Сын Одина - Сим Симович

— Не уходи, — попросил он. — Ты — единственное, что у меня есть. Единственное, что придаёт смысл моему существованию.

— А что со мной? — Кристина остановилась у двери. — Что с моими чувствами? Моими потребностями? Или для тебя важно только то, что чувствуешь ты?

Виктор молчал, не зная, что ответить.

— Видишь? — горько улыбнулась Кристина. — Ты думаешь только о себе. О своей боли, своей потере, своей ярости. А я для тебя просто... трофей. Приз, который нужно было завоевать.

— Это неправда...

— Правда, — перебила его Кристина. — И поэтому я ухожу. Не потому, что не люблю тебя. А потому, что люблю того, кем ты был. И не могу смотреть на то, кем ты стал.

Она повернулась к двери, но Виктор сделал шаг вперёд.

— Если ты уйдёшь, — сказал он, и голос его стал холодным как лёд, — я не буду тебя искать.

— Знаю, — ответила Кристина, не оборачиваясь. — Потому что ты больше не способен на настоящую любовь. Только на собственничество.

— И я не буду скучать по тебе.

— И это тоже знаю.

— И мне будет всё равно, что с тобой станет.

Кристина остановилась, положив руку на дверную ручку.

— Прощай, Виктор, — сказала она тихо. — Надеюсь, когда-нибудь ты найдёшь покой.

Дверь закрылась за ней с тихим щелчком.

Виктор стоял посреди комнаты, глядя на закрытую дверь. В первые мгновения он не чувствовал ничего — только пустоту, холодную и всепоглощающую.

Потом до него дошло. Она ушла. Действительно ушла.

Кристина, ради которой он убил богов, разрушил мир, пожертвовал всем, что у него было, — покинула его.

Что-то треснуло в его груди. Не физически — более глубоко. Словно сердце, уже покрытое льдом, не выдержало последнего удара и раскололось.

Виктор рухнул на колени, прижимая руки к груди. Боль была невыносимой — не физической, а душевной. Боль предательства, отвержения, полной и окончательной потери.

Семьдесят лет он жил ради неё. Семьдесят лет каждое его действие было направлено на то, чтобы вернуть её. И теперь, когда цель была достигнута, она оказалась пустой. Кристина вернулась, но это была не та Кристина, которую он помнил. Или, возможно, это он изменился настолько, что стал неспособен на те чувства, которые когда-то их связывали.

А может быть, она была права. Может быть, то, что он считал любовью, было просто одержимостью.

Виктор медленно поднялся. Боль в груди не утихала, но что-то ещё росло рядом с ней. Что-то тёмное и холодное.

Ярость.

Ярость на неё за то, что она его оставила. Ярость на себя за то, что позволил этому случиться. Ярость на весь мир, который снова отнял у него единственное, что было ему дорого.

Он подошёл к окну и выглянул наружу. Внизу, на улице, Кристина шла прочь, не оглядываясь. Её белые волосы развевались на ветру, а походка была решительной.

— Уходишь? — прошептал Виктор. — Хорошо. Тогда посмотрим, как тебе понравится мир без меня.

Он поднял руку, и воздух вокруг неё задрожал. Остатки силы, которые ещё теплились в его крови, отозвались на зов. Не много — лишь крохи от той мощи, которой он обладал, когда в его жилах текла кровь богов. Но достаточно.

Достаточно, чтобы причинить боль.

Виктор стиснул кулак, и где-то в отдалении раздался грохот. Гора, которая возвышалась над городом, содрогнулась. Камни посыпались с её склонов, а трещины побежали по скальным стенам.

Внизу люди начали кричать и разбегаться. Кристина остановилась, оглянулась на гору, а затем подняла взгляд к окну таверны.

Их глаза встретились. В её взгляде было понимание — она знала, что это он. И в этом понимании читался не страх, а разочарование. Глубокое, безграничное разочарование.

Кристина покачала головой и пошла дальше, не оборачиваясь больше.

Виктор смотрел, как она исчезает за поворотом улицы, и что-то окончательно сломалось внутри него. Последние остатки человечности, которые ещё теплились в глубине его души, погасли.

Если она не хочет быть с ним, то пусть страдает. Пусть страдает в мире, который он создаст специально для неё. Мире боли, хаоса и отчаяния.

Виктор вышел из таверны и направился к северу. У него были дела. Важные дела.

Рагнарёк шёл полным ходом, но это был естественный, хаотичный процесс. Виктор собирался внести в него свои коррективы. Сделать конец света более... целенаправленным.

Фенрир выбрался из своих оков в тот же день, когда Кристина покинула Виктора. Гигантский волк, сын Локи, почувствовал смерть богов и понял, что время его освобождения настало.

Он рвал цепи Глейпнир уже несколько месяцев, с тех пор как Один умер. Магические узы слабели без поддержки Всеотца, и теперь, наконец, последнее звено треснуло.

Фенрир был огромен — размером с небольшую гору. Его шерсть была чёрной как ночь, а глаза горели красным огнём. Когда он поднялся во весь рост, его вой прокатился по всем девяти мирам, возвещая о начале истинного Рагнарёка.

Волк направился на юг, к землям людей. Голод терзал его — за годы заточения он не пробовал мяса, и теперь жажда крови была неутолимой.

Но на его пути встал человек.

Фенрир остановился, с интересом разглядывая крошечную фигурку. Человек стоял посреди дороги, не показывая никаких признаков страха. В руке у него был меч — обычный, ничем не примечательный клинок.

— Убирайся с дороги, смертный, — прорычал Фенрир голосом, похожим на гром. — Или я сожру тебя.

— Попробуй, — спокойно ответил человек.

Это был Виктор. За неделю, прошедшую с тех пор, как его покинула Кристина, он сильно изменился. Одежда была порвана и грязна, волосы растрёпаны, а в глазах горел безумный огонь.

Фенрир рассмеялся — звук, от которого дрожали горы.

— Ты хочешь сразиться со мной? Я сын Локи! Я тот, кто должен пожрать Одина в день Рагнарёка!

— Одина больше нет, — сказал Виктор. — Я его убил.

Смех Фенрира стих. Гигантский волк присмотрелся к человеку внимательнее и вдруг почувствовал исходящую от него ауру. Запах крови богов, остатки божественной силы, холод, который был глубже любой зимы.

— Ты... — прошептал Фенрир. — Ты действительно убил Всеотца?

— И не только его, — Виктор поднял меч. — Тора, Бальдра, Фрейра, Фрейю и ещё дюжину. Хочешь присоединиться к ним?

Фенрир оскалился, показывая клыки размером с мечи.

— Убийца богов или нет, ты всего лишь человек. А я — порождение хаоса!

Волк прыгнул, раскрыв