Советская одноактная драматургия, 1982 - Ксения Николаевна Мануйлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Д о н д о к. Спокойно. Не кричи. Сам во всем виноват. И учился ты неважно, пропускал занятия.
Л у б с а н. А почему? Что же, по-твоему, я и родился таким уж плохим? Хоть кто-нибудь в институте поинтересовался, как я жил? Почему я пропускаю занятия?
Д о н д о к. У тебя на плечах что было — голова или пустой котелок?
Л у б с а н. Я знаю, что виноват. И занимался мало, и занятия пропускал, и выпивал. А почему? Выгнали из института — и успокоились.
Д о н д о к. Так в чем же было дело? Ты всегда с такой гордостью говорил о семье, об отце.
Л у б с а н. Не мог же я рассказывать о нем правду. Он работал на заводе снабженцем. Доставал дефицитные детали, спекулировал ими и пил, а матери на жизнь давал копейки. Мы впроголодь жили. А он, когда напивался, еще и бил ее. Мать болела. Когда окончил восьмой класс, мать умерла. Я с трудом окончил школу, чудом поступил в институт. А как было заниматься? Дома у отца — постоянные компании. В институте тоже нашлись любители выпить, только о них никто не знал. В институте они первыми меня осуждали… К чему привели эти гулянки, ты знаешь… Пришлось уйти из института. А тут у отца неприятности, и он умер. Я один остался…
Д о н д о к. Если бы ты все это рассказал, мы бы поняли, помогли бы тебе.
Л у б с а н. Стыдно было рассказывать. Да и «друзья» отговаривали. Поступил работать. Женился. Все шло хорошо. У меня, все говорили, золотые руки. В дядю, наверно. Зарабатывал я прилично. Но дружки институтские разыскали. У них денежки не водились. Угостил их раз-другой. И опять все по-старому пошло. Жена из дома выгнала. Сын у меня. И его не вижу. Что мне теперь делать?
Д о н д о к. Решай сам.
Л у б с а н. Никому я не нужен… Дядя тоже… выгнал. А ведь он любил меня, хотел оставить здесь, у себя.
Д о н д о к. Я думаю, уезжать в город тебе нельзя.
Л у б с а н. Как-нибудь проживу.
Д о н д о к. Нельзя жить как-нибудь. У тебя растет сын. Надо, чтобы он гордился отцом. Найди в себе силы жить по-настоящему.
Л у б с а н. Но как?
Д о н д о к. Оставайся здесь. Кажется, ты неплохой механик.
Л у б с а н. Был. Сейчас руки дрожат.
Д о н д о к. У нас первоклассный механик, но один не справляется. Хозяйство расширяется. Помощнику будет рад. Все свои знания тебе передаст.
Л у б с а н. Я привык к городу. А здесь, куда ни взгляни, кругом степь.
Д о н д о к. Привыкнешь.
Л у б с а н. Город как-нибудь прокормит.
В это время в комнату входит дед Ш а г д а р. У него в руках кожаный ремень — заготовка узды.
Д о н д о к (приветливо). Здравствуйте, дед Шагдар.
Ш а г д а р. Слушай, Лубсан, чего это ты прячешься за спину нашего партийного секретаря?
Л у б с а н. Я… я не прячусь.
Д о н д о к. Что вы хотите делать, дед Шагдар?
Ш а г д а р (крутит ремень). Хочу по-мужски поговорить с племянником.
Д о н д о к. А разве вы с ним уже не говорили?
Ш а г д а р. Мои слова не доходят до него.
Д о н д о к. Может быть, это были не те слова?
Ш а г д а р. Я старый человек, у меня не так уж много слов, как у вас, молодых. У Лубсана слова льются рекой. Но за этими словами нет хороших поступков.
Д о н д о к. Дед Шагдар, вы у нас передовой и уважаемый человек. Ведь Лубсан уже не трехлетний шалун.
Ш а г д а р. В три года у него были шалости, как у всякого мальчишки, но он не лгал. А сейчас? Ученым представился, тьфу! И Жыгзэме чего только не наговорил. Я-то нарочно расхваливал, думал, он со стыда сгорит, а он только краснел от удовольствия… Хорошо еще, деньги у нее не взял.
