Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Различие между Иттихадом и Военным министерством было поверхностным, хотя когда это затрудняло понимание структуры работы этого аппарата. Иттихад и его порождение, политбюро «Тешкилят-и Махсуса», сохранили, так сказать, эксклюзивный политический и оперативный контроль над деятельностью организации с помощью Министерства внутренних дел и органов местного самоуправления, находящихся под его эгидой. Военные власти, со своей стороны, были ответственны за вербовку, снаряжение, подготовку офицеров и, конечно, финансирование отрядов убийц из секретных фондов, находящихся в распоряжении Военного министерства[1013]. Сотрудничество в этой области иногда было трудным, но примеры, приведенные в четвертой части этого исследования, показывают, что политические цели всегда брали верх над военными или этическими соображениями. Пересечение между двумя источниками власти, политическим и военным, и большое мастерство, с которым Иттихад маскировал операции «Специальной организации» как контрразведывательные мероприятия, без сомнения объясняют, почему некоторые ученые не смогли осознать существование второй «Специальной организации»[1014].
Существовало, однако, основное различие между первой «Специальной организацией» и второй, которая преследовала более узкие цели Центрального комитета партии «Единение и прогресс» с августа 1914 г. Это различие вытекает из введения критически важной инновации: масштабный наем осужденных, выпущенных из турецких тюрем, в состав второй версии «Специальной организации». Рассматривая то, как это нововведение работало на практике, а также характер миссий, возложенных на новую организацию, можно оценить геноцидальные намерения Иттихада. Это также позволяет нам точно определить период, в котором младотурецкий режим принял решение перевести свои планы в действие.
Телеграмма, отправленная комитетом Бурсы в Центральный комитет Иттихада, в ответ на приказы, переданные 15 сентября 1914 г., является первоисточником, упоминающим о наборе преступников. Этот документ показывает, что все местные комитеты были ознакомлены с просьбой нанять осужденных в Специальную организацию, но оказалось трудно «найти достаточное количество людей, которые были часто замешаны в убийствах и кражах». Местные иттихадисты тем не менее считали, что они могли бы представить от вилайета Бурса от пятисот до тысячи новобранцев с желаемыми навыками[1015]. Заметно, что обычные сети Комитета «Единение и прогресс» все еще использовались в первые недели кампании по набору рекрутов, вероятно потому, что политическое бюро «Специальной организации» еще не существовало или только организовывалось.
Более того, нет практически никакой документации о деятельности «Специальной организации» до начала осени 1914 г. После даты официального объявления о начале войны источники вдруг начинают размножаться. Шифрованная депеша от 13 ноября 1914 г., отправленная Халилом [Кут], который был назначен командиром пятого персидского экспедиционного корпуса лишь в декабре Мидхату Шюкрю, генеральному секретарю партии, приказывала ответственным секретарям в провинциях ускорить создание отрядов «Специальной организации». Этот документ был скреплен подписями д-ра Назима, Атиф-бея и Азиз-бея, начальника управления государственной безопасности[1016]; это оправдывает подозрения, что к началу ноября политическое бюро «Специальной организации» уже действовало, в то время как все больше и больше осужденных были освобождены из-под стражи. Другие телеграммы, датированные серединой ноября, были зачитаны на заседании судебного процесса против юнионистов (во время допроса полковника Джевада); отправленные Бехаэддином Шакиром в Эрзурум или на имя Мидхата Шюкрю, они пришли в филиалы комитета партии «Единение и прогресс» в Бурсе, Исмите, Бандырме и Балыкесире[1017], и они указывают, что председатель политического бюро «Специальной организации» вел переписку с генеральным секретарем Иттихада о вопросах, связанных с формированием отрядов, а также то, что члены политбюро из Стамбула работали непосредственно с ответственными секретарями, отправляемыми Комитетом «Единение и прогресс» во все регионы империи. 20 ноября 1914 г. шифрованная телеграмма от Мусы-бея, инспектора Комитета «Единение и прогресс» в Балыкесире, сообщила политбюро, что мутесариф 16 ноября 1914 г. получил зашифрованную телеграмму от министра внутренних дел, содержащую приказ о создании групп в недельный срок с привлечением осужденных, освобожденных из тюрем, и отправлении их на места, где они должны были служить[1018]. Другими словами, министр внутренних дел и местные правительственные чиновники также помогали создавать отряды чете в тот же период.
Таким образом, ноябрь знаменует собой поворотный момент в реализации решений Центрального комитета Иттихада: именно в ноябре процесс освобождения преступников из тюрьмы был ускорен. Сто двадцать четыре человека были освобождены из тюрьмы Биньян (в вилайете Сивас) только в ноябре благодаря вали Муаммару, который договорился непосредственно с председательствующим судьей местного суда[1019]. Исследование, проведенное Кригером, показывает, что не менее десяти тысяч заключенных по общему праву преступников, большинство из которых были убийцами, были отпущены на свободу и поступили в отряды «Специальной организации», начиная с осени 1914 г.[1020]. Стоит отметить, что медицинские службы, армия, жандармерия и судьи участвовали в освобождении каждого из этих осужденных, как видно в случае с центральной тюрьмой Ангоры, двести сорок девять освобожденных преступников которой предстали перед комиссией, в состав которой входили Махмуд Джалаледдин-бей, глава департамента здравоохранения Ангоры; капитан Фехми-бей; полковник Мехмед Засиф-бей, командующий жандармерией Ангоры, и Али Хайдар-бей, судья императорского апелляционного суда[1021]. Во всех регионах страны были созданы специальные комитеты для контроля процедуры выбора преступников, выпущенных из-под стражи и включенных в отряды. Генеральный секретарь Комитета «Единение и прогресс» Мидхат Шюкрю, отвечая на вопросы на шестом заседании судебного процесса против юнионистов, заявил, что после того, как чете были отпущены на свободу и интегрированы в отряды «Специальной организации», они считались «намуслу» (уважаемыми людьми), ибо они служили отечеству, вырезая армянских женщин и детей»[1022].
Таким образом, «Специальная организация» получила выгоду от активного сотрудничества с государственными организациями, особенно с Министерством юстиции, без одобрения которого было бы невозможно выпускать преступников из тюрьмы. Тем не менее, отвечая на вопрос Пятой комиссии парламента в ноябре 1918 г., министр Ибрагим Пири-заде заявил: «Я ничего не знал об этой организации. Совет министров также ничего не знал об этом. Мы находились в полном неведении об их целях и деятельности. Я абсолютно ничего не знал об этом и не обязан был знать»[1023]. Далее депутат отметил, что «Омер Наджи-бей приступил к осуществлению мероприятий, связанных со Специальной организацией, и достаточно странно, что Ибрахим-бей, который был членом Совета министров, когда все эти события имели место, узнал о них только по факту». Загнанный в угол, Ибрахим-бей наконец сдался: Я остался в кабинете, чтобы противостоять, в определенной степени, актам такого рода, которых мне сообщали. Будьте уверены, — то, когда я говорю, что мы не знали о «Специальной организации», я имею в виду, что одно решение не было принято
