Роковые иллюзии - Олег Царев

Такая осторожность являлась отражением не только строгих правил конспирации, но и сурового контроля, осуществлявшегося Центром за операциями своих «нелегальных» резидентур. Отказ санкционировать контакт с Маклейном, по-видимому, объясняется отчасти тем, что у Центра отсутствовала свежая информация о последних событиях в Лондоне из-за продолжающихся неполадок со связью. Предыдущие сообщения резидентуры были сфотографированы, и непроявленные ролики пленки спрятаны в коробочках из-под дамской пудры, которые контрабандой перевозила в Копенгаген «Пфайл», одна из женщин-курьеров, прикомандированных к лондонской группе Орлова. Однако, когда они прибыли в Москву, обнаружилось, что их большей частью невозможно прочесть из-за неправильной выдержки, вследствие чего на Лубянке не имели понятия о быстрых успехах Рейфа и Дейча в обработке этого эмбриона кембриджской группы. Если бы сам Орлов на; ходился в Москве, он смог бы развеять сомнения Центра относительно Маклейна, однако в то время, когда запрос Рейфа поступил на Лубянку, он уехал навестить семью[381].

Когда Орлов 18 сентября возвратился в Лондон, он сам принял решение установить прямой контакт с Маклейном, поручив это Рейфу, который провел с ним первую встречу в середине октября 1934 года. Встреча прошла успешно, что подтверждается сообщением Орлова, направленным в Москву в ноябре: «С другом «Зенхена» «Вайзе», о котором мы вам писали, мы связались, он совершенно прекратил свои связи с земляка-v ми и стал членом общества высших кругов. Его связи исключительны, и возможно, что он получит хорошую должность»[382].

Орлов не забыл заверить Москву, что Маклейн уже прервал все связи с коммунистами («земляками» — на жаргоне НКВД), прежде чем записываться на сдачу экзамена для приема на государственную службу. Для получения должности в МИДе необходимо было выдержать жесткую конкуренцию, причем даже от выпускников Кембриджа требовалось пройти предварительное собеседование, выдержать серьезный экзамен, а затем ответить на вопросы отборочной комиссии.

Маклейну и его товарищам не нужно было держать экзамен для приема в советскую разведывательную службу, и они понятия не имели о двух стадиях проверки кандидатов, которые были связаны с не менее строгой процедурой отбора. К концу 1934 года Филби находился уже на второй стадии этого процесса, а Маклейн был готов стать «кандидатом на вербовку», получив ряд заданий, позволяющих определить его способность выполнять секретные операции.

Согласно отчету Рейфа, написанному после его возвращения в Москву, к январю 1935 года он был убежден в том, что Маклейн безвозвратно порвал с друзьями-коммунистами и «поставил крест на работе с „земляками"»[383].

Некоторым из кембриджских «земляков» Маклейна было трудно смириться с его постепенным от них отходом. Гай Бёрджесс, в частности, рассматривал это как признак слабости своего друга и отказывался позволить ему порвать с партией, задавшись целью, попытаться вернуть его в коммунистический «отчий дом». Кембриджскому современнику и биографу Маклейна Роберту Сесилу, которому Дональд нередко с гордостью говорил о своих коммунистических идеалах, показался странным его резкий разрыв со своими прежними товарищами, происшедший перед подготовкой к экзамену для поступления на государственную службу. Сесилу, который не был членом коммунистической ячейки, хотя, как он признавался, ему однажды предлагали в нее вступить, вспоминался случай, когда леди Маклейн обеспокоенно выспрашивала у своего сына, намеревается ли он участвовать в политической демонстрации лондонских рабочих.

«Ты можешь считать меня флюгером, но я теперь отказался от всего этого», — так ответил Маклейн, к большому облегчению своей матери[384]. В тот момент Сесил просто предположил, что его друг перевернул новую политическую страницу, поддавшись на уговоры матери, которая по-прежнему энергично подбивала бывших министерских коллег своего мужа на то, чтобы они обеспечили обожаемому сыну прием на дипломатическую службу.

Сесил, сам ставший профессиональным дипломатом, вынужден был впоследствии сделать вывод, причем правильный, что Маклейн тогда на самом деле выполнял указание Москвы. Это подтверждается сообщением, сделанным вскоре после вынужденного отъезда Рейфа из Лондона: «В феврале 1935 года передал „Вайзе" „Шведу"». Это говорит о том, что Орлов сам вышел на прямой контакт с Маклейном. Последний начал выполнять задания, положенные в соответствии с этапом «подготовки» в процессе его вербовки. Тем временем Маклейн готовился к экзаменам на государственную службу в школе «Скунс». Выпускники с хорошими связями, которые избрали карьеру в МИДе, обычно в этой школе набирались необходимых знаний перед предстоящими испытаниями. Центру необходимо было убедиться, что «Вайзе» действительно будет отвечать требованиям, которые он намеревался предъявить ему. Поэтому он приказал своему лондонскому резиденту дать ему несколько конкретных поручений разведывательного характера. Орлову предписывалось «использовать «Вайзе» даже тогда, когда он еще не получил интересующую нас должность. Пришлите свои конкретные соображения»[385].

Встретившись с Маклейном, Орлов предложил ему добывать информацию, полезную для Москвы, используя семейные связи с высшими кругами и высокопоставленными чиновниками в правительстве. Он намекнул, что это задание поможет ему также продвинуться по служебной лестнице в министерстве иностранных дел.

Маклейн, как и Филби, все еще не знал, что его использует советская разведслужба.

«„Вайзе" готовится к экзаменам по МИДу, — сообщил Орлов Москве, перечислив шаги, которые предпринял Маклейн во исполнение ее указаний. — Он также вступил в члены «Женского клуба», где бывает множество женщин, преимущественно секретарш министерств и политических организаций». По словам Сесила, так называемый «клуб» был, вероятно, одной из больших столовых Уайтхолла, в которой обедал персонал министерств. Орлов упомянул также, что «Вайзе» познакомился с секретарем жены министра иностранных дел сэра Джона Саймона, девичья фамилия ее Халпин[386].

Сомнительно, чтобы Маклейн добился от леди Саймон чего-либо большего, чем шапочное знакомство. Гораздо существеннее был список фамилий, представленный Орловым в заключительном разделе сообщения, в котором отмечается, что «Вайзе» подружился с чиновником МИДа Шакбергом, который работает в испанском отделении. Сам он не представлял особого интереса, но через него «Вайзе» установил контакт с другими сотрудниками министерства[387].