Улан Далай - Наталья Юрьевна Илишкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он каждый день ждал, когда появится в «Правде» заметка или статья про разоблачение национал-троцкистов в Калмыкии. Но главной газете, видно, было не до маленькой республики. Националисты вдруг одновременно подняли головы по всей стране: «Правда» громила руководство Киргизии и Узбекистана, Чечено-Ингушетии и Карелии. Везде одно и то же, как под копирку: вождизм, троцкизм, шпионаж…
Ленинград – большой город, но мало кто из соучеников Чагдара по монгольскому разряду все еще работал там. Чагдар надеялся на Николая Поппе, с которым вместе ездил в монгольские экспедиции. Теперь Поппе стал большим человеком, член-корреспондентом Академии наук СССР, главой отдела монгольских исследований в Институте востоковедения. К тому же депутатом райсовета.
Город, откуда Чагдар уехал десять лет назад, заметно изменился. Сказать, что теперь он нравился Чагдару больше, – покривить душой. Ленинград и раньше, в 1920-е, подавлял помпезностью. Но тогда город напоминал потрепанного буржуя в дорогой, хоть и облезлой шубе, под которой скрывалось ветхое белье. А теперь буржуй нацепил прямо на шубу серый рабочий халат, а поверх еще и аксельбант из кумачовых лозунгов – очень странное сочетание. Но улицы стали чище – это факт. Рытвины сровняли, дороги подлатали и продолжали благоустраивать. На зданиях вдоль Невского проспекта надстраивали этажи или меняли крыши. Памятники почистили от птичьего помета. Зимний дворец выкрасили в красный цвет, правда, штукатурка уже успела облупиться, словно само реакционное здание не желало примириться с торжеством советской власти.
Чагдара радовало многолюдье, особенно в центре: в толпе-толчее легче затеряться. Трехвагонные трамваи с висевшими в дверях гроздьями пассажиров, тренькая и грохоча сновали взад и вперед, но не справлялись с потоком людей. Им в помощь на улицы Ленинграда выкатились рогатые троллейбусы. На площади у Московского вокзала стояли аккуратные ряды таксомоторов. Жизнь кипела. Пестрая толпа, в которой смешались военные и штатские, городские форсистые гражданки с короткими прическами и косолапые крестьянки в выгоревших платочках, пружинистые спортсмены и развязные жиганы, текла нескончаемой рекой. В ларьках продавали квас и сладкую воду. В кинотеатрах шли «Веселые ребята». Афиши зазывали на бега и скачки. Живи и радуйся! Но лица людей были напряженными, угрюмыми, а взгляды – подозрительными и озабоченными.
Идти к членкору в обтрепанном виде Чагдар не хотел. По старой памяти отправился на Мальцевский рынок, где и в 1920-х была вещевая толкучка. Там, наскоро примерив в подворотне пиджак и прикинув брюки, Чагдар купил отлично скроенный полушерстяной костюм серо-стального цвета. Сгорбленный в дугу седенький еврей потел, постоянно оглядывался, руки тряслись – то ли от волнения, то ли от старости.
– Чего же вы так боитесь, если не спекулянт? – удивился Чагдар.
– Нам по положению можно шить только на заказ, а продавать заранее пошитое нельзя! – объяснил портной. – Лишат меня членства в артели, если поймают. И еще оштрафуют! Хорошо, что милиция теперь ходит вся в белом – издалека видно.
Чагдар бережно уложил покупку в чемодан. Он был доволен: в таком костюме можно хоть куда. Оставалось привести в порядок обувь. Здесь же, на Мальцевском рынке, когда-то работал чистильщиком ассириец Садо, верзила с выдающимся птичьим носом и роскошными усами, кончики которых он залихватски закручивал вверх и прихватывал клеем. Когда Садо нагибался, чтобы почистить обувь клиента, усы, казалось, вот-вот выколют ему глаза. Помогали отцу в работе трое сыновей, теперь, наверное, выросших.
Будка чистильщика была на старом месте, но закрыта на большой накладной замок. Рядом в газетном киоске скучала молодая девушка в ажурной нитяной беретке – сквозь дырочки вылезали непокорные кудряшки.
– «Правда» есть? – поинтересовался Чагдар.
– Да что вы! С утра все газеты разобрали. Какая очередь была!
– А что там сегодня? – встревожился Чагдар.
– Да как же? – удивилась его неосведомленности девушка. – Сегодня день авиации. На первой полосе портреты всех беспосадочников. Мне так нравится товарищ Чкалов! Такое волевое лицо! Настоящий герой!
Чагдара удивило это словцо – «беспосадочник». Да, пожалуй, если ты Герой Советского Союза, то тебя, наверное, не посадят.
– А точно у вас ни одного номера не осталось? Я бы почитал прямо тут, пока чистильщика жду. И тотчас бы отдал.
Радостное возбуждение в момент исчезло с лица газетчицы.
– Не дождетесь вы чистильщика, – сообщила она шепотом. – Их артель, того, накрыли. Мне сказал дворник, что все ассирийцы были иранскими шпионами. Наш директор едва открестился – тоже могли бы забрать, развел тут осиное гнездо…
Чагдар почувствовал, что у него холодеют руки. Ведь и вправду, мог Юханна Садо быть шпионом. Служил в молодости в британских войсках в Мосуле, в Ленинград приехал из Майкопа, а туда – из Бейрута. Он сам все это Чагдару рассказывал, еще в 1920-х, без утайки.
– А вы к нему по какому вопросу? – вдруг быстро спросила газетчица.
– Обувь поваксить хотел, – Чагдар указал на ободранные носы своих ботинок. – Такая незадача.
– А у меня и вакса есть, и щетка, – сообщила девушка; наклонилась и достала из-под прилавка картонную коробку. – Позавчера в его будку с обыском приходили. Шнурки, новые щетки, непочатый гуталин – всё забрали как вещественные доказательства. Замок поменяли. А начатую банку и старые щетки за порог выбросили. Я и подобрала. Подумала, пригодится. И правда. Люди-то по старой памяти всё идут сюда и идут.
Она протянула коробку с обувными причиндалами Чагдару, вынесла ему и свою табуретку. Чагдар принялся за работу. Девушка стояла рядом и трещала не умолкая. Казалось, слова лезут из нее так же непроизвольно и настойчиво, как кудряшки свозь ажурную беретку.
– Ну, и мне лишняя копейка не помешает. Чулки хочу, фильдеперсовые, – доверительно сообщила она. – Вроде уже накопила на пару, а как начались аресты шпионов, цена у спекулянтов тут же взлетела. Думала купить хотя бы один, а потом уж копить на другой. Так не продают без пары, контры! А как начнут сажать финнов и эстов, так ведь вообще фильдеперс с рынка пропадет. Некому будет тогда переправлять чулки через границу.
Чагдар молча дочистил ботинки, бросил полтинник в услужливо подставленное металлическое блюдечко, поблагодарил. Теперь нужно было помыться-побриться и переодеться.
– А скажите, девушка, какие в Ленинграде бани теперь считаются хорошими?
– О, это вам в Круглые надо, – авторитетно заявила газетчица. – В Лесном, на углу
