Шарада - Руслан Каштанов

–Только действие лучшее лекарство от недугов и нежелательных мыслей, – говорил ему отец.

Тим поднялся с кровати, размял свое одеревеневшее тело, оделся, и вышел из комнаты.

Дину он застал на кухне, за столом, в руках с какой-то объемной книгой. Она оторвала от страниц глаза, и Тим увидел, какая она уставшая.

–Это самое ужасное похмелье за всю мою жизнь! – хриплым голосом сказала она и откашлялась. – Никогда! Ты слышишь меня, Тим? Никогда я так не напивалась! Это ужасно!..

–Ужасно? – осторожно переспросил он.

–Я ничего не помню! Пустота! Обрыв! Пробел!

–Поэтичный образ!

–Как такое может быть возможным?

Тим готовил себе крепкий чай, методично окуная в кружку с кипятком треугольный пакетик. Послышался фруктовый аромат.

–Какое твое последнее воспоминание о прошлой ночи? – Тим ощупывал почву.

–Рюмка водки! Кто-то угостил меня! Я даже не помню, кто!

«Пьянчужка! – подумал Тим. – Все забыла!»

И улыбнулся ей как самому любимому человеку на свете.

–Не смей делать такое лицо! – твердо сказала она. – Мне все это не нравится, знаешь ли! Здоровье – оно не железное! Так нельзя!

–Да-да-да! Слышал сотню раз!

Тим звучно отхлебнул горячего чая из кружки с изображением белозубой улыбки.

–Нужно завязывать, Тим! Радикально пересмотреть взгляды на все эти наши гулянки!

–Ты говоришь это каждый раз, когда тебя мучает похмелье! Я вот, например, чувствую себя заново родившимся!

–Это самообман! Ты даже об этом не догадываешься! Уверенно шагаешь по тропе к зависимости!

–Если ты еще этого не заметила, мы уже давно шагаем с ней рука об руку!

–Страшно! Очень страшно!

Тим повернулся к окну. Наступал вечер. Солнце клонилось за дома.

–И во сколько ты проснулась? – вдруг спросил он.

–Примерно в обед, – сразу ответила она. – С головной болью и страшной усталостью! Как будто всю ночь вагоны разгружала!

Он бросил на нее незаметный взгляд. Дина разговаривала с ним, не отвлекаясь от книги.

Она помнит или нет? Молчит из приличия? Или ждет, что я сам заговорю?

–Я хочу прогуляться, – сказал он. – Пойдешь со мной?

Она уронила книгу себе на колени и посмотрела на него своим замученным взглядом в стиле Капитана Очевидность: «Ты сам знаешь, что я никуда сейчас не пойду».

–Понятно, – буркнул он, и вылил в раковину остатки чая, которые оказались лишними.

Затем бросил, покидая кухню:

–Я куплю что-нибудь к ужину.

Дина сразу встрепенулась:

–У тебя остались деньги?

–Немного, – ответил он уже из коридора. – Кажется…

–Я тебя обожаю! – крикнула она ему вслед.

–Ну, да… – сказал сам себе Тим и решил заглянуть в комнату, где спал Кирилл.

Было душно, и в спертом воздухе повис тот запах, который обычно остается от человека, пившего всю ночь.

Кирилл был наг. Белая простыня туго обмоталась вокруг его паха, захватив собой полностью одно из бедер.

Тим почувствовал восхищение от того, что увидел. Мужественное тело Кирилла забрало под себя большую часть разобранного для сна дивана, и беспорядок, царивший вокруг, только подчеркивал сознание человека, пребывающего в стране грез – раскиданные диванные подушки, одежда, неаккуратно упавшая на пол, криво задернутые занавески. У него были большие руки с выраженной линией бицепса и худые икры. И это грубое, но такое красивое лицо с умиротворенным выражением спокойствия – сон его был сладок, никаких окровавленных трупов и напряженного нерва.

Время застыло в замедленной минуте красоты.

Неожиданно Кирилл хрюкнул, заворочался, и свернулся в какой-то эмбрион, превратившись из мощной скульптуры в беззащитного ребенка.

