Категории
Самые читаемые
PochitayKnigi » Проза » Русская классическая проза » Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин

Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин

Читать онлайн Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 121
Перейти на страницу:
себя им, народам, исправлять надобно. Вспомните, что Пушкин по этому поводу говорил:

Свободы сеятель пустынный,

Я вышел рано, до звезды;

Рукою чистой и безвинной

В порабощённые бразды

Бросал живительное семя –

Но потерял я только время,

Благие мысли и труды…

Паситесь, мирные народы!

Вас не разбудит чести клич.

К чему стадам дары свободы?

Их должно резать или стричь.

Наследство их из рода в роды

Ярмо с гремушками да бич.

По моим прикидкам, – заключил Максим, – шоссе демократии проложат в России всё-таки раньше, чем через обещанные Пушкиным 500 лет. Но 100-150 годков, отдай и не греши, ещё подождать придётся. В любом случае XX век российским не будет. А вот XXI – может быть.

– И всё-таки, друзья, сколько бы ещё лет Господь не отвёл многострадальной России на выправление её исторических ошибок, начало этому каторжному, но неизбежному процессу покаяния перед собой и историей положено. После татаро-монгольского с русских плеч сброшено второе, не менее тяжкое иго – романовское. Это первый за столетия шанс взять бразды правления в руки народа, и только от нас, ведь мы же и есть народ, будет зависеть, сможет ли свободная русская республика им воспользоваться. На архипелаге «Россия» зарождается новая жизнь. Давайте за неё, за светлое будущее, господа!

Оглушительные новости о развитии обстановки на родине заставили Максима основательно задуматься о своей дальнейшей судьбе. Он был убеждён, что в полковом табеле о потерях числится добровольно сдавшимся в германский плен. В этот разряд без особых разбирательств записывали поголовно всех пропавших без вести. А как в России относятся к категории изменников, он знал не понаслышке. Не исключал даже карательных санкций в отношении родителей, которых вместе с младшим Емелькой вспоминал каждый день. Его письмо в отчий дом стало бы только подтверждением этого неблагоприятного факта.

Лучший выход из щекотливого положения состоял бы в том, чтобы на родине удостоверились в его смерти. Если бы власти и родные посчитали его геройски погибшим на поле брани, защищая отечество! А вот потом, после войны, представилась бы возможность волшебного воскрешения из небытия. Максим вообразил, как живым и невредимым он неожиданно заявится домой. Как будет рассказывать про обстоятельства пленения и кёльнское

«безумие». Вот тогда всё и встанет на своё место. И как же счастливы будут родители, а прежде всего подросший братишка. Но каким образом в это смутное, пасмурное время можно было бы связаться с родными, да так, чтобы не навредить ни себе, ни им? Ответ на этот вопрос у него пока отсутствовал.

Вскоре товарищи по неволе где-то раздобыли сведения, по понятным причинам неопубликованные германской печатью. Будто военный министр Керенский объявил, что Временное правительство сняло с русских военнопленных все подозрения в их измене и вменило в обязанности властей всех уровней относиться к ним «с состраданием, любовью и признательностью». Среди русской группировки это сообщение вселило надежду в скорое благополучное возвращение. Только вечно сомневавшийся Максим не спешил принимать за чистую монету заверения нового лидера. Он, вероятно, немного лучше других знал собственную страну и уникальные способности её властей хамелеонить в зависимости от конъюнктуры.

И действительно, спустя пару месяцев тот же Керенский возвратился на исходные позиции царского времени, потребовав бескомпромиссно, во славу России, уничтожать всех предателей, переметнувшихся на сторону врага. Об этом поспешили громогласно оповестить русских пленных германские газеты.

После свержения самодержавия Максим много размышлял о собственной судьбе в молодой русской республике. Ещё со времён реального училища в Осташкове, где историю преподавал умный старичок с дипломом выпускника Петербургского университета, а свободолюбивые пушкинские строки заставляла заучивать наизусть миловидная барышня из Москвы, вздумавшая разбрасывать живительное семя в порабощённые бразды русской провинции, он искренне возненавидел революционные устремления и, даже не зная истинные цели Временного правительства, с трудом мог представить свою жизнь в новой стране, которую, как он предполагал, ожидает длительный период хаоса и беспорядка. Сложив воедино все факторы,

он принял решение письмо на родину пока не отправлять. А там видно будет.

Германские концлагеря Первой и Второй мировой войны различались существенно. В соответствии с директивой кайзеровского генштаба всех военнопленных, вне зависимости от их подданства, надлежало считать «лицами, исполнявшими долг и повиновавшимися приказам». Поэтому пленение рассматривалось не в качестве наказания, а как «гарантия безопасности» для собственных войск. Особая инструкция предписывала вежливое, подобающее чину, отношение к офицерскому корпусу.

Внутренняя жизнь строилась главным образом на основе самоуправления. Основные вопросы решались советами или комитетами пленных по согласованию с лагерной администрацией. Заключённым позволялось свободное передвижение, изготовление и продажа мелких поделок. Разрешалось подавать жалобы, принимать посылки с родины. Кормили плохо, но немцы всё же стремились не доводить пленных до голодной смерти. Ситуация обострилась только к концу войны. Германская печать кричала, будто пленные получают пищу лучше, чем сами бюргеры. В результате кусок мяса раз в неделю заменили на поллитра пива, но зато три раза.

В лагерях формировались рабочие команды, которым с одобрения комендатуры разрешалось трудиться на близлежащих промышленных или сельскохозяйственных предприятиях. На германских заводах работали преимущественно старики, женщины и дети. Мужчины находились на фронте. Поэтому потребность в рабочей силе в значительной мере удовлетворяли пленные. Владельцам хозяйств позволялось самим отбирать рабочих в соответствии с их квалификацией.

В обязанности работодателей входило обеспечение пленных работой, питанием, ночлегом и охраной, что сокращало централизованные расходы на содержание лагерей. За труд полагалось скромное жалование, на эти деньги разрешалось приобретать продукты и прочие товары. Попасть в такую команду считалось большим везением.

#Поэтому когда в лагерь прибывали представители очередной фабрики или крестьянского хозяйства, у помещения, где проходил отбор, выстраивалась длинная очередь желающих предложить свои услуги.

Поучаствовать в этой своеобразной лотерее возжелал и Максим. Дней десять вместе с другими пленными из разных стран он дежурил у лагерных ворот и, завидев подъезжавшую машину с красочной рекламой на бортах, стремглав бежал к залу для собеседований. Однако фортуна никак не хотела ему улыбаться. Более того, доброжелатели подсказали, что даже англичанам приходится месяцами гоняться за выгодным предложением, а русским – дело швах. Но терпеливый и напористый Максим усилий не оставлял. И его старания были вознаграждены по заслугам.

Однажды на въезде в лагерь он распознал громадный фургон, на кузове которого большими буквами было намалёвано «Хольц унд Хаус» (Дерево и Дом), а чуть ниже, но ещё более крупным и жирным шрифтом выведено слово, произносить которое без запинки Максим Селижаров выучился давно, – Шпрингдерхаузен. Его охватила настоящая дрожь.

«Неужели это та самая

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 121
Перейти на страницу:
Тут вы можете бесплатно читать книгу Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин.
Комментарии