Белая река, черный асфальт - Иосиф Абрамович Гольман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мальчишка оказался стопроцентно прав.
Дом был покрашен сверху, причем довольно неряшливо. Если белая штукатурка была положена добротно, толстым слоем, то темно-серая краска просто размазана поверху. Ее даже не обязательно было отковыривать, как сделал зоркий Вадик. Достаточно было сильно потереть чем-то твердым, и под тонким слоем грязно-серого пигмента показывалась белая в массе штукатурка.
Багров тут же зафиксировал свои нехитрые опыты на фотоаппарат.
– А что вас здесь заинтересовало? – не понял причину ажиотажа один из местных.
– Я долго не мог понять, что же белое увидел свидетель, проезжая площадь. Прокурор считает, что пуховый платок одной из потерпевших. А я не верил.
– Ясно, – сказал тот. – Вы извините, мы на процесс не ходим. Просто нет времени, готовим новый генплан города. Сроки сумасшедшие.
– Так вы из отдела архитектуры? – спросила Шеметова у любезных друзей художника.
– Совершенно верно, – ответили они в один голос. – И Иван Иваныч наш тоже там начинал. Я когда-то был его подчиненным, пока он совсем в искусство не ушел.
Иван Иванович Бугульминов был самым известным городским художником. Именно к нему они сегодня, по приглашению мастера, собирались.
– Послушайте, – даже Шеметова сейчас заволновалась. – А можно документально подтвердить дату, когда произошла смена окраски дома?
– Легко, – улыбнулся один из архитекторов. – Наверняка есть решение по нему. Красить дома, как душа захочет, на главных улицах давно уже запрещено.
– Все вообще проще, – добавил второй. – Мы сейчас каждый дом на центральных улицах после покраски фиксируем в фототеке. Она в свободном доступе. Вернетесь в гостиницу, к wi-fi, посмотрите сами. Там только зарегистрироваться надо. Сайт архбел точка ру. Как слышится, так и пишется.
Вот теперь уже обиженно засопел Вадик. Он корил себя, что не довел работу до конца и теперь часть победы будет вынужден отдать сопернику.
Шеметова довольно улыбалась, глядя на парнишку. С такими задатками из него вполне может вырасти новый Багров. В будущем, конечно.
– Если поедешь поступать в Москву – позвони, – тихо сказала она парню. – Долг платежом красен. – И улыбнулась своей фирменной улыбкой, искренней и доброй.
А Багров вошел в исследовательский раж.
– Я чувствую, что «истина где-то рядом», – озабоченно сказал он.
– Не надо было тебе «Секретные материалы» смотреть, – засмеялась Ольга. На ее взгляд, сегодня поработали достаточно. Можно и к высокому искусству прикоснуться.
Однако она отлично знала, что, как не следует пытаться остановить на ходу поезд, так же и не стоит придерживать Багрова, если у того вдруг засвербило. Ольга залезла в салон «буханки» и приготовилась ждать.
Олег же все опять перевернул по-своему. Он попросил любезных владельцев чудесного автомобиля дать ему еще полчасика времени. Те, уже без особой охоты, согласились. Иван Иванович был пожилым человеком, сильно опаздывать неприлично, однако работа есть работа, это как раз присутствующие понимали без объяснений.
Не забыв Вадика, экипаж зеленого УАЗ-452 проследовал до плотины, где и остановился у «неонки».
Ольга не стала выходить из машины. Архитекторы тоже остались.
В «поле» пошли лишь неугомонный Багров с Вадиком. Пацан, похоже, был таким же: охотничий азарт ясно читался в маленьких глазках за толстыми стеклами очков.
В магазине ничего не изменилось. Народу было – одна бабушка, критически перебирающая какие-то конфеты.
Валька Федотова, дважды не захотевшая с ними работать (один раз, когда сами приезжали, и один – когда делали подход через Ишмурзину), бросила на вошедших быстрый взгляд.
И отвернулась.
Что ж, бог троицу любит. Багров свою роль всегда доигрывал до конца.
Бабушка наконец купила желанные сто грамм конфет и два свежих бублика, после чего освободила прилавок.
Багров, улыбаясь, подошел к продавщице. Та вновь настороженно посмотрела на него. Потом, как будто что-то решив, показала, что разговаривать будет только наедине, без местных. Олег попросил Вадика пойти к остальным. Тот, парнишка наблюдательный, все понял и удалился.
– Я вам ничего не расскажу, – сказала Валентина. Глаза у нее стали нервные и блестящие.
– Ну так напишите, – мягко пошутил Багров.