Тим разочарованно отвернулся. Идиллия была грубо нарушена.

Он отправился в свою комнату за чистой одеждой. Ему не терпелось быстро ополоснуться в душе и выйти, наконец, на свежий воздух.

Паника, как горячая картофелина, ошпарила темную воду его сознания, и стало горячо; очень горячо.

Оказавшись на улице, Тим вмиг забыл о том, зачем вышел из дома. Урбанистический пейзаж с его цветущими клумбами поздней весны и кристально чистыми улицами центральных районов не привнес легкости подростку, как это обычно бывало. Красота мира проходила мимо, теряясь в том, что происходило в разуме.

(Такие игрушки не для детей, малой, – прохрипел Олег перед смертью. – Запомни это…)

Тим старался сохранять хладнокровие. Ему нужно было сделать важный звонок. Он подкурил сигарету, достал мобильник, пролистал контакты, нажал «дозвон», и, поднеся трубку к уху, сделал глубокий вдох. Дым, воздух, привкус железа во рту.

Ответа не было. Тим приготовился к отбою, но гудки вдруг прервались, и с той стороны ответил бодрый голос Айдына. Тим вдруг растерялся в своем волнении, и, не зная, что именно сказать, направился в сторону будничного разговора. Потом все же взял себя в руки, и полунамеками стал напоминать об утренних событиях в лесополосе.

–Братан, все нормально! – простецки оборвал его Айдын.

Тиму верилось в это с трудом. Он не был готов закончить разговор. Ему нужны были какие-то гарантии. Какие именно, было неясно.

–Тимон, если тебе нужно успокоить нервы, выпей и расслабься. Я занят, и поэтому не смогу составить тебе компанию. Извиняй. Позови свою подружку, похмелитесь вместе.

Уверенный тон Айдына внушал доверие и одновременно с тем вызывал раздражение.

–Дина не в состоянии… – сказал Тим. – Я позже перезвоню тебе. Не могу оставаться наедине с мыслями. Поделиться мне не с кем. Поэтому, как ты сам понимаешь, наш разговор еще не закончен.

Он не скрывал недовольства, и говорил уверенно и твердо.

Айдын помолчал, и нехотя согласился.

Тим подумал было навязать кому-нибудь свое общение, но все-таки решил побыть в одиночестве, среди толпы. Он отправился в свое любимое кафе, куда ходил исключительно в компании с самим собой. Ему пришлась по нраву теплая погода, и он остался на летней площадке, в нежном свете электрических ламп. Он утонул в удобном кресле, заказал себе мягкого пива, и попивал его уже через пару минут, ничего не слыша и не видя вокруг себя. Он спрятал свой отсутствующий взгляд за солнечными очками, сидел без движения, и поэтому с виду походил на спящего слепого. Но потом он вдруг «просыпался», чтобы сделать еще пару глотков, и снова принимал позу мыслителя.

Волнение постоянно накатывало мутными волнами, но теперь ветер слег, и на прибое стало тихо.

Мышцы более не оставались в напряжении. Уставшее тело постанывало, но стон этот доносился словно с соседней планеты; где-то далеко, и вместе с тем очень близко.

Тим думал.

Его размышления тонули в сомнениях, выбирались на поверхность, чтобы вдохнуть воздух осознанности, прятались от яркого света пылающей ярости, поднимались выше в поисках верных путей и выходов, и снова падали вниз, к безразличию.

Голоса сливались. Им нельзя было верить.

Сергей: «Вот теперь-то ты по-настоящему влип, братишка! Я бы посмеялся над тобой, да проявлю скромность. Зачем издеваться?..»

Леша: «Если не можешь действовать, остановись и подумай».

Отец: «Сынок, мы любим тебя! Не забывай об этом! Даже когда у тебя будут серьезные проблемы, знай, мы…»

Дина: «Нужно завязывать, Тим…»

Тим: «Кажется, меня гипнотизируют».

Айдын: «Тебя гипнотизируют?»

–Может быть, вы хотите что-нибудь к пиву?

Официанточка. Всегда строит глазки. Милая,