За золотым призраком - Владимир Иванович Буртовой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С немалым удивлением осмотрев этот ходячий «антиквариат», Отто представился и попросил доложить о себе. Не зная, на каком языке принято разговаривать в этом доме, он говорил на английском.
– Герр Кельтман ждет вас, сэр-р, – едва не прорычал ответное, похоже, очень ненавистное ему слово «сэр», отчего у Дункеля тут же создалось впечатление, что этот черный «джентльмен» готов был собственными руками передушить всех этих «сэр-ров»! А глаза, глаза смотрели так настороженно, будто это глаза сторожевой овчарки, готовой при малейшем незапланированном движении рукой тут же вцепиться мертвой хваткой в горло…
«И этого полупса-получеловека с Германской земли сдернуло ураганом минувшей войны. Отсюда и злость к янкам и англосаксам, среди которых приходится доживать свой век», – не без сарказма подумал Отто, по акценту угадав соотечественника. Да и кого еще мог поставить у своих дверей этот Кельтман?!
– Идите за мной! – пролаял швейцар, бравым фельдфебелем промаршировал через фойе и по темному коридору с одинокой лампочкой на высоком потолке, без стука открыл такую же высоченную дверь и ввел их в просторный кабинет, жестом руки указал вправо на темно-вишневый диван около входной двери.
– Ждите! – в полуприказной форме произнес живой манекен старого мира и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
– Не хватало только, чтобы он запер нас здесь, этот черный робот с убогим словарным запасом, – проворчал Карл, на которого такой неласковый прием произвел неприятное впечатление. – Можно подумать, что здесь не издательство размещается, а следственный изолятор! Бр-р.
В кабинете, ближе к узкому окну, похожему на бойницу в толстой стене, размещался огромный, заваленный бумагами и газетами стол, слева поднималась стопка книг в дорогом светло-коричневом переплете – Отто без труда узнал сочинения Канта, Гете, сверху трехтомник Агаты Кристи. Чернильный прибор красовался около этих книг тремя торчащими авторучками с разноцветными – черно-красно-зелеными – колпачками. Кроме входной двери была еще дверь налево, задернутая тяжелыми темно-вишневыми портьерами, и еще дверь в противоположной стене, откуда, через глухой тамбур, не проникало ни единого звука.
«Комната отдыха, или для приема особо ценных клиентов», – подумал Отто, закончив осмотр апартаментов Кельтмана.
По устойчивому табачному запаху Дункель безошибочно определил, что Вольфганг Кельтман весьма злоупотребляет гаванскими сигарами – одна из сигар, уже с отрезанным кончиком, лежала на совершенно чистом листке бумаги, около пепельницы из большой океанской раковины.
К запаху табачного дыма примешивался еще запах духов, но определить, дамские или мужские, было весьма трудно из-за малой их концентрации, да еще из-за табачной примеси. По-видимому, этот запах принес кто-то из недавних посетителей, а не сам хозяин прокуренного кабинета.
Отто опустился на упругий кожаный диван, Карл присел рядышком. На столе зазвонил черный телефон, тренькнул два раза и умолк – трубку поднял в фойе швейцар – его по-армейски чеканный голос слышался даже через массивную закрытую дверь, правда, разобрать, о чем шла речь, было невозможно.
– Ждать заставляет, – проворчал негромко Карл и покосился на распахнутое окно – оттуда влетал слабый ветерок, на столе под большой темно-коричневой сигарой шевельнулся белый листок бумаги, чуть приметно качнулась портьера на левой двери.
– Подождем, – отозвался равнодушным тоном Отто. – Нам спешить особенно некуда. Примерно через час – полтора позвонит Фридрих, узнаем, как у него идет сговор о фрахтовке яхты… Если он сговорился, то отправимся с ним, а с господином Кельтманом вежливо раскланяемся, извинимся за беспокойство. – Хотел было достать сигару и закурить, но сдержался: кто знает, как на это отреагирует своенравный, по всему видно, Кельтман, издатель этой умеренно-либеральной газетенки. Еще надуется от обиды, начнет искрить током, как морской скат, когда его излишне донимают…
«Интересно, на какие такие накопления приобрел этот Кельтманишка свою яхту?» – подумал Отто, зная, что хорошая яхта сама по себе уже приличное состояние, дающее хороший доход от фрахтовки и стоит на рынке не один десяток тысяч фунтов стерлингов.
Карл нервничал, хмурил брови. Поднял на отца сердитые глаза, кивнул головой на противоположную дверь.
– Может, надо было нам туда пройти сразу? Какого черта он держит нас здесь? Тогда и назначал бы встречу попозже, если с чем-то занят. Или хотя бы ради приличия предупредил через этого черного страхолюда, что задержится…
Отто Дункель, успокаивая сына, похлопал рукой по плечу, загадочно при этом улыбаясь и давая понять вспыльчивому Карлу, что их не так просто здесь выдерживают. Но сказал не то, о чем думал:
– Должно, сэр-р Кельтман очень занят, с кем-то ведет трудные переговоры и к нашему приходу еще не закончил их… – И снова вспомнил недавний в кабинете запах духов, который за эти несколько минут ожидания почти полностью выветрился.
Едва Отто умолк, а Карл только было отрыл рот, чтобы что-то сказать отцу, как хлопнула одна дверь, открылась вторая – там действительно был глухой тамбур – и в кабинет легкой танцующей походкой быстро вошел элегантно одетый в светло-серый костюм седой мужчина, с бакенбардами и с пушистыми усами. На чистом круглом лице, в приветливых глазах северянина – сама вежливость, внимание, словно хозяин кабинета заранее приносил тысячу извинений за вынужденную по делам службы задержку…
«Вот тебе и бульдожья морда! – чуть не высказался вслух Отто и подумалось даже, сопоставив вчерашний разговор и это лицо. – А может, это кто-то из мелких служащих Кельтмана пришел с вежливым отказом!» – Оба Дункеля степенно поднялись с дивана, обменялись с хозяином пушистых бакенбардов почтительными, но без малейшей тени заискивания поклонами и по приглашению снова опустились на диван. Вошедший сел напротив, за просторный для такого человека стол. И только присмотревшись, Отто понял, что кресло имело специальное приспособление менять высоту сиденья.
– Я слушаю вас, герр Дункель, – на чистейшем берлинском диалекте проговорил мужчина. По-хозяйски усевшись за стол, он взял сигару, вынул из правого верхнего ящика синего цвета зажигалку, крутнул несколько раз колесико, прикурил. И Отто понял – это не клерк, это владелец так нужной ему яхты!
– Я уже говорил вам, герр Кельтман, что хотел бы зафрахтовать какую-нибудь приличную яхту. Если ваши условия будут не столь жестокими и я сохраню хотя бы шкуру, если не костюм, – Отто вслед за Кельтманом весело улыбнулся, – то, надеюсь, мы договоримся, как два истинных берлинца, знающих цену добрых отношений людей,
