Боец тишины (СИ) - Стас Северский

подсвеченной ночным светилом крыше никого не видно, нет ни тени, ни блика, ни проблеска. Но

мне не спокойно. Немцы выйдут на нас – это только вопрос времени. Надо нам срочно срываться с

места. Пора покинуть съемную квартиру… и Варшаву, и Польшу. Черт…

Осторожно открыл окно, предварительно обработанное антибликовым средством. Стараясь не

шуметь, сошел на карниз, перебрался на пожарную лестницу. Спустился на последнюю площадку

и присел на корточки, собираясь спрыгнуть. Смотря вниз, на асфальт, вспомнил про колено. Черт…

Еще сутки пробегаю – и сустав точно пунктировать придется.

Так и не могу решиться прыгнуть, пытаюсь придумать, как спуститься помягче… как сползти.

Заслышал скрип подъездной двери – Войцех идет. Он меня чуть в стороне ждать должен. С досады,

что придется прыгать, скосил злой “волчий глаз” и… Вашу ж…

Я пригнулся к площадке, смотря через железные прутья на человека, вышедшего из тени и

вставшего в тени. Вот и все – они здесь.

Человек меня не заметил. Я залег в тишине, готовясь хоть рассвет так встречать, не взирая на

холодающий ветер. Стараюсь рассмотреть его лицо, но не получается. Он видит одного Войцеха и

выслеживает он Войцеха, а не меня. Он не знает, что я здесь. Промерзший поляк пошел в

подворотню, скрываясь от промозглого ветра, потянувшего осенью. Присматривающий за ним

человек выступил из тени и отправился следом за ним. Я вперился глазами в его лицо, но он

высоко поднял воротник пальто и низко пригнул голову – я снова его не разглядел. Только…

165

Сердце свело, когда лунный свет коснулся его лица. Я видел его краем глаза в тусклом освещении

всего секунды две. Только… Я точно заметил в нем нечто знакомое. Знакомое и страшащее до того,

что сердце сводит. Я прогоняю память по прошлому раз за разом, но не припоминаю. Поставил

перед мысленным взором нечетко очерченного человека, примеряя на него знакомые черты, и он

стал четче. Я помню его – этот костлявый нос, эту жесткую челюсть. Шлегель… Эрих Шлегель…

Эрих Шлегель!

Я встал, дрожа на ветру, как осиновый лист. Эх, Игорь Иванович, как я рад, что вы не видите

меня таким… таким…

Я сжал стучащие в ознобе зубы и, не спеша, пошел наверх, стараясь избавиться от слабости в

коленях. Просто… Не правильно все. Я знаю, что видел его – Шлегеля, но так же знаю, что он не

должен был быть здесь. Я, как лунатик, пошел по карнизу к окну на лестницу внутри здания. Этот

карниз не проверен, и я, надеясь, что он не заскрипит подо мной, ступаю аккуратно. Шлегель…

Человек из внешней военной контрразведки… Шлегель… Человек, служащий не одной стороне…

не одной стране. Он знает меня. Знает в лицо, как датчанина. Черт…

Я осмотрелся, открыл окно… прислушался и поднялся по лестнице наверх… отпер дверь и

вошел в квартиру. Склонился над кроватью, слепо смотря на дремлющую девушку. Агнешка

заслышала шорох и открыла глаза. Она озарила меня своей радостью и настойчиво потянула в

постель.

– Ты не пошел к ним – к распутным?! Ты вернулся ко мне! Я так и знала, что ты спровадишь

Войцеха пройтись и вернешься ко мне!

Я остановил глаза на ее руках, торопливо расстегивающих молнию моей куртки. Она

рассмеялась.

– Вольф, ты что, в свое счастье не веришь?! А ты верь! Или тебе доказательства нужны?! Я их

тебе предоставлю!

Я действительно ошеломлен и не верю. Мое дыхание пресеклось, и я… Я нашел в себе силы

противостоять девушке и выровнял дыхание. Схватил ее за руки, отрывая от своей растерзанной

куртки.

– Шлегель…

– Ты хочешь, чтобы я звала тебя Шлегелем? Хорошо, как хочешь. Ты совсем замерз! Я тебя

сейчас согрею!

Я стараюсь не впускать в голову мысли, которые совсем не ко времени. Только голова кружится,

сопротивляясь всем мыслям. Что же ты делаешь, Агнешка?! Со мной так нельзя! Я же не выстою

под таким натиском! В глазах все меркнет и… Нет, я не уступлю, я устою…

– Агнешка, поднимайся… Вставай давай. Живее!

Глаза ее сразу заполнились слезами, но она гордо подняла голову.

– Ты издеваешься надо мной? Ломаешься передо мной? Ты мне мстишь?! Или я стала тебе

скучна?! Или твоя страсть прошла, и ты перестал считать меня красавицей из своего чудесного

сна?!

– Дура! Живо вставай!

Агнешка еще шире распахнула переполненные слезами глаза.

– Ты посмотри на себя в зеркало! И разбей его! Ты грубый и… Да как ты смеешь так со мной

говорить?!

– Я словами не бросаюсь и обратно их не беру! Вставай же быстрее! Одевайся!

Думал засунуть пистолет за ремень, но оставил его в кобуре – за ремень заткнул закрытый

компьютер. Скрутил провода и запихнул в подсумки с остальной техникой. Проверил спящую в

подсумке крысу и крепко схватил девушку за руку, таща за собой на выход. Она все что-то говорит,

возмущается.

– Он здесь! Он следит за вами с Войцехом!

– Здесь?! Следит?! За нами?! Кто, Вольф?!

– Шлегель!

– Кто?!

– Эрих Шлегель! Этот немец с костлявым носом! Он вышел на вас!

166

Она хотела еще что-то спросить, но резко осеклась, когда я скосил на нее злой глаз – не

обижено замолчала, а забыла про попреки, объятая страхом. Она покорно последовала за мной

наверх и осталась ждать на чердаке, пока я вернусь со спрятанными на крыше вещами – оружием и

отравляющими веществами.

Глава 28

Я застыл и задержал дыхание, слушая шаги промерзшего Войцеха. Заглянул за угол, скрываясь

в тени и тишине. Забросил подобранный камень в его сторону, и он обернулся. Поляк никого не

заметил и пошел посмотреть. Как только он приблизился, я резко хватанул его за куртку и рванул к

себе. Он было собрался мне врезать, но я блокировал удар.

– Ян?

– Бежим. Живо!

– И Агнешка с тобой?

Я не ответил, а толкнул их обоих вперед – в темноту и в тишину.

Глава 29

Проулками ушли. Немца нигде не видно. Но я продолжаю пристально просматривать каждую

тень, прослеживать каждого редкого прохожего. Я знаю, что он за человек. Он, верно, уже знает,

что я здесь… знает, что мои товарищи от него бы без меня не ушли. Он, видно, на них лишние

силы решил не тратить, а на меня он сил не пожалеет. Он возьмет мой след и выследит меня.

Шлегель из тех, кто и иголку в стоге сена найдет… сожжет стог сена, просеет пепел и найдет