Каирская трилогия - Нагиб Махфуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда-то его руки стучали в ворота дворца Абедин на большой демонстрации, когда люди бросили вызов королю, крича девиз: «Саад или революция!». Тогда король отступил, но Саад ушёл в отставку с поста премьер-министра. По отношению к отцу Камаль был никем. Теперь же смысл жизни его изменился.
«Аллах… Адам… Хусейн…. Любовь… Сама Аида… Бессмертие. Ты сказал: „Бессмертие“? Да, во всём, что относится к любви и к покойному Фахми, брату-мученику, которого смерть забрала навсегда. Помнишь ли ты свой опыт, когда тебе было двенадцать лет, и ты хотел узнать свой собственный неизведанный путь в жизни?.. Какое же грустное воспоминание!.. Ты выловил птичку из гнезда и задушил. Завернул её в своеобразный саван, затем вырыл маленькую могилу во дворе дома рядом со старым колодцем и похоронил её. Через несколько дней или даже недель ты вырыл могилу и вытащил трупик. Какое зрелище предстало перед твоими глазами, какой запах ты почувствовал? В слезах ты отправился к матери, чтобы спросить её, что становится с мёртвыми. Со всеми, и в частности, с Фахми. Единственное, чем она смогла заставить тебя молчать, был её собственный плач. Что же осталось от Фахми по прошествии семи лет? И что потом останется от любви?.. И что ещё сделает твой почтенный отец?»
Глаза его привыкли к темноте комнаты, и он смог различить силуэты письменного стола, вешалки для одежды, стула и шкафа. Из самой тишины проступили неясные звуки, наполнившие его голову лихорадочной бессонницей. Жизнь приобрела ещё большую горечь. Он спросил себя, а погрузился ли Ясин в крепкий сон? И как прошла его встреча с Занубой? И улёгся ли Хусейн на свою парижскую кровать? И на какой стороне постели сейчас спит Аида? Округлился ли, опух ли её живот? И что сейчас делают на другом полушарии, где солнце восседает в центре небес?… И есть ли на тех сверкающих планетах жизнь, свободная от страданий? И возможно ли, что его стон услышат в этом вселенском бесконечном оркестре?!
«Отец, позволь мне раскрыть тебе то, что у меня на душе. Я не сержусь на тебя за то, что узнал о твоей личности, ведь то, что я не знал о ней, мне более приятно, чем уже известное. Я восхищаюсь твоей милостью, остроумием, дерзостью, буйным нравом и авантюризмом. Эту мягкую сторону твоей личности любят все, кто тебя знает. Если она что и показывает, то твою жизненную энергию и любовь к жизни и к людям. Но я бы хотел спросить тебя, зачем ты нацепил на себя перед нами эту грубую пугающую маску. Не придумывай отговорку о том, что это принципы воспитания, ведь ты сам знаешь о них меньше всех. Признаками этого является то, что ты видишь и то, чего не видишь в поведении Ясина и в моём поведении. Ты только и делал, что обижал и мучил нас по своему невежеству, которое не могут оправдать даже твои благие намерения. Не тревожься, я по-прежнему люблю тебя и восхищаюсь, и всегда буду искренен в своих чувствах к тебе, хотя душа моя порицает тебя так же сильно, как ты мучил меня. Мы не видели в тебе друга, в отличии от посторонних людей, для которых ты им был. Мы знали тебя лишь как деспотичного господина, своенравного тирана. Вот и пословица „Умный враг лучше невежественного врага“ говорит о тебе. Вот почему я ненавижу невежество больше всего в жизни. Оно портит всё, даже святую отеческую любовь. Отец, имеющий хотя бы половину твоего невежества и половину твоей любви, был бы лучше для своих детей, и я обещаю — если я когда-либо сам стану отцом, — то буду сначала другом своим детям, а уж потом воспитателем. Но всё же я по-прежнему люблю тебя и восхищаюсь тобой, даже после того, как твои богоподобные качества, которые когда-то видели в тебе мои зачарованные глаза, пропали. Да, твоя сила — не более, чем миф, ты не судья верховного суда, как Салим-бек, и не богач, вроде Шаддад-бека, и не лидер, вроде Саада Заглула, и не выдающийся политик, вроде Саравата-паши, и даже не аристократ, как Адли. Ты — друг, которого любят люди, и этого уже достаточно. Ведь это не так уж мало. Если бы только ты не скупился на свою дружбу для нас. Однако ты не единственный, чей образ мыслей изменился. Сам Аллах больше не тот Аллах, которому я поклонялся раньше. Я отсеял из Его атрибутов те, что связаны с тиранией, диктатурой, насилием и деспотизмом, и всеми прочими инстинктами, присущими человеку, и очистил их. Теперь я не знаю, когда же мне следует обуздать свою мысль, и хорошо ли это вообще — обуздывать её, но моя душа подсказывает мне, что я никогда не остановлюсь, и что моя борьба, какой бы мучительной ни была, всё же лучше, чем подчинение и сон. Это может заинтересовать тебя меньше, чем то, что я решил положить предел твоему деспотизму. Деспотизму, что обволакивает меня, словно этот вот мрак вокруг, и мучающий, словно эта проклятая бессонница. Что до алкоголя, то я больше не буду пить из-за того, что он предал меня. Увы! Если бы и алкоголь был обманчивой иллюзией, что бы вообще осталось от человека?.. Я заявляю тебе, что решил положить конец твоему деспотизму, но не бросая тебе вызов или проявляя непослушание, ибо ты для меня слишком дорог, чтобы делать такое. Нет, не так, а бегством! Да, я буду уходить из дома, пока я в состоянии стоять на ногах, ведь в каирских кварталах так много места для угнетённых. Известно ли тебе, какие последствия были у моей любви к тебе, несмотря на всю твою тиранию? Я полюбил другого тирана, который долго угнетал меня как внешне, так и изнутри, но не любил меня. Но несмотря на всё это, я поклонялся ему всеми фибрами души, и продолжаю преклоняться по сей день. Ты первый, кто в ответе за мою любовь и мои страдания. Интересно, есть ли истина в этой идее?! Я не доволен ею и не воодушевлён. Но какова бы ни была реальность в любви, она, без сомнения, связана с причинами, укоренившимися в самой душе. Но сейчас давай это оставим, пока не вернёмся
