Хрупкое заклинание - Эллисон Сафт

Лицо Нив запылало. Она не рассказала Синклеру о предложении Кита в основном потому, что сама мечтала забыть об этом.

– Ты видел его после приема. Он больше никогда не захочет разговаривать ни с кем из нас. На что бы ты ни намекал, я не имею над ним никакой власти, уверяю тебя.

– Ну же! Где же ваше умение добиваться своего? – Синклер скрестил руки на груди. – Просто похлопай своими красивыми голубыми глазками и извинись. У него было несколько дней, чтобы остыть, и к тому же, если не заметила, ты его слабое место. Он для тебя в лепешку расшибется.

Нив глубоко сомневалась, что хлопанье глазками улучшит ситуацию, но в данных обстоятельствах стоило попробовать все.

– Допустим, он примет мои извинения. И что дальше?

– Джек боится, что его тайны узнают, – сказал Синклер, – я стану угрожать ему разоблачением, Кит откажется следовать его плану – вот так просто он окажется ни над кем не властен. Я даже напишу небольшую колонку о том, что… ну, не знаю, у Кита есть новое грандиозное видение Авалэнда. Никто не посмеет тронуть Кита. Он не обязан становиться мучеником из-за ошибок своего отца.

Нив тяжело вздохнула:

– Хорошо. Я попробую поговорить с ним.

– Прекрасно! И, кстати, совершенно случайно я узнал, где он сейчас находится.

Нив оживилась:

– Где?

– На мальчишнике в «Соловье», – Синклер поморщился, – а мое приглашение отозвали. Ничего удивительного.

– Понятно… Что такое мальчишник?

Синклер смотрел на нее, наигранно расширив глаза:

– Просто самый важный день в жизни мужчины. Его последний день свободы.

Он объяснил ей, но Нив было трудно понять. Насколько она усвоила, кучка мужчин сидела в комнате, пила и ела до потери рассудка. Потом, может быть, в опьянении эти мужчины обретали истинно мальчишеское безрассудство, охотились на оленя, снимали с него шкуру и на следующий день преподносили в подарок невесте. Нив подозревала, что Синклер ее разыгрывает, но не хотела ставить себя в еще более неловкое положение. Когда она представила себе Розу со шкурой оленя в руках, совершенно не впечатленной и весьма удивленной, она думала, что умрет от смеха.

– Считайте, что вам повезло, – сказала Нив, – в Катерлоу устраивают шествие молодоженов по улицам, где их забрасывают грязью и цветами. А потом гонят их к озеру.

– Это звучит куда веселее.

Наступила тишина, и Нив спрятала лицо в ладонях. Это совершенно нелепая идея! Кит уже сделал ей предложение – ужасно, да, но как сумел, и она никогда не удостоится чести получить от него еще одно. Если принц отменит свадьбу, она останется ни с чем. Вся ее работа сделана впустую. Единственный шанс дать своей семье лучшую жизнь пропадет.

– Разумно ли так рисковать? – тихо проговорила она. – План Джека сработает.

– Хорошо, – Синклер нахмурился, – давай представим, как это будет, ладно? Кит и Роза поженятся. Кастилия в течение пяти лет не участвует ни в каких военных конфликтах. Ты возвращаешься домой, зная, что у тебя было что-то настоящее и ты это упустила, но, по крайней мере, ты не раскачивала ничью лодку, кроме своей собственной. Вот и все! Таково для тебя настоящее счастье?

Это звучало абсолютно ужасно.

– Я… я не знаю.

Он изогнул бровь:

– Как думаешь, лежа на смертном одре, ты будешь гордиться тем, что всегда ставила нужды остальных выше своих? Думаешь, ты не пожалеешь о том, что не отказалась от большего?

В Нив расцвела надежда, но она раздавила ее в кулаке.

– Как я могу жить ради собственного счастья, если его у меня осталось так мало? Как это может иметь смысл, когда моя семья рассчитывает на меня?

– Но ведь нет никакого смысла, понемногу убивать себя, чтобы сделать других счастливыми!

Нив отшатнулась от внезапной свирепости, прозвучавшей в его голосе.

– Поверь мне, я пытался. Я пытался столько раз, черт возьми! – Синклер опустился в кресло, словно разом потерял силы. От тихой боли, прозвучавшей в его словах, сердце у Нив сжалось. – Я пытался стать сыном, которого так хотел Пелинор. Я пытался спасти Кита от самого себя, когда он не хотел, чтобы его спасали. Но это не любовь – это безумие, жестокость по отношению к тебе и всем, кто тебя окружает. Разве ты не видишь этого?

Нив всхлипнула. Когда она думала о том, что делает ее счастливой, по-настоящему счастливой, это выглядело так: бренди в уютной комнате с человеком, который может снова стать ее другом. Ее счастье было похоже на летние игры на лужайке, на то, как она сворачивается калачиком рядом с Китом под дождем или вышивает на пяльцах, пока он возится со своей оранжереей. Счастье – тысяча тихих мгновений, каждое из которых маленькое, но теплое, как пламя свечи. Но вместе они были светящимися – обширными и яркими, как целая галактика. Как такие прекрасные, нежные вещи могут быть эгоистичными?

Счастье не походило на шитье кружевницы у лампы еще очень долго после того, как тело начало молить о пощаде. Не было оно и больными пальцами, и тревожными мыслями. Не напоминало счастье и то, как она сгибается под тяжестью усталости и сожалений.

Синклер вздохнул и протянул ей свой носовой платок.

– Я видел много ужасных вещей, происходящих в Сутэме. На что только не идут люди, чтобы защитить свое наследие. На какие поступки они способны, какую способны причинить боль. Но я видел и много прекрасного. Недалеко от загородного дома моей семьи есть озеро. Это может показаться смешным, но я любил смотреть за утками.

Когда Нив рассмеялась, Синклер улыбнулся:

– Вылупившись, утята фиксируются на первом попавшемся им живом существе. Чаще всего это их мать. Но однажды утенок вылупился и увидел герцогскую гончую. Что бы они ни увидели, они плывут к этому наперекор всему, даже если это опасно, даже если это неправильно, они следуют этому инстинкту. Они живут ради любви… Никто не дает нам гарантий, Нив. Мы все умрем. Но сейчас мы живы. Любовь – это то, что делает жизнь достойной, заставляет нас действовать. Истинное наследие – это то, как вы любите окружающих вас людей, а не то, чем вы пожертвовали ради них.

Нив промокнула глаза его носовым платком:

– Спасибо, Синклер! Правда.

– Не стоит благодарности. – Когда он так улыбался, то был похож на самого бога озорства. – Ну так что, может, навестим Кита в «Соловье»?

26

Несмотря на поздний час, улицы Сутэма были оживленными. Однако Нив неотрывно смотрела себе под ноги. Брусчатка тротуара предательски блестела от влажности. Дождевая вода и какие-то неприглядные жидкости скапливались