12 великих трагедий - Коллектив авторов

Пер Гюнт

Стыдно!Хоть рюмку водки предложил бы! Стоит!

Второй

А ты, старик, веселый! Ну, еще что?

Толпа окружает Пера Гюнта.

Пер Гюнт (вскрикивает)

Еще есть конь, мой старый вороной.

Один из толпы

А где же он?

Пер Гюнт

На западе далеко,Где солнышко садится. Мой скакунБыстрее ветра носится, быстрее,Чем лгал Пер Гюнт.

Голоса

А что еще найдется?

Пер Гюнт

О, много драгоценностей и хлама.В убыток куплено и продаетсяБез прибыли.

Парень

Ну, ну!

Пер Гюнт

Мечта о книгеС застежками серебряными. ВамЗа пуговицу отдал бы ее.

Парень

А ну их к черту, все мечты!

Пер Гюнт

ЕщеЕсть царство у меня. В толпу бросаю —Лови, кто попроворней!

Парень

А оноС короной?

Пер Гюнт

Из соломы первосортной;Тому и будет впору, кто наденет.А вот еще: яйцо-болтун, сединыБезумного и борода пророка!Получит даром все, кто столб с указкой —Где настоящий путь – покажет мне!

Ленсман (только что подошедший к толпе)

Сдается мне, приятель, твой-то путьПрямехонько в арестный дом.

Пер Гюнт (снимая шапку)

Возможно.Но не могу ль от вас узнать я – кто былПер Гюнт?

Ленсман

Э, вздор…

Пер Гюнт

Ну, будьте ж так любезны!Покорнейше прошу!

Ленсман

Да говорят,Что это был пренаглый сочинитель…

Пер Гюнт

Как сочинитель?

Ленсман

Все, что лишь случалосьВеликого, прекрасного на свете,Сплетал он вместе, – будто бы все этоСлучилось с ним… Но извини, приятель,Мне недосуг.

(Уходит.)

Пер Гюнт

А где же он теперь?

Пожилой человек

В чужие страны за море уехал;И там ему не повезло, понятноТеперь давным-давно повешен он.

Пер Гюнт

Повешен? Вот как! Впрочем, так и знал я,Пер Гюнт покойный до конца остался«Самим собой».

(Раскланивается.)

Спасибо и прощайте!

(Делает несколько шагов и опять останавливается.)

А не хотите ль, девицы-красотки,И вы, ребята, чтобы расквитаться,Историйку я расскажу вам?

Многие

РазвеТы знаешь?

Пер Гюнт

Ну еще бы мне не знать!

(Подходит ближе, и лицо его принимает какое-то чужое выражение.)

Я в Сан-Франциско золото копал,Кишмя-кишел фиглярами весь город.Один на скрипке мог пилить ногами,Другой плясать горазд был на коленках,А третий сочинял стихи, когдаЕму иглой просверливали череп.И вот туда однажды черт явился,Чтоб показать свое искусство. ОнКак настоящий поросенок хрюкал.Никто его не знал, но с виду был онПресимпатичный малый, так что полныйВзял сбор; театрик был набит биткомИ с нетерпеньем ждали все начала.На сцену вышел черт в плаще широком,Закинув полы на плечи: Man mus sichDrapieren, – как у немцев говорится.А под плащом своим сумел он спрятать,Тайком от всех, живого поросенка…И представленье началось. В стихахИ в прозе фантазируя на темуЖитья-бытья свинячьего, щипалБез всякой жалости черт поросенка,И тот картину визгом дополнял;Закончилось все верещаньем диким,Как будто поросенка закололи.Раскланялся искусник и ушел…И вот специалисты, разбираяИскусство, явленное чертом, сталиКритиковать и осуждать его.Кто находил, что писк был как-то жидок,Кто деланным предсмертный визг считал,И все единогласно утверждали,Что хрюканье утрированно вышло…Так вот чего добился черт в награду;И поделом, – зачем не рассчитал,С какою публикой имеет дело!

(Кланяется и уходит.)

Толпа в недоумении молчит.

В лесу. Троицын вечер. Вдали на расчищенном месте избушка с прибитыми над дверью оленьими рогами.

Пер Гюнт ползает по земле, собирая дикий лук.

