Западноевропейская поэзия XХ века - Антология

РОБЕР ДЕСНОС

Перевод М. Кудинова

Робер Деснос (1900–1945). — Первые стихи публиковал в социалистическом журнале «Трибуна молодых» (1917). В сборниках «Траур ради траура» (1924) Е «Свобода или любовь» (1927) формальное экспериментаторство в духе сюрреализма сочетается со стремлением «эпатировать обывателя», вывернув наизнанку и доведя до абсурда основные нормы мещанской морали. Любовь к народному языку, врожденный вкус и тяга к классической ясности заставили Десноса порвать с сюрреалистами. Подлинное свое лицо поэт обретает в сборниках «Судьбы» (1942), «Наяву» (1943), отражающих сложный духовный мир современника, полных философских раздумий о смысле бытия. Активный участник Сопротивления, автор нелегально распространявшихся сатирических стихов, направленных против оккупантов и их приспешников, Деснос был брошен сначала в Освенцим, затем отправлен по этапу в концлагерь Терезин (Чехословакия), rge умер от тифа уже после освобождения, в июне 1945 г. Сб. стихов Робера Десноса (в переводе М. Кудинова) вышел в изд-ве «Художественная литература» в 1970 г.

1936

В дверь постучи —Тебе не ответят.Вновь постучи —Тебе не откроют.Вышиби дверь —И увидишь тогда,Что путь свободен,И дом свободен,И в дом этот можноВойти без труда.Так и в любви и в жизни бывает.Но не всегда.

СИЕСТА

В послеполуденном глубоком сне моемСто тысяч лет прошли быстрее, чем мгновенье,И вновь реален мир, и плоть обрел я в нем,Покинув смутные глубины сновиденья.

Но на моих губах имен старинных следИ поцелуев след остался. Я не знаю,Сегодняшним ли днем иль пеплом прошлых летЖивет в смятении душа моя земная.

О, грохочи, вулкан, чтоб лава залилаВ глубинах памяти несмытую усталостьИ чтобы навсегда померкли зеркалаИ отражение в их стекла не вгрызалось!

ПЕЙЗАЖ

Мне грезилась любовь. Люблю я до сих пор.Но больше нет в любви тех запахов букета,Что наполняют лес, где расцветает летоИ где у входа спит невидимый костер.

Мне грезилась любовь. Люблю я до сих пор.Но больше нет в любви тех молний до рассвета,Когда все рушится, пылают замки где-то,Когда утерян путь и смотрит мрак в упор.

Нет! К слову этому не подобрать ключи.То под моей ногой горит кремень в ночи,Волна вздымается, громада туч на страже…

С приходом старости ты замечаешь вдруг,Как стало четким все, как ясно все вокруг,Как ты становишься подобием пейзажа.

«У края пропасти…»

У края пропасти, где ты исчезнешь вскоре,На розу посмотри, прислушайся к словамТой песни, что сама ты пела по утрам,Встречая дня приход с надеждою во взоре.

Еще мгновение живи! Не всходят зориВ стране забвения. Молчит природы храм.И, в мир теней войдя и потерявшись там,Ты не родишься вновь и не увидишь море.

Звезда падучая, став жертвой немоты,В глубинах времени соединишься тыС потухшим светом звезд, утративших названье.

И эхо дальнее в безмолвном том краюНе будет повторять: «Люблю тебя, люблю!»И дней круговорот не всколыхнет сознанья.

«Я так много мечтал о тебе…»

Я так много мечтал о тебе,Я так много ходил, говорил,Я так сильно любил твою тень,Что теперь у меня ничего от тебя не осталось.Одно мне осталось: быть тенью в мире теней,Быть в сто раз больше тенью, чем тень.Чтобы в солнечной жизни твоейПриходить к тебе снова и снова.

ЗАВТРА

Я и в сто тысяч лет еще имел бы силыТебя, день завтрашний, предчувствовать и ждать.Пусть время тащится, кряхтя, как старец хилый,Я знаю, что оно идти не может вспять.

День завтрашний придет. Но ждем мы год из года.Храня огонь и свет, мы бодрствуем и ждем,И наша речь тиха — бушует непогода,И отдаленный гул чуть слышен за дождем.

Из глубины ночной, во мраке леденящемСвидетельствуем мы: прекрасен дня расцвет…Мы жить не в будущем хотим, а в настоящем,И потому не спим, чтоб не проспать рассвет.