Д о н д о к. Дед Шагдар, Лубсан решил остаться у нас.
Ш а г д а р. Как это? Не верю.
Д о н д о к. Лубсан, скажи сам.
Л у б с а н. Да. Решил… Остаюсь.
Ш а г д а р. Обманываете старика. (Дондоку.) Ты человек партийный…
Д о н д о к. Нам нужен механик. Вот я и уговорил Лубсана.
Ш а г д а р. Это правда, племянник?
Л у б с а н. Правда.
Д о н д о к. Но если вы не поладили, он может пожить и у меня.
Ш а г д а р. С какой стати? Если он решил остаться и жить здесь, то мой дом — его дом.
Д о н д о к. Но у него в городе семья — жена и сын.
Ш а г д а р. Сын? Это хорошо. Мой внук! Я сам буду воспитывать мальчишку. Никому не доверю. Этого прозевал, так уж внука воспитаю.
Д о н д о к. Что ты на это скажешь, Лубсан?
Л у б с а н. Сказал ведь — остаюсь. Только жене ты сам напиши или дядя. Мне она не поверит.
Ш а г д а р. До чего же ты, племянничек, докатился: жена не верит. Оторвался твой отец от родного дома и не сумел найти себе места в жизни. У каждого человека корни должны быть, тогда ему ничего не страшно. Пусть они теперь будут и у тебя, племянник, и у твоего сына. Эх, ребята, и угощу сейчас вас… парным молоком.
Д о н д о к, Ох, хорошо.
Ш а г д а р (подходит к Лубсану, крепко обнимает, приподнимает). Э-э, да у тебя, оказывается, вес как у барашка! Ну ничего, на родной земле наберешься сил.
Л у б с а н. Дядя, отпустите, вам тяжело.
Ш а г д а р. А вот этого не дождешься. Теперь я тебя крепко держать буду.
В комнату заглядывает З а л а х а н а.
З а л а х а н а. Дед Шагдар, а я все рассказала маме. Сейчас я не поеду. Работать пока буду. Потом посмотрю, может, поступлю на заочный.
Ш а г д а р. Правильно, девочка. Учись, работай. Украшай нашу землю.
З а н а в е с.
Я. Верещак
СОКРОВИЩА БАБЫ ЯРИНЫ
Пьеса в одном действии
Перевод с украинского автора.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ВАСИЛИЙ СТЕПАНОВИЧ ЖУРБА (дядя Вася).
ИВАН КУЗЬМИЧ РЯБОКОНЬ.
БАБА ЯРИНА.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ.
НАДЯ.
ИВАН.
ПЕТРО.
СЕРГЕЙ.
ФОТОГРАФ.
Просторная, не убранная после ремонта комната: слева окно, прямо по центру двустворчатая дверь, в одном из углов сдвинутая в кучу мебель — шкаф, стеллажи, тумбочка, в другом — круглый стол, несколько стульев и ветхое кресло. Динамик на стене и лампочка без абажура.
Доносятся приглушенные голоса, скрежет ключа в замке, который, очевидно, заело. Кто-то колотит в дверь ногой — раз, другой, третий.
Наконец дверь распахивается и в комнату вваливаются ф о т о г р а ф и П е т р о.
Ф о т о г р а ф (обводит взглядом комнату, подходит к окну). Второй этаж, окно выходит на площадь, напротив сельпо, контора, чайная. То есть как минимум два сторожа.
П е т р о. Один, но какой! Дед Ефим с бессонницей и волкодавом.
Входит И в а н.
И в а н. А где остальные?
П е т р о. В зале.
И в а н уходит. Смахнув пыль со стола, Петро раскладывает фотоаппаратуру.
Ф о т о г р а ф. Итак, если им удастся заполучить сокровища бабы Ярины, равно как и другие ценные вещи, нам останется только облизнуться.
П е т р о. Дорогой шеф, ты не сердись, но я абсолютно не верю в существование сокровищ бабы Ярины. Да, у нее имеется допотопный кованый