Пер Гюнт

Одна из стадий это. А какаяБлижайшая за нею будет? ВсеИспробовать и лучшее избрать!Я так и сделал: цезарем начав,Я Навуходоносором кончаю.Да, довелось-таки пройти мне всюБиблейскую историю. ПришлосьНа старости прильнуть к груди родимой.«Ты от земли взят», – сказано недаром…И в жизни главное – наполнить брюхо.Но луком наполнять какой же прок?Пущусь на хитрость я, силков наставлю.Вода тут есть в ручье, так не придетсяОт жажды изнывать, а что до пищи —Приходится быть хищником средь хищных.Когда ж приблизится мой смертный час, —Когда-нибудь да это ведь случится, —Я подползу под дерево и в кучуСухой листвы зароюсь, как медведь.А на коре древесной начерчу яТакую надпись: «Здесь лежит Пер Гюнт,Честнейший малый и всех тварей царь».

(Посмеиваясь про себя.)

Ах, старая кукушка, прорицатель!Не царь, а луковица ты! Постой-ка,Возьму сейчас да облуплю тебя,Мой милый Пер, как ни вертись, ни сетуй.

(Берет луковицу и отщипывает один мясистый листок за другим, приговаривая.)

Вот внешней оболочки лоскутки —Крушенье потерпевший и на берегВолнами выкинутый нищий Пер.Вот оболочка пассажира, правда,Тонка, жидка она, но от нееЕще попахивает Пером Гюнтом.Вот золотоискателя листочки;В них соку нет уже – и был ли прежде?Вот грубый слой с каемкою сухой —Охотник за пушниной у заливаГудсонова. Под ним – листочки вродеКоронки… Прочь их, бросить, слов не тратя!Вот археолога листок короткий,Но толстый; вот пророка – пресный, сочный;Так ложью от него разит, что слезы —По поговорке старой – вышибаетИз глаз порядочного человека.А эти вот листочки, что свернулисьИзнеженно-спесиво так – богач,Который жил, как сыр катаясь в масле.Листки под ними – с черною каемкой,Больными смотрят и напоминаютЗараз о неграх и миссионерах.

(Отщипывает несколько листочков сразу.)

Да их не оберешься тут! Ну, что же?Когда-нибудь покажется ядро?

(Общипывает все до конца.)

Скажите! От начала до концаОдни слои, листки – все мельче, мельче!..Природа остроумна.

(Бросает остатки.)

Черту развеТут впору разобраться; человеку ж,Задумавшись, лишь спотыкнуться легче.Хоть мне-то, впрочем, нечего бояться —На четвереньках крепко я держусь.

(Почесывая затылок.)

А удивительная штука – жизнь!У ней за каждым ухом по лисице —Как говорят о людях продувных;Перед тобой юлит и манит, дразнит;Нацелишься схватить – не тут-то было!Лисица выкинет кунштюк, и – глядь —В руках твоих не то, – другое нечто,Иль вовсе ничего…

(Сам того не замечая, приближается к избушке и, увидав ее, не сразу приходит в себя от изумления.)

Жилье? В лесу?

(Протирает в глаза.)

Как будто мне знакомо это место…Рога оленьи над входною дверью…Морская дева на верхушке крыши…Все выдумки! Не дева – доски, гвозди;Замок тяжелый, чтобы запиратьсяОт дьявольски нечистых, злобных мыслей…

Сольвейг (поет в избушке)

Горенку к троице я убрала;Жду тебя, милый, далекий…Жду, как ждала.Труден твой путь одинокий —Не торопись, отдохни.Ждать тебя, друг мой далекий,Буду я ночи и дни.

Пер Гюнт (при звуках песни медленно встает, безмолвный и бледный как смерть)

Она не забыла, а он позабыл;Она сохранила, а он расточил…О, если бы можно начать все сначала…Ведь здесь меня царство мое ожидало!

(Кидается бежать по лесной тропинке.)

Сосняк, выжженный пожаром. Далеко кругом торчат обгорелые пни. Ночь. В глубине там и сям клубится туман. Пер Гюнт бежит по сосняку.

Пер Гюнт

Пепел, туман и летучая пыль —Вот матерьял для постройки;Гниль, разложенье, зараза внутри;Взять же все вместе – гробница!Краеугольные камни кладетМертворожденное знанье;Выдумки праздные, грезы, мечтыСамое зданье возводят;Ложь высекает ступени. БоязньМыслей серьезных, глубокихИ нежеланье вигу искупитьЩит водружают на кровле;Крупная надпись гласит на щите:«Цезарь Пер Гюнт – архитектор».

(Прислушиваясь.)