Та, помедлив несколько секунд, вдруг схватила карандаш и что-то начеркала на обратной стороне пробитого чека. Подержав в пальцах, как будто не решаясь расстаться, вдруг быстро протянула исписанную бумажку адвокату.
– Это очевидец, – сказала она тихо. – Он и жена. Потом зашли ко мне, купили бутылку водки. Все видели.
– Расскажут? – спросил Багров, незамедлительно взяв драгоценный клочок.
– Не знаю, – честно ответила та. – Но я не при делах, имейте в виду! От всего откажусь!
– Я понял, – сказал Олег. – В любом случае спасибо.
Федотова ответила подчеркнутым молчанием – в зал входил новый покупатель.
– Узнал чего? – тихо спросила Шеметова, когда тот сел рядом.
– Имя и адрес очевидца, – шепнул он ей чуть слышно, прямо в ухо. Не совсем прилично по отношению к хозяевам. Зато абсолютно честно по отношению к Валентине Федотовой.
Конечно, ехать никуда не хотелось. Однако отказываться после такой эксплуатации их машины было совсем некрасиво.
Ладно, пусть будет живопись. В конце концов, они заслужили.
Вадика, предварительно позвонив его родителям, взяли с собой. Будущий адвокат тоже честно заработал предстоящее общение с высоким искусством…
Глава 14
Москва. Бауманский суд. Шеметова, Вилкин, Пономарева. Налетчики читают стихи. Потерпевшие плачут от умиления
На этот раз перерыв в процессе, вызванный повторной рассылкой повесток неявившимся свидетелям, оказался кстати.
В Москву уехали очень вовремя – там начинался процесс по делу банды налетчиков-литераторов. Игорь Петрович Бажов, следователь по их делу, завершил работу и отправил обвинительное заключение в суд. Вместе с остальными материалами дела получилось 12 томов.
Он был профессионалом: ничего лишнего ребятам навешено не было, однако ни одно преступное деяние охотников за впечатлениями он также не забыл.
А еще в деле присутствовала психолого-психиатрическая экспертиза, которую Шеметова прочитала дважды, от корки до корки.
Мнение осталось двоякое. С одной стороны, заветных слов про невменяемость поэта, сразу снимавших опасность реального срока, в тексте, к сожалению, не имелось. С другой – психиатры, отметив отсутствие психического заболевания и полную вменяемость обследуемого, по-доброму не вписали крайне неприятной строки о том, что поведение Вилкина и двух остальных подследственных «направлено на уход от уголовной ответственности».
Дело в качестве адвоката в основном вела Шеметова, Багров ей по мере возможности активно помогал. Тут надо сказать, что на троих обвиняемых формально было три адвоката с ордерами, реально работали Олег и Ольга, деля работу между собой так, как им было удобнее и эффективнее. Естественно, как только у Багрова появилось дополнительное свободное время, он не преминул использовать его на пользу своему подзащитному. Забегая вперед – именно Олег удачно поговорил в тюрьме с Семеном, в значительной мере обеспечив правильный настрой последнего.
В процесс вошли быстро.
Судья, Раиса Степановна Пономарева, вела дело уверенно и четко. Прокурор, Инга Васильевна Густова, тоже была не новичком в юриспруденции.
Не очень большой зал суда постоянно был наполнен. Отчасти потому что приехали наконец родственники подсудимых. Однако главным образом скамьи заполнялись потерпевшими и свидетелями, после допроса не покидавшими зал суда.
Был даже один журналист – информация о бескорыстных налетчиках уже попала в интернет.
В «клетке» со скамьей подсудимых находились все трое: Циркуль, Зая и поэт.
Настрой на процессе, в принципе, был подходящий. Ольга не ощущала ненависти, что могла бы исходить от прокурора к подсудимым. Скорее, та, зачитывая обвинительное заключение, сама удивлялась услышанному.
Тем не менее количество преступных эпизодов и их квалификация были таковы, что адвокатам расслабляться не стоило.
Начавшееся судебное следствие опять пошло в одни ворота. Обычное дело адвоката – вносить сомнения в доказательства вины – на этот раз было совершенно бесперспективным.
Один за другим по зову строгой Инги Васильевны к трибуне с микрофоном подходили потерпевшие, в основном женщины возрастной категории 45+.
Коротко рассказывали про взлом, про сбитый замок, про украденный батон или килограмм картошки. При этом нередко поглядывая с сочувствием в сторону сидящих в клетке злодеев.
Затем опрашивали подсудимых. Те дружно подтверждали сказанное потерпевшим.
Да, замок сбивали. Да, батон крали. И килограмм картошки, фигурировавший в одном из эпизодов, тоже
