повторялось.
Вообще, все складывалось весьма необычно. По началу сложившаяся ситуация Тиму показалась даже несколько пикантной. Чтобы Айдын вдруг стал проявлять такой нестандартный интерес, так сказочно улыбаться, проникать взглядом в душу, и вообще, проявлять завидное благодушие; где такое можно было увидеть? Да только в каком-нибудь индии-фильме, созданном исключительно для узкого круга лиц. А здесь эта история складывалась в реальности, и, честно говоря, дико возбуждала воображение, которое начинало выдавать чересчур бурные образы (чего сам Тим даже не ожидал от самого себя).
Тим долго старался понять, что от него хочет Айдын. Когда становилось ясно, что, по большому счету, Айдыну ничего и не нужно, положение вещей стало приобретать оттенок странности.
Действуя по плану, Айдын видел все наперед. Он подготовил эксклюзив: соблазн высшего масштаба. Для начала он привлек к себе внимание Тима, затем стал с ним сближаться.
На тот момент сердце Тима было закрыто за семью печатями, и это было заметно. Он мало кого подпускал к себе, пил пуще прежнего, и держал общение в основном с теми, с кем у него складывались более или менее дружеские отношения. Новостей от судьбы он не ждал. И каким же было его удивление, когда к нему проявился интерес совершенно с иной стороны. Айдын знал, что доброта и благодушие есть серьезные отмычки против любого замка, за которым пряталась душа. И все держалось именно на этих двух китах, – устоять перед Айдыном было сложно.
Айдын отчетливо видел, что творится с Тимом. Оказавшись в плену новых отношений, которые вели непонятно куда – то ли к новой дружбе, то ли к сексуальному раскрепощению, то ли, вообще, к новой любви – Тим терялся в догадках, и не смел задать свои вопросы напрямую. Потому что боялся испортить это новое образование, так неожиданно окрасившее его жизнь.
Это было мучительно: наслаждайся видом телесности, но не смей прикасаться; смотри, но не вздумай мечтать; получай удовольствие от общения, но терзайся сомнениями и непониманием.
Айдын ликовал. Тим проглотил наживку настолько легко, что в это даже трудно было поверить. Как и всегда, Айдын вынужденно сделал свой успех невидимым. Необходимо было довести дело до конца: жертва сама должна была взойти на алтарь, безо всякого принуждения.
Он вспоминал, как поначалу был не в восторге от одной только мысли, что ему предстоит проводить время с каким-то взбалмошным парнем, вроде Тима. Приходилось переступать через самого себя, что случалось с Айдыном крайне редко. Но потом он напомнил себе, как ему не хотелось заводить дружбу с Кириллом, а потом вышло так, что в итоге Айдын оказывался рад любой их встрече. Потом к ним присоединилась Дина, в которой он также смог углядеть приятные для себя черты – когда он говорил Кириллу о том, что его девушка напоминает ему воина, он нисколько не лукавил; Дина действительно импонировала ему этим качеством.
То же самое вышло и с Тимом. В какой-то момент Айдын просто отпустил ситуацию. Оказалось, что жертва может сделать все сама. Стоило только подтолкнуть.
–Ты ключ к божественному! Взойди на алтарь!
Словом, Айдын пользовался симбиозом дружбы и влюбленности. Он расставил ловушки в том пространстве, которое образуется между людьми, когда интеллект следует в том же направлении, что и эмоция. Спиртное, в котором Тим находил упоение, легко вливалось в эту территорию, и закрепляло чувство доверия, возникшее практически на ровном месте. В то время Айдын обнаружил для себя талант располагать к себе людей. До этого он был уверен, что люди, не скрепленные единым делом (или миссией), потеряны друг для друга. Для него заводить какие-либо бесполезные знакомства было занятием пустым, заранее обреченным на провал.
С сожалением Айдын вынужден был признать, что не только был в заблуждении, но и в том, что дружба, которая изначально должна была быть не более чем просто актерской игрой, заведомо расчетливой и продуманной чуть ли не до мелочей, открыла для него горизонты новых чувств. Перед ним вдруг предстал один из элементов трагичности человеческого существования – он использовал людей, которых в какой-то момент искренне полюбил, хоть и не желал себе признаваться в этом факте.
–Мне нужно перерезать парню горло, – говорил он.
А сам этого даже не хотел.
Айдын наблюдал, и видел, как страсть заменяется спокойствием. Все читалось на Тимином лице: шок следовал за руку с заинтересованностью, затем на смену этой парочке пришло сексуальное возбуждение, высокую температуру которого постоянно сбивало
