Собрание сочинений в трех томах. Том 2. Село Городище. Федя и Данилка. Алтайская повесть: Повести - Любовь Воронкова

— Стенька, как ты думаешь, кто же это все-таки гряды истоптал?

Стенька развела руками:

— Придумать не могу! Женька? Нет, Женька не зловредный. Уж не Раиса ли?

— Неужели она? Тогда уж пусть созналась бы!

— Сознайся попробуй! Ромашка живо колотушек надает.

— Пахнет хорошо — травой, что ли, не то лесом… — помолчав, сказала Груня. — Но, Стенька, ты подумай, как же он может мне не верить?

Стенька махнула рукой:

— Опять за свое! Ну, не верит — и не надо. Вон Трофим свое стадо гонит!

По деревне шли три козы. Беленькие козлята бежали за ними.

А сзади, с хворостиной в руке, шагал Трофим.

— А где же его сподручные-то? — усмехнулась Груня.

— Убежали небось! — сказала Стенька. — Они его то и дело обдуривают.

Грунин отец купил для колхоза трех коз с козлятами. Коров пока нет, неизвестно, когда вернется эвакуированное стадо. А маленьким ребятишкам все-таки нужно молоко.

Коз пасти отрядили Трофима и двух подружек, Анюту и Полю-Полянку, — по козе на человека. Но лукавые девчонки часто обманывали Трофима:

— Ты погляди за нашими козами, ладно? А мы пойдем сморчков поищем. Говорят, на вырубке — пропасть! Мы и тебе дадим!

— Да, как же, дадите!

— Дадим! Все поровну разделим!

— Да, уйдете на целый день.

— Ну что ты! Мы скоро!

И убегали — то за сморчками, то за столбечиками, то на реку за ракушками. Только никогда ничего не приносили Трофиму.

— Да там и нет ничего! Искали-искали…

Иногда пробегают целый день, придут, когда Трофим уж подгоняет коз к деревне. А то забудут и совсем не придут. Вот как сегодня.

Груня и Стенька с улыбкой провожали глазами Трофима.

— О, важничает-то как! — сказала Стенька. — Пастух! А тут как-то раз пришел запыленный весь, даже волосы на лбу прилипли. Козы у него удрали.

— Прозевал?

— Не знаю. Не рассказывает.

Груня уставилась на Стеньку:

— Стенька, а когда это было?

— Да не помню. Третьего дня, кажется. А что?

— Стенька! А уж не он ли со своими козами в огороде был?

У Стеньки широко открылись глаза.

— Ой! И правда! Ой!.. Там и следы-то были маленькие! И потом — круглые такие, будто палкой натыканы. Это, наверно, козы бегали!

— Стенька, позови его! Сейчас мы его допросим!

— Только ты, Груня, его не ругай. Испугается — не скажет… Трофим! Как коз загонишь, приходи сюда! Мы тебе одну историю расскажем!

Трофим загнал коз и пришел. Он спокойно смотрел на них ясными голубыми глазами.

— Какую историю? — спросил он.

— Мы, Трофим, историю тебе потом расскажем, — с улыбкой сказала Груня, — а сначала ты нам расскажи.

— А про что?

— Ну, хоть бы вот про то, как у тебя козы убежали!

Трофим густо покраснел и насупил свои белые брови:

— Они не убежали.

— Ну, сегодня-то не убежали. А вот третьего дня?

Трофим мрачно молчал. Ему это «третьего дня» запомнилось очень хорошо.

…Трофим стоял один на бугорке среди желтых одуванчиков и ждал шмелиного меду. Девчонки уверили Трофима, что видели под большой липой шмелиное гнездо, полное меду, и сказали, что сейчас найдут это гнездо, принесут и они все втроем это мед съедят.

А козы — они хитрые. Особенно старая, с длинной серой шерстью и острыми рогами. Щиплет, щиплет траву, а потом поднимет голову и смотрит на Трофима своими желтыми глазами — следит за нею Трофим или не следит.

Трофим грозился хворостиной:

— Я тебе!

«Следит!» — соображала коза и снова принималась щипать траву.

Трофим ждал меду и глядел со своего бугорка туда, где сквозь молодую зелень ракитовых кустов светилась река. Там, возле переезда, ребята поставили забой.

«Небось теперь рыбы набилось! — думал Трофим. — Плотвы этой, язей!.. Сбегать бы посмотреть, может, козы не заметят!»

Но, оглянувшись, он вдруг увидел, что ни одной козы нет на пастбище. Горе взяло Трофима.

«Это не козы, а просто собаки какие-то! Так вот и норовят убежать. Ну, так вот и смотрят!»

Трофим вздохнул, вспоминая, как он выгонял в тот день коз из огорода, как они скакали и бегали по грядам… Хорошо хоть, что никто не видел!

И, не глядя на Груню, Трофим сказал:

— И третьего дня не убегали!

— Ну? — удивилась Стенька. — Значит, твои помощницы нам неправду сказали? Ну, погоди, вот я их сейчас позову да проберу за это!

