Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя - Наталья Юрьевна Русова

подлежащая девальвации вещь, как любовь к собственной профессии, теряла почву под ногами при виде «серых» социальных лифтов, в которые вскакивали и рвались наверх в основном карьерные члены КПСС и всевозможные «блатные». Жажда культуры – несомненная, но как только удовлетворение этой жажды выходило за назначенные сверху рамки, приходилось с опаской оглядываться по сторонам, а иногда идти на прямое нарушение навязанных установлений.

Одна из любимых песен моей юности начиналась так:

Забота у нас простая,Забота наша такая:Жила бы страна родная —И нету других забот…

Однако счастливое чувство патриотизма со временем сменялось горькими раздумьями: что, если мы не дети своей страны, а пасынки? Впрочем, так далеко в своих мыслях заходили немногие.

Оглядываясь назад и вдумываясь в прошлое, свое и своих друзей, прихожу к выводу, что главным в нас была вера в существование идеалов, вера в их необходимость для нормальной жизни, вера в то, что их достижение дает цель и оправдание каждому конкретному существованию. Идеалы были разными, но они были! И были светлыми. Трудно подобрать эпитет… Они были нравственными! И самое печальное, что эта вера на глазах исчезает.

Может быть, здесь таятся корни нашего коллективизма, наших дружеских связей, потребности собраться вместе – за одним столом, вокруг одного костра или мангала, рядом с появившейся детской колыбелькой, первого сентября и в Новый год, после очередной конференции или заседания кафедры. И, конечно, песни! У каждой компании они были свои, но практически все мы без исключения обожали песни советские:

Дан приказ – ему на запад,Ей – в другую сторону…Там вдали за рекойЗагорались огни…Не думай о секундах свысока…Мои года – мое богатство…Команда молодости нашей,Команда, без которой мне не жить…Светит незнакомая звезда…

И так без конца. Звучали также старые романсы «Живет моя отрада…», «Ехали на тройке с бубенцами…», «Зачем ты, безумная, губишь…», «Гори, гори, моя звезда…», «Листья желтые медленно падают…» Это вам не попса, это можно спеть с друзьями за столом. И почти все посиделки сопровождались чтением стихов – своих и чужих. Кстати, дарили мы друг другу, как правило, книги. Например, всякий раз, когда взгляд останавливается на пестрых суперобложках фолкнеровского девятитомника, вспоминаю свой 50-летний юбилей, увы! – уже более чем двадцатилетней давности: именно тогда мне сделали этот подарок кафедральные друзья.

А вот 70-летие в 2018-м праздновать не захотелось. Не та атмосфера…

Возвращаясь к перелому исторического пути России, последовавшему после августа, повторю свое убежденное: без пропитанных гласностью 1980-х не было бы 1991-го! Это, пожалуй, второе за мою сознательную жизнь (после хрущевской оттепели) зримое воздействие слова – художественного и публицистического – на жизнь огромной страны.

Позволю себе несколько пунктирных записей о последующем.

Реформы Гайдара – как только их не клянут, какой только грязью не поливают! Однако лишь благодаря им да баснословным ценам на нефть стало возможным пресловутое благополучие 2000-х. К Гайдару же у меня было и осталось уважительное и теплое отношение. Что до членов его команды – не знаю, но сам он был личностью крупной, настоящей и нравственной. Посреди жуткого хаоса и неразберихи («Гибель империи» – так именуются его воспоминания) он избавил страну от дефицита: нынешним поколениям никогда не постичь бездну унижения и отчаяния, которая крылась за этим понятием. Повседневность стала обретать не фантасмагорические, а нормальные очертания. Прошла всеобщая приватизация квартир; попросту говоря, почти каждая семья бесплатно получила не очень большой, но ощутимый кусок настоящей собственности. Затея с ваучерами провалилась; сбережения сгорели (в том числе и у нашей семьи – с тех пор я навсегда утратила способность откладывать деньги «на потом»; к счастью, способность эта естественно сформировалась у сына, выросшего уже в другой, по сути, стране). Но кто обещал, что будет легко? Стало можно ездить куда хочешь, покупать что хочешь, читать и слушать что хочешь (а не что дадут или разрешат), заниматься тем, к чему душа лежит (в законных пределах, разумеется). Другое дело, что подавляющее большинство этого не только не могло, но и не хотело… Однако отойду от социологии: не моя епархия, да и не терплю дилетантства.

Фигура Гайдара вызывает у меня ассоциации с той характеристикой, которую дал Н. Г. Чернышевский «новым людям» 1860-х годов в своем ныне прочно забытом романе «Что делать?» (а ведь талантливая вещь, не зря ее «проходили» в советской школе):

Недавно родился этот тип и быстро распложается. Он рожден временем, он знамение времени, и, сказать ли? – он исчезнет вместе с своим временем, недолгим временем. Его недавняя жизнь обречена быть и недолгой жизнью. Шесть лет тому назад этих людей не видели; три года тому назад презирали; теперь… но все равно, что думают о них теперь; через несколько лет, очень немного лет, к ним будут взывать: «Спасите нас!», и что будут они говорить, будет исполняться всеми; еще немного лет, быть может, и не лет, а месяцев, и станут их проклинать, и они будут согнаны со сцены, ошиканные, страмимые. Так что же, шикайте и страмите, гоните и проклинайте, вы получили от них пользу, этого для них довольно, и под шумом шиканья, под громом проклятий они сойдут со сцены гордые и скромные, суровые и добрые, как были. И не останется их на сцене? – Нет. Как же будет без них? – Плохо. Но после них все-таки будет лучше, чем до них. И пройдут года, и скажут люди: «После них стало лучше, но все-таки осталось плохо». И когда скажут это, значит, пришло время возродиться этому типу, и он возродится в более многочисленных людях, в лучших формах…

Длинная цитата, но… бывают странные сближенья: она поразила меня своей точностью. Дай бог, конечно, чтобы Николай Гаврилович оказался прав в своем пророчестве.

Позже я порадуюсь выходу книжки Мариэтты Омаровны Чудаковой «Егор» (2012) – пусть местами апологетической, но искренней и в целом верной биографии Егора Тимуровича. Кстати, его бескорыстие и чистота помыслов не вызывали сомнения даже у заклятых врагов.

Поразительным и непривычным явлением оказались благотворительные порывы первых нижегородских богачей: в 1992 и 1993 годах множеству членов Всероссийского общества инвалидов они полностью оплатили теплоходные круизы по Волге (в том числе и мне с сыном). Увы, больше с благотворительностью в таких масштабах столкнуться не удалось.

Когда в 1998 году Алеша окончил школу и поступил в Нижегородский университет на престижнейший в те времена юридический факультет, я решила: сниму с себя последнюю юбку, но покажу ему «проклятый Запад». И накануне дефолта, в августе, в дешевых спортивных костюмах и кедах, мы отправились в автобусное путешествие по Западной Европе: Бельгия, Франция, Нидерланды, Австрия, Германия… Впечатление было неописуемым, и это при том, что у нас за плечами осталось немало поездок и по Союзу,