Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каким-то невероятным образом в Кёльн затесались и несколько десятков русских военнопленных. Большинство из них призвали в армию со студенческой скамьи из университетов Петрограда и Москвы. Молодые люди, державшиеся особняком, выглядели значительно старше своих лет, поскольку отрастили длинные бороды.
В момент прибытия в лагерь Максим ещё не знал, что та самая неудачная атака, в ходе которой его взяли в плен, оказалась одной из последних боевых операций русских войск царской эпохи. Что на следующий день в Петрограде начались голодные бунты. Что вскоре они переросли во всеобщую забастовку, поддержанную столичным гарнизоном.
Но в отличие от 1905 года русский народ, возмущённый вопиющими несправедливостями правления, собственным обнищанием и отсутствием гражданских свобод, более не желал свидания с царём на Дворцовой площади и не стремился с ним объясниться по душам. Он требовал решительного и бесповоротного увольнения хозяина земли русской со службы во благо России.
– Пусть будут лучше немцы, чем Романовы, – за последний год Максим часто слышал из уст соотечественников это изречение и каждый раз поражался. Как же это надо было умудриться править, чтобы в голове верноподданных родилась такая крамольная мысль?! Революция – зло, но предотвратить её способна только сама власть. И не силой оружия, а реформами, идя навстречу требованиям народных масс. «Кровавые воскресенья» только приближают кошмар революции. Если верхи не в состоянии понять эту простую истину, если они пытаются затормо-
зить естественный процесс эволюции, низам не остаётся другого выхода, кроме как смести их с дороги в будущее.
И тот самый исторический акт отречения, положивший конец 300-летнему правлению династии Романовых, произошёл как раз в первый день пребывания Максима Селижарова за колючей проволокой в необычном местечке со странным названием.
Через несколько дней пресса всего мира наперебой комментировала сногсшибательные новости о революции и свержении самодержавия в России. А в «безумной» части германского Кёльна малюсенькая лагерная группировка русских студентов тайком от надзирателей (иначе наказание в виде чистки выгребных ям) прикладывалась к «собачке» (самогонке), запрещённой к употреблению, и воодушевлённо разглагольствовала о великом будущем родины в XX веке.
– Помните, товарищи, великого пророка Гоголя с его замечательными словами? «Эх, тройка! птица-тройка, кто тебя выдумал? знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета… Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несёшься?»… Вдумайтесь, друзья, это ведь про нас, про русских. Это ведь мы – бойкий, расторопный, предприимчивый народ, который не даёт спуску ни себе ни другим. Это мы предпочитаем любым забавам серьёзные дела! Как здорово, как метко сказано! И какой нынче знаменательный момент, товарищи! Понеслась после многовекового стояния, понеслась вперёд наша матушка Русь! Дождались, наконец!
– Русский люд самый что ни на есть в мире патриотичный. Патриотизм у него в крови такого сгустка, какой в Европе нигде не сыщешь. Разве может русский человек своё отечество не любить? Ему даже едкий и удушливый дым родины кажется непременно сладким и приятным. Вот только почему всех нас, русских, испытавших качество гладких германских шоссе, так и тянет побыстрее окунуться в непролазную грязь родных дорог? Как тройка-то по той распутице понесётся?
– Зря ты, дружок, ёрничаешь. Родина всегда останется родиной, куда бы тебя судьба не забросила. Что для русских, что для немцев. Разве не прав Пушкин? «Нам целый мир – чужбина, Отечество нам Царское Село». Как образно по форме и достоверно по сути! Я плохо знаю германскую поэзию. Но думаю, что примерно в таком же патриотическом стиле выражались и Гёте с Шиллером.
– Александр Сергеевич, кстати, тоже прогнозировал завтрашний день России. Изъяснялся, правда, образно, дабы облапошить цензоров. Смотрел в будущее как бы сквозь дорожное полотно. И пришёл к неутешительным выводам. «Лет чрез пятьсот дороги, верно, у нас изменятся безмерно. Шоссе Россию здесь и тут, соединив, пересекут».
– Вот видите, сам Пушкин, «наше всё», призывал настраиваться на перемены аж через полтысячелетия. Это, между прочим, начало XXIV века. Примерно то же самое предвещал и Гоголь. «Русь, куда ж несёшься ты? Дай ответ. Не даёт ответа». Не даёт, чёрт побери, ответа! То есть, по Гоголю, даже сама Россия не знает и не ведает, куда и зачем она устремляется. Хороша птица-тройка! Полезем в повозку с необузданными лошадьми?
– Нет, браток, ты сильно заблуждаешься. Будущее России у Николая Васильевича обозначено предельно ясно. «Чудным звоном заливается колокольчик, и летит мимо всё, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».
– Ну и кто, скажите, будет уступать нам дорогу? Немцы, турки, китайцы? Не получится ли так, что сторониться придётся русским, а нашу хвалёную птицу-тройку обгонят железные машины немцев, турок и китайцев?
– Сегодня, согласен, ситуация не в нашу пользу. А вот лет через сто, как мускулы накачаем, этак в году 2017-м, весь мир перед Россией раскланиваться и просить её покровительства будет. Выстроится вся Европа с Америкой в очередь и наперебой руку и сердце предлагать станет. Тогда Гоголя и вспомнят.
– Были в великой русской литературе и другие блистательные предсказания. Кто не помнит Некрасова? «Да
не робей за отчизну любезную… Вынес достаточно русский народ, вынес и эту дорогу железную, вынесет всё, что господь ни пошлёт. Вынесет всё – и широкую, ясную грудью дорогу проложит себе…»
– «…жаль только – жить в эту пору прекрасную, – хором затянули участники собрания, – уж не придётся – ни мне ни тебе». Сколько ещё веков будет актуальна эта вечная формула российской жизни?
– Очень и очень долго, – вклинился в разговор Максим. – Мне кажется, что никаких добрых перемен ожидать не стоит. Все революции, какими бы благородными идеями они не руководствовались, на деле означали новые потоки крови и пота. А в России с её людьми, на редкость терпеливыми и послушными любым властям, революция наломает ещё столько дров, что слёзы потекут ручьями, реками, морями.
На обломках самовластья царя воздвигнут самовластье нового монарха, которого только назовут иначе, потом ещё одного тирана, опять же с новым титулом, и так до бесконечности, – продолжал он. – Подлинная власть народа в России наступит только тогда, когда сам народ поймёт, что ему и никому другому такая власть жизненно необходима. Не столько цари, сколько народы в своей неприглядной судьбе виноваты. И не столько царей, сколько самих
