Каирская трилогия - Нагиб Махфуз

Ясин присвистнул и пошевелил бровями:

— Разве это справедливо, что наш отец наслаждается особами с такими пышными формами, тогда как мы находим одних только девчонок?

— Жди своего звёздного часа. Ты пока что новичок.

— Изменилось ли твоё отношение к нему после того, как ты узнал его тайну?

— Всё, но только не это!

В глазах Камаля появился мечтательный взгляд:

— О, если бы он поделился с нами долей своего обаяния!

— Да, если бы…

— Мы были бы намного испорченнее, чем сейчас!

— Любовь к женщинам и алкоголю отнюдь не признак испорченности…

— А как ты объясняешь его поведение в свете его глубокой набожности?

— Я разве безбожник?!.. А ты — безбожник?! Были ли халифы безбожниками? Аллах прощающий и милосердный!..

«А что бы ответил мой отец? Как бы мне хотелось обсудить это с ним. Всё можно вынести, кроме одного — если он окажется лицемером. Но он не лицемер, нет. Оттого его можно любить ещё больше».

С последним глотком на Камаля нахлынуло желание пошутить, и он сказал:

— Как жаль, что он не выучился актёрскому мастерству!..

Ясин громко рассмеялся:

— Если бы он знал, что актёрское поприще предоставляет возможность наслаждаться женщинами и вином, то он бы посвятил всю свою жизнь этому искусству!..

«Неужели эти издевательские слова действительно относятся к господину Ахмаду Абд Аль-Джаваду? А я сам выше, чем Адам? Но даже если и так, ты узнал истину о происхождении человеке по чистой случайности, и эта же случайность сыграла в твоей жизни важнейшую роль. Если бы я случайно не натолкнулся на Ясина в этом переулке, шоры невежества никогда бы не спали с моих глаз. Если бы Ясин по своему неведению не пристрастил меня к чтению, то сегодня я бы учился в медицинской школе, как хотелось отцу. И если бы я поступил в школу в Ас-Сайидийе, то не познакомился бы с Аидой. А если бы не узнал Аиду, то был бы совсем другим человеком, и бытиё было бы совсем другим. Некоторым людям нравится порицать Дарвина за то, что он полагался на случайность в объяснении механизма его доктрины».

Ясин тоном заправского оратора сказал:

— Время ещё научит тебя тому, чего ты не знал…

Он подшутил над собой:

— Вот и меня оно научило получать удовольствия пораньше, чтобы не возбуждать подозрений у моей жены…

Он потряс головой и поглядел в улыбающиеся глаза Камаля, в которых застыл вопрос:

— Она самая сильная из моих трёх жён. Мне даже кажется, что я не собираюсь избавляться от неё!

Камаль с интересом спросил, указывая в сторону переулка:

— А почему тогда тебя занесло сюда, если ты в третий раз женился?

Ясин в ответ только повторил фразу из известной песни, которую Камаль слышал ещё на свадьбе Аиши:

— Потому что… потому что… потому что…

Затем улыбнулся и с некоторым смущением добавил:

— Зануба как-то однажды сказала мне: «Ты вовсе не был женат, ты считал брак своего рода любовным увлечением. Но теперь пришло время тебе посмотреть на это серьёзно». Разве не странно, что подобные слова произнесла лютнистка?! Но она, как кажется, даже больше отдаётся семейной жизни, чем мои предыдущие жёны. Она решила остаться моей женой, пока я не закрою глаза. Но я не могу сопротивляться женщинам. Я быстро влюбляюсь в них и так же быстро они надоедают мне. Поэтому я отправляюсь в подобные переулочки, чтобы побыстрее удовлетворить свои желания, не втягивая себя в длительную любовную связь. Если бы не скука, я бы не стремился к женщинам в переулке!..

Камаль с возросшим интересом спросил:

— А разве они не такие же женщины, что и все?

— Нет. Эти женщины без сердца. Для них любовь — это товар!

С блестящими в надежде глазами Камаль снова спросил:

— А что, по-твоему, отличает одну женщину от другой?

Ясин горделиво кивнул головой, обрадованный тем положением, которым он обладал в глазах Камаля, судя по его вопросам, затем тоном знатока ответил:

— Место женщины среди других оценивается в соответствии с её нравственными и эмоциональными достоинствами, независимо от её семьи и класса. Например, Зануба для меня выше, чем Зейнаб, потому что она более эмоциональна, более искренна и преданна семейной жизни. Но в конце концов, ты обнаруживаешь, что все они одинаковы. Влюбись ты хоть в саму царицу Савскую Билкис, ты всё равно в итоге будешь видеть в ней приевшуюся картину и заезженную мелодию…

Блеск в глазах Камаля погас.

«Интересно, а Аида тоже в конце концов стала бы приевшейся картиной и заезженной мелодией?! В такое просто невозможно поверить! Но ты оказался во власти реальных обстоятельств, и даже злорадство над этим несчастьем неприятно и тяжело. Знание о том, что любимая, по которой всё ещё тоскует твоя душа, может со временем превратиться в приевшееся зрелище и заезженную мелодию, может свести с ума. Но какое же из этих двух состояний ты бы выбрал? Хотя из-за сильной страсти я иногда и томлюсь по скуке, как томится Ясин по страсти, потому что ему скучно. Подними же голову к Господу небес и попроси Его о счастливом решении твоих проблем».

— Ты никогда не любил?

— Тогда что это, в чём я утопаю?!

— Я имею в виду настоящую любовь, а не эту преходящую похоть…

Ясин выпил третью рюмку и тыльной стороной ладони вытер рот. Покрутив усы, он сказал:

— Прости меня. Но любовь для меня сосредоточена на некоторых вещах, таких как рот, руки, и так далее.

«Ясин красавец. Она бы никогда не стала насмехаться над его носом или головой, но из-за своих слов он кажется достойным сожаления. Как человек может быть человеком без любви? Но что толку от этого,