Хрупкое заклинание - Эллисон Сафт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нив встряхнулась. Она не могла позволить себе просто стоять и жалеть жену принца-регента. Рано или поздно София заметит призрачный фонарь, плывший над лужайкой. Вздохнув, Нив погасила пламя фонаря, и мир погрузился в темноту. При свете луны она медленно вернулась во дворец. Там было тихо и спокойно, как в гробнице. Нив прокралась наверх по императорской лестнице и направилась в свою комнату. Свет проникал в коридор через приоткрытую дверь. Она остановилась на пороге. Кто еще не спит в этот час?
– Не спалось?
Нив едва не подпрыгнула. Прижав ладонь к груди, она с облегчением почувствовала, что сердце еще бьется, и привалилась к дверному косяку – дверь, как она вскоре убедилась, вела в библиотеку. Полки, заставленные книгами в кожаных переплетах, стояли на страже у стен, золотые листы с названиями сверкали в тусклом свете фонарей. Кит сидел в мягком кресле у окна, закинув ногу на ногу. Его сюртук висел на спинке кресла, на что Нив постаралась не обращать внимания. Она ожидала, что в его пальцах тлеет сигара, но он держал раскрытую книгу. От его вида у Нив забурлило в животе: благодарность и унижение бегали друг за другом беспокойными кругами.
Его взгляд остановился на ее погасшем фонаре.
– Если его зажечь, будет еще лучше.
Слова вывели ее из ступора.
– Ваше высочество, – отозвалась она шепотом, – вам не следует здесь находиться.
– Я читаю, – озадаченно сказал он, – в библиотеке.
– Да, но… – Она замялась. – Я имею в виду, что нам не следует оставаться наедине.
Казалось, он обдумывает это.
– А почему нет?
– Вы… – Она охнула, но тут же оборвала себя. Подошла ближе, чтобы не чувствовать себя глупо, крича шепотом через всю комнату. – Вы прекрасно знаете почему.
– Ничего не приходит на ум.
Нив вскинула руки:
– Теперь вы надо мной потешаетесь.
– Сейчас середина ночи, – холодно ответил он. «Вот именно», – могла бы вставить девушка, но он продолжал: – Некому сплетничать. Если мне хочется поговорить с тобой, почему бы и нет?
Ей вдруг стало очень тепло.
– Вы хотите поговорить со мной?
– Это проблема? – Ей показалось, что в поспешности его ответа она уловила нотку рефлексии.
Конечно, проблема! Один обозреватель уже написал о них, конечно, туманно, а источник слухов вызывал сомнения, но суть верна. Отец Розы не одобрял этого. Брат Кита пригрозил выследить девушку, с которой его заметили на балу. Теперь, когда она умыла руки, решив не ввязываться в затеи Лавлейс, все, чего она хотела, – спокойно закончить свою работу. Больше никаких сложностей, никаких отвлекающих деталей.
Но чем дольше она смотрела на Кита, на почти мальчишескую нерешительность на его лице, таком открытом в свете свечей, тем настойчивее думала, что ему, должно быть, очень одиноко. Иначе зачем бы такому человеку, как он, понадобилось разговаривать с такой, как она? Ради себя самой она должна сказать ему, чтобы он позвал Синклера и оставил ее в покое. Но…
Возможно, ей тоже немного одиноко. Осознание этого тяжело навалилось на нее. Эрин, ее последняя подруга в Катерлоу, уехала год назад. До нее дошло, что она столько времени не общалась ни с кем из своих ровесников. Чем она вообще занималась, кроме работы?
– Если вы настаиваете, – сказала она, стараясь говорить игривым тоном, – то мне стоит извиниться.
Удивление промелькнуло на его лице.
– За что?
– Знаю, вы хотели, чтобы я забыла наш вчерашний разговор, но я не могу. Я, вероятно, потеряла бы эту работу или даже хуже, если бы вы не сделали то, что сделали.
Стыд, внезапный и острый, как стрела в сердце, прочно сидел в ней. Если бы она была достаточно сильной, чтобы не обращать внимания на мелочную жестокость осуждения, ему не пришлось бы унижаться перед теми людьми, которых он так презирал, чтобы защитить Нив. Его не стали бы распекать как ребенка в кабинете брата. Как же она ненавидела себя за эту минутную слабость, за то, что нагрузила Кита своими глупыми обидами. Она привыкла заботиться о других; она не просила, чтобы о ней заботились, иначе какой от нее толк.
– Мне очень жаль, что я причинила вам беспокойство, – сказала она, – я не должна была…
– Чего не должна была? – В его тоне не было насмешки, но голос звучал остро, как клинок. – Стоять на балконе? Дышать?
Она не нашлась, что ответить. Нив перестала смотреть на пол и встретилась с глазами Кита. Его пристальный взгляд ошеломил ее. Его глаза, пылающие в темноте библиотеки, обжигали, как рассветные лучи.
– Прибереги свои извинения для тех случаев, когда они действительно имеют значение, – сказал он. – Ты не заставляла меня ничего делать.
Как неприятно, что от ее извинений так просто отказываются. Нив всю жизнь сожалела о том, что занимает место, винила себя за то, что причиняла кому-то неудобства своими эмоциями или потребностями. Она полагала, что часто испытывала искушение извиниться за дыхание, но никто никогда не заставлял ее чувствовать себя настолько нелепо. Это ранило ее так же сильно, как и успокаивало, но от человека, столь неприятного для всего высшего общества, следовало ожидать иного. Кит, по ее мнению, ни разу не извинился за то, что существует именно таким, какой он есть.
– Тогда мне придется поблагодарить вас, – тихо сказала она, – за вашу доброту.
– Доброту? – Казалось, такое предложение вызывало у него раздражение… даже отвращение. – Ничего подобного! Мое тело работает быстрее, чем мой разум.
Как охотно он отрицал даже незначительные хорошие качества в себе. Это заставило Нив улыбнуться. Желание поддразнить его возникло в ней быстрее, чем она успела его подавить.
– У вас весьма благородные инстинкты, ваше высочество!
Большинство импульсивных мужчин действуют ради удовлетворения собственных аппетитов, преследуя удовольствия или потворствуя жестокости. И вот он Кит, который импульсивно разрушал себя, чтобы защитить кого-то другого. Ведь так оно и было, не так ли? Тот мрачный покорный взгляд, который поразил Нив прошлым вечером, та безрассудная несдержанность не принадлежали тому, кто не заботился ни о ком, кроме себя.
– Это не так, поверьте мне. – Он говорил так холодно, что Нив почувствовала, что обидела его.
– Ваше высочество, я…
– Я отправляюсь спать.
Он поднялся с кресла и пронесся мимо девушки. Нив знала, что не должна жалеть о том, что прогнала его, равно как и не должна гадать, что он имел в виду. Прекратить всякое общение,
