Сын Одина - Сим Симович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем ты создал меня? — спросил Виктор, останавливаясь перед троном.
— Чтобы защищать мир, — ответил Один. — Чтобы быть стражем, который не знает страха и не ведает пощады.
— А что получилось?
— Получилось чудовище, — Один открыл глаз и посмотрел на Виктора. — Чудовище, которое уничтожает то, что должно было защищать.
— Ты сам меня таким сделал, — Виктор поднял Кровопийцу. — Проклял быть бессмертным, лишил человечности, превратил в оружие. А потом удивляешься, что оружие убивает?
— Я хотел создать защитника, — повторил Один. — Того, кто будет стоять между светом и тьмой.
— И создал тьму, которая поглотила свет.
Один поднялся с трона. В руке у него материализовалось копьё Гунгнир, которое никогда не промахивалось. Всеотец был старым, но в нём всё ещё жила сила, способная сотрясать миры.
— Тогда я исправлю свою ошибку, — сказал он. — Здесь и сейчас.
— Попробуй.
Битва началась без предупреждения. Один метнул Гунгнир, и копьё промчалось к сердцу Виктора с неотвратимостью судьбы. Но Виктор отклонился в сторону, и копьё прошло мимо, вонзившись в стену.
— Ты стал быстрее, — заметил Один, призывая копьё обратно.
— А ты стал старше, — ответил Виктор и атаковал.
Кровопийца встретилась с Гунгниром, и тронный зал содрогнулся от удара. Сила столкновения была такова, что мраморные колонны треснули, а в потолке появились трещины.
Один сражался с мудростью веков. Каждое его движение было точным, выверенным, основанным на бесконечном опыте. Гунгнир танцевал в его руках, нанося удары, которые должны были быть смертельными.
Но Виктор сражался с яростью отчаяния. В его ударах была вся боль семидесяти лет разлуки, вся ненависть к тому, кто разрушил его жизнь. И эта ярость была сильнее мудрости.
— Ты не понимаешь, что делаешь, — сказал Один, отступая под натиском Виктора. — Убив меня, ты обречёшь все миры на хаос!
— Мне всё равно, — Виктор нанёс серию быстрых ударов. — Пусть горят все миры, если это вернёт мне Кристину!
— Она была иллюзией! — крикнул Один. — Локи создал её, чтобы манипулировать тобой!
— Ложь!
— Проверь сам! — Один указал копьём на дальний конец зала. — Её сердце там, в моей сокровищнице! Посмотри на него и увидишь правду!
Виктор на мгновение колебался, и Один воспользовался этим. Гунгнир вонзился ему в плечо, пригвоздив к колонне.
— Довольно игр, — сказал Всеотец. — Время положить конец этому безумию.
Он начал произносить заклинание — древние слова, которые могли связать даже богов. Но Виктор не собирался сдаваться.
Он вырвал копьё из плеча и швырнул его обратно в Одина. Всеотец уклонился, но заклинание прервалось.
— Ты говоришь о безумии? — Виктор поднялся, игнорируя боль в плече. — Ты создал меня безумцем! Дал мне силу убивать, но не дал цели! А когда я нашёл цель сам, ты попытался её отнять!
— Я пытался спасти тебя от самого себя!
— Слишком поздно для спасения.
Виктор атаковал с новой силой. Кровопийца пылала тёмным огнём, а воздух вокруг неё искажался от магии. Семьдесят лет боли, пятнадцать убитых богов, океан пролитой крови — всё это давало клинку силу, способную резать саму реальность.
Один защищался отчаянно, но его силы убывали. Возраст и усталость брали своё. А Виктор становился только сильнее с каждым ударом.
— Почему? — выдохнул Один, отступая к стене. — Почему ты не можешь простить?
— Потому что прощение — это роскошь живых, — ответил Виктор. — А ты сделал меня мёртвым внутри.
Финальный удар был неотвратимым. Кровопийца прошла сквозь защиту Одина и вонзилась ему в сердце. Всеотец широко раскрыл глаз, глядя на клинок в своей груди.
— Я... я создал тебя... чтобы ты защищал... — прохрипел он.
— А я буду защищать, — ответил Виктор. — Буду защищать её от всех. Даже от богов.
Он провернул лезвие, и Один Всеотец, отец богов, творец миров, рухнул к ногам своего творения.
Тишина опустилась на тронный зал. Виктор стоял над телом Одина, тяжело дыша. Боль в плече перестала его беспокоить — она была ничем по сравнению с болью в сердце.
Он наклонился и собрал кровь Всеотца. Она была не золотистой, как у других богов, а серебристой, переливающейся всеми цветами радуги. Кровь того, кто создал миры.
— Шестнадцать, — прошептал Виктор.
Потом он вспомнил слова Одина о сокровищнице. Если сердце Кристины действительно здесь...
Виктор нашёл потайную дверь за троном. Она вела в небольшую комнату, где хранились самые ценные артефакты Асгарда. Кольца силы, мечи героев, кубки мудрости — всё это тускло светилось в полумраке.
В центре комнаты, на постаменте из чёрного камня, лежал кристалл размером с человеческое сердце. Он пульсировал слабым голубым светом, и от него исходил знакомый холод.
Сердце Кристины.
Виктор осторожно взял кристалл в руки. Он был холодным как лёд, но в его глубине билась жизнь. Слабая, едва заметная, но настоящая.
— Я нашёл тебя, — прошептал он. — Наконец-то.
И в этот момент в его голове снова зазвучал голос Кристины, теперь уже ясный и сильный.
«Виктор... ты сделал это... ты действительно сделал это...»
— Кристина! — Он прижал кристалл к груди. — Ты можешь вернуться? Теперь, когда у меня есть кровь богов?
«Да... но цена будет высокой... очень высокой...»
— Какая цена? Я заплачу любую!
«Чтобы воскресить меня... тебе нужно будет пожертвовать всей накопленной силой... всей кровью богов... ты снова станешь смертным...»
Виктор не колебался ни секунды.
— Делай, — сказал он. — Мне не нужна сила без тебя.
«Тогда... вылей всю кровь на моё сердце... и произнеси слова, которые я скажу...»
Виктор достал все шестнадцать флаконов с божественной кровью. Один за другим он выливал их на кристалл, повторяя древние слова, которые нашёптывал ему голос Кристины.
Сердце начало сиять ярче. Кристалл пульсировал всё быстрее, поглощая божественную силу. А Виктор чувствовал, как его собственная сила убывает. Магия покидала его тело, возвращая его к тому состоянию, в котором он был до проклятия Одина.
Но он не жалел. Вся эта сила была нужна ему только для того, чтобы вернуть Кристину. Теперь, когда цель была близка, он готов был отдать всё.
Последние капли крови исчезли в кристалле, и тот вспыхнул ослепительным светом. Виктор зажмурился, а когда снова открыл глаза, перед ним стояла Кристина.
Живая. Настоящая. Прекрасная.
— Виктор,
