Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На яркую, светловолосую и грациозную девушку с походкой Мэрилин Монро из фильма «В джазе только девушки», резко выделявшуюся в общей сероватой массе обитателей высотки 60-х годов, вскоре стали обращать внимание и достаточно влиятельные фигуры. Среди других персон не последнего порядка заинтересовался ею заведующий одного из самых авторитетных отделов. Александра Юрьевича Пантелеева, по слухам, патронировал сам министр.
Начальник тот – в юношеском, по тогдашним меркам, возрасте между 40 и 50 – имел добропорядочную семью с двумя дочками. В жёнах у него состояла дочка замминистра какой-то промышленности. Не без помощи её папаши он, собственно говоря, и выбился в люди. Но на Смоленке, где почти все почти всё знали друг о друге, прослыл человеком любвеобильным, не пропускавшим ни одной юбки.
Людям из его окружения, изучившим шефа по неприметным для других деталям, не составило большого труда дать однажды единственно верную расшифровку рядовому факту. Видная министерская красотка из управделами вдруг ни с того ни с сего удостоилась в послеобеденный
час чести распития с боссом кофе с печеньем. Никто, за исключением персональной секретарши, вынужденной освободить нагретое местечко, не возмутился и не удивился вышедшим спустя месяц приказом о переводе Василисы Борисовны Селижаровой из управления такого-то в отдел такой-то с сохранением должностного оклада в таком-то размере. Никто, правда, и не догадывался, каких трудов стоил начальнику этот малозначащий перевод. Управляющий делами, строивший свои виды на аппетитную девчушку, ни за что не хотел сдаваться и сопротивлялся до последнего.
Первый год обучения премудростям дипломатии Максим закончил блестяще. На каникулах решил поехать со строительным отрядом однокурсников в Красноярский край. Студенческая жизнь тех лет была непредставима без романтики ССО, путешествий «за туманом и за запахом тайги» для одних и за длинным рублём для большинства других будущих строителей коммунизма. Но в начале августа из института пришла телеграмма – родные срочно вызывали в Георгиевск на похороны деда.
Емельян, как и его родители, никогда не жаловался на здоровье. Богатырский стержень передал в неизменном виде и потомкам. Но ведь не зря русская пословица говорит – знал бы, где упадёшь, соломку бы постелил. В то лето он подрабатывал на строительстве дачи для одного знатного москвича. Крыли крышу, и здоровенное бревно нечаянно соскользнуло вниз прямо на Емельяна Игнатьича, проломив ему голову. Скорую ждали полчаса, и по дороге в больницу глава семьи скончался.
Смерть пришла за ним в том же возрасте 63-х лет, в котором ушла в лучший мир знахарка Аграфена Панкратьевна, таинственным образом вдохнувшая в него жизнь в кровавое воскресенье 1905 года. Вот как хотите, так и судите. Но пророчества народные иногда сбываются с поразительной точностью. Как такое происходит, объяснить невозможно. Никак! Лучше и не пытаться.
Похоронили Емельяна рядом с любимой женой Зиной. До конца жизни Васька и Максим сохранили в сво-
ей памяти милый сердцу образ доброго деда, заменившего им отца.
Опустел дом у железной дороги. Остались в нём тётя Вера, так и не побывавшая в Крыму, да Дина с супругом Николаем, всё ещё хлопотавшая о дефицитной путёвке в ГДР. Максим жил в институтской общаге в Москве на Новочерёмушкинской, а Василисе предоставили отдельную комнату в мидовском общежитии на набережной Тараса Шевченко – рассаднике всевозможных конспирологических версий об основных направлениях и перспективах внутриминистерской жизни.
Первые два года работы Василисы в МИДе пролетели как одно мгновение. Врастание в новую среду прошло каким-то совершенно естественным образом, как будто Васяня с детства вращалась на дипломатических каруселях. Десятилетия спустя, пытаясь ответить на вопрос о самом увлекательном этапе её мидовской жизни, она придёт к выводу, что, пожалуй, таким временем было как раз начало.
В её друзьях или знакомых числилась едва ли не половина министерского персонала. Как-то удивительно легко умела мидовская фея-чаровница зажигать – дружбу, любовь, симпатии, душу и сердце. Может, поэтому и приклеилось к ней незлобливое прозвище «зажигалка». Васюта тогда навеки усвоила, сколь порядочные и интеллигентные люди трудятся на Смоленке. За пару лет связи с начальником никому из окружающих не пришло в голову хотя бы разок капнуть об «аморальном» поведении обоих – ни его жене, ни в партком, ни, на худой конец, в комитет комсомола.
Всё бы ничего, да только связь Васяни с А.Ю. Пантелеевым, ставшим со временем членом Коллегии, то есть мидовского Политбюро, добром не завершилась. На третий год работы не убереглась она от беременности, а делать аборт категорически отказалась. Весь этот конфуз грозил перспективному руководителю крайними неприятностями, ведь любование их происходило фактически на глазах всего коллектива. Вот и взмолился Александр Юрьевич:
– Ну войди ты, Василёк дорогой, пожалуйста, в моё положение. Ведь скандал ни тебе, ни мне не нужен. Не так разве? Обещаю, клянусь помогать тебе всю жизнь. О ребёнке в любом случае позабочусь. Пригожусь тебе в нынешнем статусе куда больше, чем в любом другом. Куда послом поеду, тебя обязательно с собой возьму. Да и развод не исключаю. Но только не сейчас, с тестем пока нельзя рвать, его вроде в ЦК на работу зовут. Потерпи, Василёчек, радость моя.
Василиса дала себя уговорить согласиться с планом, предложенным начальствующим любовником. Спустя пару недель Васька – повергнув в изумление маму с отчимом дядей Колей, брата и тётю Веру – бракосочеталась, к тому же не где-нибудь, а в самом Дворце Грибоедова, труднодоступном для простых смертных, с невзрачным, но вроде благодушным пареньком из такого же провинциального городка, как Георгиевск. Шурик с отличием закончил столичный пед и собирался преподавать немецкий у себя в родной глубинке. Исполнять предложенную ему роль не только не воспротивился, но и обрадовался всей душой. В замужестве Васюта сохранила свою исконную фамилию. Селижаровы, считала она по-мужски, вымирать не должны!
Через месяц, в сентябре 1970 года, на Белорусском вокзале родные провожали молодых в первую заграничную командировку. Жаль, что не дожил до этого момента дед, мечтавший об опрятном поезде, вежливых проводниках и купе типа «люкс». Наглаженный зелёненький состав Москва – Париж зазывал неисправимых романтиков в путешествие по неизведанной Европе. Однако не все, к величайшему сожалению, далеко не все из желающих прокатиться по Старому Свету могли воспользоваться этим щедрым предложением. Европа доставалась советским людям преимущественно во франко-итальянском кино. В реальной жизни привилегией увидеть жизнь других собственными глазами располагали главным образом дипломаты, разведчики, журналисты и музыканты высшего уровня.
На
