Этот подросток сведет меня с ума! Как говорить с почти взрослым ребенком - Нед Джонсон

Как правило, никто из нас не может предвидеть, что на самом деле сделает нас счастливыми. Мы часто думаем, что счастье нам принесут большие деньги, повышение по службе или покупка желанных вещей, хотя по-настоящему счастливыми мы становимся тогда, когда ценим время, а не вещи, когда отдаем больше, чем получаем, и когда дорожим синицей в руках, а не гонимся за журавлем в небе[166]. Когда мы ставим знак равенства между успехами в учебе, продвижением по карьерной лестнице и счастьем, мы, по сути, приносим в жертву счастье наших детей. Поскольку в последние годы наблюдается заметный рост числа самоубийств среди подростков и молодых людей, которые добились весьма высоких результатов, напрашивается вывод: депрессия и отчаяние плевать хотели на все наши достижения[167].

Никто не спорит, что достижения и успехи важны для каждого человека, – мы вовсе не призываем вас отказаться от попыток чего-либо достичь. Но если мы хотим, чтобы наши дети были счастливы, здоровы и радовались своим успехам, нам нужно пересмотреть свое отношение к тому, насколько важны для наших детей их достижения. Некоторые родители считают, что страдания подростка в старших классах ради получения заветного места в колледже или университете – не более чем плата за счастье во взрослой жизни. Однако здесь есть два принципиальных момента. Во-первых, развивающийся мозг, постоянно испытывающий стресс, усталость и не чувствующий себя счастливым, привыкает к этому состоянию и остается таким даже после того, как его хозяин добивается успеха, ради которого в жертву принесено счастье. Во-вторых, подумайте, что вы упускаете, если рассматриваете годы взросления ваших детей не как беззаботное детство, а как период, когда необходимо приложить максимум усилий, чтобы попасть в запланированное родителями будущее? По словам адвоката по вопросам образования Джонатана Козола, ценность детства в том, что это «скоропортящаяся часть жизни», и мы советуем всем родителям принять эту точку зрения[168]. В конце концов, разве мы не хотим, чтобы наши дети были счастливы и в детстве, и в подростковом возрасте, а не только став взрослыми дядями и тетями?

В этой главе мы подробно рассмотрим, как мы разговариваем с детьми о стремлении к счастью и какими способами можем наиболее доходчиво объяснить им, как научиться находить радость в жизни. Настоящую, несиюминутную радость. Мы не призываем детей ходить с постоянно натянутой улыбкой (это было бы ужасно!). Мы хотим, чтобы дети испытывали – и принимали – весь спектр человеческих эмоций, что крайне важно для психического здоровья человека[169]. Итак, начнем погружение в разговор о счастье. Однако прежде чем опускаться на глубину, мы должны понять, что такое истинное счастье и как его достичь.

О счастье, о стремлении к счастью, о понятии дао и об искусстве быть счастливым написано немало книг. Исследователи, преподаватели, писатели, мыслители посвящали (и посвящают) свою жизнь поиску ответа на вопрос «Что нужно сделать, чтобы быть счастливым?». В Йельском университете читают даже специальный курс «Психология и хорошая жизнь» – это, без сомнения, самый популярный курс за всю трехсотлетнюю историю университета. Гарвардский курс позитивной психологии, который с 2004 по 2008 год читал профессор Тал Бен-Шахар, вызывал у студентов такой ажиотаж, что крупнейшие университеты США – в том числе Стэнфордский университет, Мичиганский университет, Массачусетский технологический институт – начали предлагать курсы, в которых рассказывалось о счастье. Интерес к подобным курсам свидетельствует о том, что наиболее успешные дети отчаянно пытаются понять, как стать счастливыми. И вот мы подумали: а зачем же детям ждать поступления в университет, чтобы разобраться с этим вопросом? Мы призываем вас начинать разговоры о счастье гораздо, гораздо раньше. Однако мы не будем писать отдельную книгу на тему счастья, а сразу перейдем к делу.