КУПЛЕТ О СТАКАНЕ ВИНА

Когда тронется поезд, не надо махать мне платком,Ни рукой, ни зонтом.Но, наполнив стакан свой вином, ты до самого днаВслед бегущему поездуВыплесни длинное пламя вина,Чтоб метнулось оно мне вослед,Это терпкое, это кровавое пламя,Которое, словно язык, прикасалось к губамИ оставило след над твоими губами.

ЭПИТАФИЯ

Я жил в суровый век. Давным-давно я умер.Я жил настороже, был ко всему готов.Честь, благородство, ум томились в клетках тюрем.Но я свободным был, живя среди рабов.

Я жил в суровый век, но мрак мне взор не застил,Я видел ширь земли, я видел небосвод,Дни солнечные шли на смену дням ненастья,И было пенье птиц и золотистый мед.

Живые! Это все — теперь богатство ваше.Его храните вы? Возделана ль земля?Снят общий урожай? И хорошо ль украшенТот город, где я жил и где боролся я?

Живые! Я в земле — мой прах топчите смело:Нет больше у меня ни разума, ни тела.

ЖАК ПРЕВЕР

Жак Превер (род. в 1900 г.). — С 1926 по 1929 г. участвовал в движении сюрреалистов, затем сотрудничал с театром «Группа Октябрь», гастролировавшим в СССР в 1933 г. До войны был известен главным образом как сценарист. В 1946 г. выпустил сборник стихотворений «Слова», ва которым последовали «Истории» (1946), «Зрелище» (1951), «Дождь и вёдро» (1956), «Дребедень» (1966). Стихи Превера чужды всякой псевдосложности, герметичности; они берут свои истоки в народном словотворчестве и обращены к народу; сохраняя естественную интонацию живой речи, с ее неожиданными паузами и отступлениями, они наделяют новым, подчас парадоксальным смыслом обыденные вещи и явления. Многие стихк Превера, положенные на музыку, стали популярными песнями.

Стихи Превера (в переводе М. Кудинова) выходили в изд-ве «Прогресс» в 1960 и 1967 гг.

СТИРКА

Перевод М. Кудинова

О страшный, удивительный запах умирающей плоти,от которого листья в садужелтеют и падают, словно настала осень…Этот запах, откуда он?Из дома, где живет господин Эдмон,глава семьи,глава канцелярии,сегодня день стирки,это запах семьи,и глава семьи,глава канцеляриивокруг семейного ходит корытаи фразой любимой, фразой избитойсотрясает воздух опять и опять:«Грязное белье надо дома стирать!»Все семейство столпилось вокруг корыта,содрогаясь от ужаса и стыда,семейство кудахчет, семейство стирает,и снова трет, и снова стирает,и на пол стекает,стекает вода.Котенок, который все это слышит,хотел бы сбежать отсюда на крышу,потому что котенка от стирки тошнит,тошнит от этой возни у корыта,но как сбежать, если окна закрыты,и дверь закрыта,и ключ торчит?……………………………..Вдруг раздаются рыданья и стоны,и лапками уши зверек затыкает,потому что котенкужалко девчонку,это она кричит и рыдает,это она, хозяйская дочка,причина гнева,причина волнений,она в корыте, и щеткой колючейпапаша дочь свою трет в исступленье.На ней пятно,на хозяйской дочке,и вот принялась вся семья стиратьхозяйскую дочь, которая кровью исходит,кричит, но не хочет,не хочетчье-тоимяназвать.Глава семейства рычит, как зверь:«Язык за зубами держите теперь!»Одно лишь ясно дочкиной маме:«Пусть все останется между нами».Кричат сыновья, и кузины, и тетки,кричит попугай, на жердочке сидя,и крики бушуют и жгут, как пламя:«Пусть все останется между нами».О честь семьи,честь отца и сына,честь попугая Святого Духа!Беременна дочь,отличилась девчонка,но кто же,кто же отец ребенка?Во имя отца и во имя сына,во имя попугая Святого Духа,пусть все останется между нами!Уселась на край корыта старухаи смотрит на внучку злыми глазами,сплетая венок из мертвых цветовтому, кто на свет появиться готов,чтоб опозорить семейное знамя.Как виноград выжимают в давильне,так в этой давильне семейной чести,сбросив ботинки, топчут ногами,порознь топчут девчонку и вместе.…………………………………Но вот на часах половина второго,и наступает затишье снова.Глава семьи,глава канцеляриина голову надеваетголовной убор,и, выйдя на главную улицу города,шагает, смотря на прохожих в упор,шагает по направлению к своей канцелярии,и когда он переступает ее порог,то воздух канцелярии оглашают приветы:начальник с подчиненными совсем не строг.Начищены до блеска его штиблеты,и выпачканы кровьюног.

ГОЛОДНОЕ УТРО