Избранное - Петер Вереш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, были у него и такие мечты — двое детей, по крайней мере двое, мальчик и девочка. Уж они и вырастить их сумеют и хорошо, очень хорошо воспитать. Сына выучат на инженера, а дочь будет врачом или учительницей. Именно такие столь обычные для всех бедных людей мечты бродили в голове у Йожи. Еще холостяком он воспринял как прописную истину общее убеждение, что многочисленное потомство — это нужда, но без одного-двух детей жизнь становится пустой и никчемной.
В ту пору и он не задумывался о том, кто же будет работать на заводе, если все воспитают своих детей «учеными» людьми.
По принципу, усвоенному Йожи еще в деревне, женщина должна быть в доме хозяйкой, а муж — зарабатывать на жизнь для всей семьи. В этом он полностью сходился с Ибойкой, с детских лет мечтавшей о собственной квартире и собственном хозяйстве.
Сошлись они и в другом (к удовольствию застенчивого Йожи, которому даже не пришлось об этом заикаться), а именно, что они не могут кормить на свой заработок дорогих родителей. Ибойка сама заявила об этом матери, предоставив ей разговор с отцом. Ведь и в самом деле, у них ничего еще нет и нужно экономить, чтобы обзавестись самым необходимым. Нет ни мебели, ни постельного белья, ни посуды, ни плиты, а пока они все это приобретут, пройдут годы, даже если оба будут работать. А здесь, у родителей, попробуй-ка что-нибудь сэкономить, когда милый папенька пропивает каждый заработанный филлер и на молодых падают все расходы по дому — питание, электричество, газ и топливо.
Так что никакой особенной храбрости от Йожи и не потребовалось. Ибойка высказала все это матери сама с бесцеремонностью, характерной для всех избалованных единственных детей, и глазом не сморгнула, когда отец надулся и стал ворчать. Теперь он уже не был ей страшен — у нее муж. Йожи парень сильный; если нужно, он сумеет ее защитить, заберет отсюда, и они начнут независимую жизнь.
Разумеется, родителям пришлось втолковать также, что их квартира находится слишком далеко от места работы Йожи и Ибойки и молодым хотелось бы поселиться где-нибудь поближе, а то почти все свободное время приходится тратить на толкотню в трамвае.
К счастью, Йожи как раз стал стахановцем и получил не только денежную премию. Дело было в начальную, героическую эпоху стахановского движения в Венгрии, когда такие, как Майорош, были еще наперечет, и товарищ Бенчик (сам Йожи, конечно, постеснялся бы просить о чем-нибудь для себя) обратил внимание секретаря партийной организации завода на то, что у одного из лучших рабочих, к тому же молодожена, нет жилья — таким образом, они вскоре получили квартиру. Правда, пока новые дома в рабочем поселке еще не были отстроены, им выделили комнату в заводском общежитии, но и это было огромной радостью. Тысячи и тысячи молодых пар были бы наверху блаженства, получив такую же комнату…
5
Итак, у них собственная квартира! Они стоят на пороге счастья. Правда, кухня, как и многое другое, общая, но разве думают о таких мелочах влюбленные молодые пары? Ведь в свой медовый месяц супруги бывают так хороши, как, может быть, никогда в жизни, потому что смотрят только друга на друга и нет им дела до окружающего.
Мебели у них почти нет, но это не беда. Нет — так будет! Родители Ибойки выделили им кровать, на денежную премию Йожи они купили стол, два стула из тех, что зовутся стандартными, кое-какую посуду, старенькую плиту и вдобавок еще электрическую плитку — утром оба спешат на работу, надо на скорую руку что-нибудь вскипятить, да и вечером тоже. Затем они купили маленький, очень маленький шкафчик, поставили в него несколько жестянок консервов, три-четыре банки варенья, подаренных маменькой, прикупили два-три кило жира, сахара, муки и немного дров — дело шло к лету, запасать больше не стоило. Они были счастливы. С улыбкой оглядывая свое убогое, полупустое и, по выражению Ибойки, «нестильное» жилище, они утешали себя тем, что в будущем непременно красиво обставят спальню, купят кухонную мебель — весь гарнитур, — и будет отлично. Йожи, который большую часть жизни проспал на грубо сколоченном топчане или на солдатских нарах, обедал на непокрытом дощатом столе, а сидел на камне, на пне или на лавке, все это очень мало заботило, но он был счастлив доставить радость Ибойке.
Пока что все шло как нельзя лучше. По утрам они будили друг друга поцелуем и поцелуем прощались, уходя на работу, даже если не хватало времени приготовить завтрак и завернуть два-три бутерброда для Йожи (Ибойке они не нужны — в магазине все под рукой.) Вечером тот, кто приходил раньше, встречал другого опять-таки поцелуем, а если удавалось приготовить, то и ужином.
Правда, Йожи раньше никогда не занимался стряпней — не потому, конечно, что считал это для себя зазорным, нет, бедный человек должен все уметь, а просто потому, что, пока он был ребенком и жил дома, стряпала мать, а позже, когда он стал учеником и кузнечным подмастерьем, солдатом и пленным, его тоже всегда ожидала пусть незавидная, но готовая еда.
Но он серьезно относился к принципу женского равноправия, как и ко всему остальному — к идеям и к своему труду, а потому, если приходил домой раньше жены, сейчас же брался за стряпню. Он говорил себе: «Не боги горшки обжигают; если все женщины на свете и добрая половина мужчин могли этому научиться, выучусь и я».
Разумеется, познания Йожи в кулинарном искусстве были невелики, как, впрочем, и запасы молодоженов. Тушеный картофель с паприкой, картофель в мундире, — ничего, после приправим чем-нибудь! — яичница с салом или с колбасой, вареные яйца, гренки с яйцом, поджаренные на жире, — чудесная вещь! — а потом шницель или просто жаркое — вот пределы поварского мастерства Йожи,
