Охота на нового Ореста. Неизданные материалы о жизни и творчестве О. А. Кипренского в Италии (1816–1822 и 1828–1836) - Паола Буонкристиано
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но самое важное – это то, что Кипренскому посылались известия о Мариучче, и значит, усилия художника были направлены не столько на розыски девочки, сколько на установление регулярных с ней контактов, которые должны были уверить ее в постоянстве его намерений – и если даже не с ней непосредственно, то во всяком случае с начальником приюта. Доказательство этому находим в письме Гальберга от 4 ноября 1825 года:
По вновь сделанным мною справкам узнал я, что главный начальник в консерватории Мадонны Аддолората есть Монсиньор Кристальди, здешний Государственный казначей или Министр финансов (Monsignor Cristaldi tesoriere generale), и ему-то Кард[инал] Консальви поручил нашу Марьючу <…>. Увидеть Марьючу я потерял всю надежду (I: 157; курсив наш. – П. Б., А. Р.).
Отсюда видно, что название приюта, в котором содержалась Мариучча, было уже известно327, хотя мы не знаем, от кого именно, и скульптор сообщал только о том, что он ищет способа повидаться с девочкой, поскольку посещения воспитанниц мужчинами строго контролировались.
Годом позже Кипренский продолжал искать решение проблемы, советуя Гальбергу прибегнуть к помощи некоторых прежних римских знакомцев, среди которых был
<…> хороший человек молодых лет, доктор лет 30-ти, который меня лечил пред отъездом. Он живет Strada Gregoriana, от лестницы и площади вниз идти – ниже Торвальцена гораздо, по другую сторону улицы. Он всегда ходит в аптеку и там его фамилию найдете в Strada Фратине <…>. Посредством сего любезного доктора <…> много бы успел сделать для Марьючи пред моим отъездом, но я опоздал, однако он потрудился, ходил к близким Кардиналу Гонзалви. Он знает все обычаи монастырей и училищ (I: 159–160).
Сделаем краткое отступление: хотя Торвальдсен подходил к знаменитому дому «Каза Бути», где он жил многие годы328, со стороны Виа Систина, этот дом был, в сущности, обратной стороной Палаццо Томати, числящегося по Виа Грегориана под № 44. В подушных списках прихода за 1821 год, просматривая все номера домов на противоположной стороне улицы, как указывал Кипренский, начиная от церкви Тринита дей Монти, мы обнаружили в этом районе только одного медика, двадцатипятилетнего Грегорио Риккарди, проживающего в доме № 6, вблизи перекрестка Виа Грегориана и Виа ди Капо ле Казе329.
Риккарди, уроженец Сан-Грегорио ди Сассола, небольшой деревни вблизи Тиволи, был медиком при Конгрегации евангелизации народов и папской жандармерии, а также членом-корреспондентом Российской Императорской медико-хирургической академии и автором многочисленных работ по инфектологии. Как минимум двое его пациентов на протяжении всей его карьеры заслуживают упоминания: один из них – Раффаэле Чоччи, бывший монах-цистерцианец, ставший ревностным противником католицизма и эмигрировавший в Лондон в 1840‐х; его рассказ о встрече с доктором Риккарди подтверждает особую близость последнего к учреждениям церкви330. Кроме того, Риккарди был лечащим врачом Ф. И. Иордана331, и упоминание его имени в воспоминаниях гравера, по-видимому, стало тем основанием, на котором К. Г. Паустовский в повести о Кипренском изобразил Риккарди присутствующим при последних часах жизни художника: возможно, это было счастливой догадкой.
Но все попытки Кипренского наладить постоянный контакт с девочкой через посредников, очевидно, не увенчались успехом, несмотря на то что художник попытался получить поддержку влиятельного лица, воспользовавшись присутствием в Петербурге Томмазо Бернетти, экс-губернатора Рима, прибывшего на коронацию императора Николая I в качестве чрезвычайного посланника папы – и сообщил об этом Гальбергу в недатированном письме332. Установлено, что Бернетти, пораженный во время путешествия тяжелым приступом подагры, не смог принять участие ни в московской церемонии коронации, ни в празднествах, за ней последовавших: он смог лишь получить прощальную аудиенцию у императора 22 октября 1826 года, а на следующий день уехал в Петербург, где оставался сравнительно недолго333.
Несмотря на то что Бернетти обещал Кипренскому свое содействие – так что художник даже смог гарантировать Гальбергу «вам покажут <…> и старую знакомку нашу» (I: 163), – дальнейшие сообщения скульптора начиная с письма от 5 июня 1827 года повествуют о бесполезном ожидании в приемной прелата:
Так долго не писал я, потому что не имел ничего нового вам объявить: Кардинал Бернетти был долго в отсутствии; по приезде же его я был у него два раза, но не мог добиться, чтоб с ним поговорить (I: 164).
2 октября того же года Гальберг снова сообщал Кипренскому через Востокова о том, что Бернетти не дал ему аудиенции, добавив приводящую в замешательство деталь:
Скажите Оресту Адамовичу, что с две недели тому назад, как я получил <…> письмо его, <…> я снова был несколько раз у кардинала Бернетти и по-прежнему ничего не узнал: до него я не мог добиться, ибо он болен подагрой; но, после пяти моих приходов он выслал мне сказать, что сколько он ни спрашивал по всем консерваториям, нигде не мог ничего ни узнать, ни отыскать334.
Эта явная несуразность отбрасывает нас на три года назад, когда название приюта действительно еще не было известно! Однако истинность того, что Бернетти находился в неведении относительно места, куда была помещена Мариучча, подтверждает сам Кипренский в своем первом письме, написанном после возвращения в Италию:
Виделся с Кардиналом Бернетти. Он в самом деле не знал и не мог найти, куды была помещена М., и он чрезвычайно обрадовался, когда я принес ему известие точное, где она находится (I: 169).
Мы нашли только один удовлетворительный выход из этого тупика: первое сохранившееся письмо Гальберга после письма от ноября 1825 года относится к июню 1827-го: следовательно, за полтора года мы не имеем никаких сведений о том, как дальше проходили поиски Мариуччи. А что, если они вместо того, чтобы продвинуться дальше, вдруг неожиданно застопорились, но мы ничего не знаем об этом из‐за обширной лакуны в сохранившихся документах? Может быть, за это время присутствие в приюте делле Периколанти некой Марии Фалькуччи (Фальки, Фалькони) по каким-то соображениям отрицалось? В этом случае, в полном соответствии с последними сообщениями Гальберга, Кипренский получил подтверждение того, что девочка