— А они почем знают? — сердито сказал Трофим. — Их тогда и не было даже! Я все время один за козой по грядкам гонялся.

Груня и Стенька от души рассмеялись. И Трофим понял, что проговорился. Он отвернулся и молча пошел домой.

У Груни словно гора с плеч свалилась. Она весело вскочила:

— Стенька, пойдем в горелки играть! Пойдем ребят позовем. А сначала — к Ромашке!

— Ладно! И сейчас при всех хорошенько с ним посчитаемся — не разобрал, что у него на грядках козиные следы были, а скорей взъерепенился! Пускай ему при народе стыдно будет!

— Нет, Стенька, не надо, — сказала Груня, — уж я ему одному потихоньку скажу. Так будет лучше.

Груня и Стенька в этот вечер напрасно искали Ромашку. А потом Федя сказал, что Ромашка ушел в лес срезать удилище.

Груне так не терпелось рассказать ему все, объяснить, оправдаться — вот, как нарочно, нет его!

— Может, нам в лес пойти?

Но Стенька отмахнулась:

— Вот еще! Авось придет, волки не съедят!

За ужином Груня сказала отцу:

— Вот ругал меня за гряды… А это Трофимовы козы бегали.

— Да ну? — живо отозвался отец. — Значит, нашелся виновник? Ну, надо ему взбучку дать!

— Да нет, не надо! Ведь он нечаянно!

Отец не настаивал. И Груня видела — он очень рад, что это дело случайное и никакого зла тут нет.

Как-то особенно мирно и хорошо было в этот вечер дома. Спали с открытой дверью, потому что в сараюшке было душно.

И Груня перед сном долго смотрела на звездный краешек неба, мерцающий и таинственный.

Утром первой заботой Груни было повидать Ромашку. Она пришла в ригу. Но оказалось, что Ромашка уже ушел к забоям.

Груня побежала на реку.

Утро было свежее. Пели жаворонки. Цветы на лугу открывались навстречу солнцу, а на каждой травинке висела светлая капелька росы.

Груня еще издали увидела Ромашку. Он прилаживал удочку возле кустов.

— Ромашка! — дружелюбно окликнула его Груня.

Ромашка быстро взглянул на нее, но не ответил, а продолжал делать свое дело, будто тут и нет никого. Груня усмехнулась:

— Ромашка, ты что говорил?

— Ничего не говорил.

— Ты говорил, что мы твои гряды испортили…

— Ну и что?

— А вот и не мы! Это Трофим. У него козы убежали. А он их сгонял. Вот как было! А ты ничего не разобрал! Ничего! И скорей — на нас! А товарищи разве так делают? Товарищи так не делают. Товарищи сначала узнают, сначала спросят. И товарищи если им говорят «нет» или «да», так они верят. А ты — и не спросил и не поверил! Эх, ты!

Груня не собиралась ссориться. Но против воли обида одолела ее. Она повернулась и, не оглядываясь, быстро пошла от реки.

Ромашка молча смотрел ей вслед. Но тут плеснула вода, удочка дрогнула, и все внимание Ромашки устремилось на нее.

Однако, вытягивая из воды жерлицу, на конце которой дергалась и металась узкая молодая щучка, Ромашка машинально повторял вполголоса:

— Трофим… Так бы и говорили сразу, что Трофим… А я почем знал?

Вытащив щучку, Ромашка беззлобно погрозил кулаком по направлению к деревне:

— Ну, подожди ты у меня, Белый Гриб! Я тебе бубны выбью! Запустил коз — так и скажи, что запустил. А людей в обман вводить нечего!

В этот день в огородах сажали последнюю рассаду. Ромашка еще хмурился, он не знал, как ему повернуть свои отношения с ребятами. Он чувствовал свою вину, а сознаться в этом не мог. Он делал ямки для рассады и поглядывал исподлобья то на Женьку, то на Груню. Что бы это им сказать? Вот сейчас он спросит, кто за рассадой ходил.

Ну и глупый вопрос! И так всем известно, что за рассадой ходили Федя и Козлик.

Пока Ромашка раздумывал, с чего бы ему начать, Груня сама обратилась к нему.

— Ромашка, — как всегда дружелюбно, сказала она, — ты ямки сделаешь и уйдешь? Или с нами сажать будешь?

— А чего ж я уйду? — мирным голосом ответил Ромашка, втайне обрадованный. — Конечно, сажать буду.

— Вот и хорошо, — сказала Груня. — А то тетка Елена просила подольше поработать сегодня, потому что рассады много…

Ромашка поглядел на голубовато-зеленую грудку капустной рассады:

— Рассады-то много. Только вот работают у тебя больно лениво. Кабы я бригадир был…

— А пожалуйста, — весело согласилась Груня, — вот бы мне-то хорошо было!

— Так ведь сразу нельзя, — возразил Ромашка, — это ведь снова выбирать надо… А вот помочь, если хочешь, помогу. С ними круче надо. Надо, чтобы они боялись. А ты что? Ты — как курица. Но подожди, я сейчас наведу порядок… Эй, Раиса! — закричал он через минуту. — Ты что — живая или мертвая? Шевели руками!