Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дашнаки, в свою очередь, интересовались, как надвигающийся конфликт скажется на них. К ним приставали с разных сторон: и русские, и французы предлагали начать переговоры. Партийный чиновник Барсег Шахбаз вернулся из Парижа в начале августа 1914 г. Он сообщил своим товарищам, что Виктор Берар, проармянский боевик, встретился с французским премьер-министром Гастоном Думергом по просьбе последнего; Думерг спросил его, «будет ли АРФ готова помочь Антанте». Берар после этого установил контакт с редакцией «Дрошак» в Женеве; ее директор, Микаэл Варандян, отправил Шахбаза в османскую столицу[958]. Малхас (Арташес Овсепян), который присутствовал на заседании 22 августа и которого позвали обсудить этот вопрос в редакции «Азатамарт», пишет, что члены комитета единогласно выступали за то, что армяне должны были остаться «лояльными гражданами, где бы они ни находились, особенно в Турции», добавив, что руководство выступает против создания групп добровольцев на Кавказе[959]. Учитывая враждебность окружающего мира и обвинения в том, что они были настроены дружески по отношению к Антанте, дашнаки знали, что, умножая свои усилия, они должны были постоянно «доказывать» свою лояльность.
Статья, вероятно, за авторством Симона Врацяна, главного редактора «Дрошак», предоставляет нам возможность хорошо ощутить чувство дилеммы, стоящей перед АРФ, а также настроения лидеров иттихадистов в это время:
«Турция тоже бросилась в драку. Она, конечно, чувствовала, или, может быть, ее немецкие наставники пояснили ей, что для Османской империи тоже настал момент истины. Если французско-английско-русская Антанта победит Турцию, то она будет разделена между этими тремя победившими государствами. Если германо-австрийский альянс выиграет войну, Турция сможет получить обратно часть территории, которую она потеряла на Балканах, и, возможно, в Египте и на Кавказе». Таким образом, простой расчет убедил правительство иттихадистов не теряя времени прыгнуть на подножку локомотива немецко-австрийского альянса оправдывая свое решение доводами фракции, возглавляемой Энвер-пашой, который был очарован немцами. Турецкие войска соответственно продвигались к Кавказу, с одной стороны, и к Египту — с другой. Русская армия вступила в Турцию, выиграла несколько сражений, столкнулась с суровыми климатическими условиями, замедлила свое продвижение и даже останавливалась то тут, то там, но упорно продолжала свой марш на Эрзурум, цитадель Армении, где Турция сосредоточила значительные силы, и создала мощную оборонительную систему под руководством немецких офицеров.
Когда русские возьмут Эрзурум? Как далеко Россия продвинется в Армению? Каковы планы Санкт-Петербурга в этом регионе? Эти вопросы сегодня являются важнейшими загадками для армян. В либеральной российской прессе слышатся голоса в поддержку армянской автономии, но нет никаких сомнений, что там есть круги, которые имеют абсолютно другое мнение. Царский Манифест был зачитан вслух наместником в Тифлисе перед аудиторией, состоящей из армянских сановников, но не стоит переоценивать значение этой формы декларации, полной обещаний. Манифесты такого рода были широко распространены среди других народов России. Они писались, чтобы быть забытыми. Мы не должны радостно и с энтузиазмом аплодировать таким заявлениям или обещаниям: существуют болезненные исторические прецеденты, например, русско-персидская война 1826 г., в ходе которой, следуя за своим духовным лидером, армянский народ поднялся как один человек и внес весомый вклад в русское завоевание двух ханств. Это оправдывает надежды Армении на получение, по крайней мере, ограниченной автономии. Однако эти надежды оказались тщетными… Два года спустя русская армия взяла Эрзурум, но затем быстро отказалась от него и ушла, оставив армянское население, которое оказало безоговорочную поддержку христианской армии, на милость мстительного местного населения».
Вспоминая войну 1878 г., которая также привела к «актам насилия, изгнанию целых народов на Кавказ, голоду и бесконечным страданиям», автор призывает к сдержанности:
«Таким образом, у нас нет никаких оснований для встречи вчерашних захватчиков детскими проявлениями радости и благодарности… Основная цель легиона армянских добровольцев, которых с энтузиазмом рекрутировали отовсюду и ставили под командование первоклассных лидеров, заключалась в том, чтобы защитить армянское население в случае турецкой резни, особенно в регионах, где армяне слабы, безоружны находятся в меньшинстве… Было бы преступно наивно полагаться на российскую армию, чтобы избежать расправы. Русские намеревались завоевать земли армян, и их сердца не будут горевать, если армянская кровь вновь потечет обильно тут и там»[960].
Смешанные чувства дашнаков в отношении России прекрасно проиллюстрированы здесь, так же как и их понимание намерений иттихадистов. Однако АРФ больше не была просто инструментом, который каждая из держав могла бы попытаться использовать в своих интересах. Хотя некоторые партийные чиновники, ответственные за военные вопросы, начали, в частности в 1912 г., предусматривать организацию системы самообороны в армянских провинциях, лидеры последовательно отвергли эту идею, продолжая преследовать легалистскую политическую линию, которая завершилась принятием «реформ в Армении».
Секретный договор между Турцией и Германией и всеобщая мобилизация
Переговоры между германским послом Гансом Вайгенхаймом и кабинетом иттихадистов, в частности с военным министром Исмайлом Энвером[961], проходили в течение десяти дней, начиная с 24 июля[962], то есть еще до начала войны в Европе. По воспоминаниям главы германской военной миссии Лимана фон Сандерса, до этого, как сам Зандере, так и посол Вайгенхайм выступали против союза с Турцией, поскольку они нисколько не верили в возможность военной мощи армии, которая была бы оснащена и дисциплинирована так плохо, как турецкая армия[963]. Кроме того, уже в апреле 1914 г. правительство Саида Халима дало понять, что кабинет склоняется к Антанте. В середине мая Талаат даже плавал к Черному морю на императорской яхте, чтобы встретиться с царем и Сазоновым[964]. Его предложения были отклонены, но присутствие турецкой делегации не осталось не замеченным среди немцев Стамбула. Как же тогда мы должны объяснить подписание секретного договора который был решающим шагом на пути вступления Турции в войну? Несмотря на то, что традиция отдавать реорганизацию османской армии в руки немецких офицеров к этому времени процветала в течение