Прежде всего нужно понять, чем счастье отличается от удовольствия. По своей сути удовольствие ближе к вознаграждению – это восторг, который испытываешь, когда съедаешь кусочек шоколадного торта, или побеждаешь в соревновании, или успешно сдаешь экзамен, получаешь приз, покупаешь то, что давно хотел, или даже вскрываешь письмо о приеме в университет. Удовольствие – замечательное чувство, только оно быстро заканчивается. Восторг, который переживает подросток от покупки модной куртки или от приглашения на вечеринку, не будет длиться долго, и вскоре ребенок вернется к своему базовому уровню счастья. Это так называемая гедонистическая адаптация, процесс абсолютно нормальный. А счастье – это нечто неосязаемое. Счастье – это чувство благополучия, которое остается с вами надолго. Счастье ощущаете не только вы, но и близкие вам люди, и мы чувствуем себя более счастливыми, если отдаем, а не получаем[170].

С точки зрения нейрохимии удовольствие и счастье – отнюдь не одно и то же: удовольствие всегда связано с нейромедиатором дофамином, тогда как счастье зависит от нейромедиатора серотонина, который отвечает за удовлетворенность. Проблема в том, что избыточное количество дофамина снижает уровень серотонина, хотя само по себе удовольствие – чувство, безусловно, полезное. Избыток дофамина заставляет нас снова и снова искать удовольствия, и в итоге может развиться зависимость. А вот серотонин привыкания не вызывает, так что попасть в зависимость от счастья невозможно[171]. Это различие имеет большое значение: многие подростки и молодые люди из семей с высоким достатком страдают расстройствами, вызванными употреблением психоактивных веществ, потому что привыкли получать удовольствие, подменяя им счастье[172].

Профессор психологии и автор книги «Психология счастья» Соня Любомирски считает, что существует своего рода формула счастья[173]. Эта формула в определенной степени связана с генетикой. Если вы всегда видите стакан наполовину пустым, причина может быть в том, что в ваш генетический код записано негативное восприятие окружающей действительности. Это не значит, что вы безнадежный пессимист, – вам придется немного потрудиться над собой. (Мы, Нед и Билл, всегда видим стакан наполовину полным, потому что мы оба генетические оптимисты.) Соня Любомирски предположила, что примерно на 50 % наше настроение – и хорошее, и плохое – обусловлено генетически (хотя недавние исследования показали, что генетический фактор приближается скорее к 33 %[174]). По оценкам Любомирски, около 40 % счастья мы получаем, осознанно занимаясь интересными для нас делами. Отличная новость! Научиться играть на укулеле, немного отдохнуть, помедитировать, почитать ребенку книгу, приготовить ужин для всей семьи, провести время с любимым человеком, поиграть с собакой – все это делает вас счастливее, и любое из этих действий вы в состоянии контролировать. Эту главу мы посвятим анализу тех процессов, которые дают нам как минимум 40 % (а возможно, и больше) счастья, поскольку именно эта сторона жизни ребенка во многом зависит от родителей.

Оставшиеся 10 % счастья определяются жизненными обстоятельствами. В эту категорию попадают события, которые происходят с нами: поступление в выбранный университет или провал на экзаменах, новая любовь или очередное расставание, получение приза или потеря работы, рождение ребенка или смерть близкого человека. Всего 10 %! Сталкиваясь с подобными жизненными обстоятельствами, мы – и родители и дети – испытываем соблазн сравнить себя с другими людьми. Однако в действительности мы сравниваем свои переживания и чувства с предполагаемыми переживаниями и чувствами других людей. Реальность такова, что жизненные события значат не так много, как кажется большинству из нас. Исследования показали, что влияние этих жизненных событий со временем становится менее заметным, что вполне объяснимо с точки зрения гедонистической адаптации. После некоторого периода бурного восторга (например, выигрыша в лотерею) либо после горькой утраты люди, пережившие такой экстремальный опыт, обычно возвращаются к своему базовому уровню счастья[175].

Если логически рассуждать о формуле счастья, станет ясно: то психологическое давление, которое ощущаем мы и которое оказываем на наших детей, призывая их занять желанное место на пьедестале, в университете или в списке претендентов на высокую должность, не настолько важно, как мы привыкли думать. Не настолько важно, если мы по-настоящему хотим, чтобы наши дети были счастливы. Когда от ребенка требуют направить все свои силы на преодоление жизненных обстоятельств, которые приносят нам всего 10 % счастья, ребенок лишается возможности заняться той деятельностью, которая дает ему минимум 40 % счастья, деятельностью, которую легче контролировать и в которой