Избранное - Петер Вереш

— А, была не была, как-нибудь да образуется, и пусть ужо попробуют сесть мне на шею! — И вступил. Смекнул, что не стоит уходить отсюда, с сильвашского черноземья, потому как ежели, случись, развалится вся эта артельщина, то лучше оставаться мужику при своем. Землю наново поделим, и все тут. — Свой кусок я всегда узнаю, хоть сто тракторов его перепашут. Вон на углу участка, где раньше сено стояло — большая акация; прямо от нее по левой меже и направо — двенадцать ланцев[18] или сто пятьдесят саженей. Бояться нечего, Янош Варга хоть и мал, да не обдуришь.

О том же, как дело обернуться может, принимался он думать частенько, но всякий раз бросал, потому что никакой определенности пока что не было.

«Ежели придут американцы, — думал он, — то всем этим Янко Балогам и Габорам Кишам рога пообломают и уйма земли нам останется, разделим сызнова, тогда, даст бог, больше на душу придется, потому как повыпроваживаем коммунистов, как после девятнадцатого, при тогдашнем разделе… — При этой мысли в сердце будто садануло. — Да, но ведь с американцами придет и господин Чатари, и господин Лаци, офицер, воскреснет и господин Эндре Бачо Келемен, другой офицер. Ох, и худо же придется тогда всем здешним, которые поделили между собой их землю, ведь эти господа и после коммуны девятнадцатого хотели вешать — даже здесь, где в то время у них ничего еще и не отняли. А в других местах и вешали. А мы уже сейчас всю пахотную землю поделили и хутора их тоже посметали. Ну а что, ежели коммунисты эти вдруг устанут, — утекали его мысли в другую сторону, — увидят, что дело не идет, они, правда, все вверх дном перевернули да наговорили с три короба, а урожая-то и нет? Образумятся они тогда, махнут рукой, мол, провались оно все пропадом, пусть мужичье делает, что хочет, главное, чтобы земля давала побольше, и городам бы доставалось побольше, да за границу можно было бы продавать. — Но такие размышления кончались почти что пшиком. — Эти на полдороге не остановятся, не из пугливых они, ведь копают-то все глубже и глубже. Сначала только одна, потом три кооперативных группы, а сейчас, почитай, без малого всю деревню втянули. Да еще, мол, не все, настанет и такое, что принятые благодарить будут, потому как не всех еще захотят принять. Кулаков, спекулянтов, ловкачей ни за что не возьмут. Я, правда, не кулак, землю же ведь дали, и не спекулянт, а что человек крутит-вертит свое маленькое хозяйство, как ему получше, так это не в счет. (До рассмотрения себя в третьей категории, в ловкачах, он даже не доходил, ловкачом себя он не считал.)

Когда все эти мысли его и фантазии зашли в тупик и он устал, забрезжила в нем трезвая думка, — раз уж судьба такая, что вступать надо, то уж лучше быть в кооперативе да на черноземье, чем на подзоле, где работы побольше и потяжельше, подзол ведь и запахивать и копать труднее, разве что урожай легко домой носить. Трудодней там хоть отбавляй, ежели только на цифру смотреть — работы-то много, а что до прибыли — тонка струйка, что мука с лотка жерновой мельницы. Хорошо еще, ежели лет за десять хоть раз хороший урожай соберешь, а чтоб и кукуруза уродилась, так это еще того реже, а хозяйству без кукурузы — грош цена. Ежели кукурузу прикупать, так и сало дорого обойдется, и яичница с колбасой, и куриная ножка, ведь и курица не мякиной, а зерном жива.

Все, стало быть, говорило за то, чтобы вступать, оставаться здесь, а там видно будет, времечко куда-нибудь да выведет. А что, ежели?.. Нет, об этом лучше и не думать. Но ухо, конечно, надо держать востро, Янош Варга тоже не лыком шит, даром что Шули Кишем прозывают.

Во время укрупнения землепользования и образования кооперативных групп никто не обращал внимания на Киша Варгу, одним человеком больше, одним меньше, не до того было, чтоб разбираться, какой он, этот Варга. Опять же слишком привередничать не стоило: потому что те, кто вступил в кооператив по истовому убеждению, не первый год в нем работает — пример подают — уверятся, значит, и другие, пообвыкнут, вместе работать научатся — вот какой принцип был. Чем богаты, тем и рады, а небогат радостью не один Киш Варга был. В первый год ведь хозяйствовали только по первому типу[19], вместе лишь пахали да сеяли, потому-то и не разбирались особенно, кто да что.

Впервые о Киш Варге заговорили тогда, когда через пару лет перешли к третьему типу — и земля общей стала, и инвентарь, и план появился — приступили к организации хозяйства коллективного по-настоящему и на совещаниях бригадиров стали обсуждать, кто чем займется. Шули Киш Варгу Габор Киш предложил включить в бригаду Яноша Балога к возчикам. Янош Балог по этому поводу еще ворчал:

— Сколько можно, как есть один старики! Спасибо, старух не подбросили! И на вот тебе, Шули Киш Варгу сюда же! Что я с ним буду делать?

— Приставь его к лошадям, посади на телегу, и само дело пойдет: телега тронется и его потащит. Мешки таскать — слабоват он, в рабочее звено — ненадежен, только спотыкаться об него будут, так что сподручнее всего у тебя. Хлестанет он сивку и побредет себе за плугом. А потом поглядим, сейчас нам не впору об каждом в отдельности гутарить: наиглавнейшее дело — сев, — порешил Габор Киш.

Получил, стало быть, Шули Киш Варга двух лошадок да телегу — не со своего двора. Одну свою лошадь он уже продал, и напрасно ему втолковывали, что в кооперативе от нее и ему прок будет.

— Прок, прок… в кармане сохранней, — пробурчал он про себя и повел животину на базар.

Продал бы и другую, за грош бы отдал, но покупщик сразу не нашелся, а потом по базарам расхаживать времени не стало, потому как пошел слух, что грядет поголовное обобществление и придется домой с хутора переселиться. Как в сорок пятом, когда ставил хутор, впряг он к оставшейся лошади корову и перебрался.

«В извозчики, значит? На собственной земле и при собственной упряжи? — с горечью подумал Варга, когда его спросили, не хочет ли он в бригаду возчиков. Но потом погнал от себя эту горесть. — Все ж лучше, чем в звено, где человека вечно поедом гложут, — в секунду озарило его. — Неистребима была в нем вера в лучшее, которая облекалась обычно в слова: — В кооперативе только тому хорошо, у