Цветок камнеломки - Александр Викторович Шуваев

– Да есть кое-что.

– Зна-аю я тебя! Старый конспиратор, известный!

– А ты не обратил внимания? Нет? Ну, значит, ничего особенного… Да я то ладно, а вот ты тут какими судьбами, товарищ полковник?

– А-а, – полковник махнул тяжелой рукой, – кому-то показалось несправедливым, что свадебные генералы – бывают, а вот о полковниках свадебных – ни слуху, ни духу. Решили исправить.

Внезапно он посерьезнел:

– Ну а вообще – как ты? Я же ведь тогда писал! И говорил, что это форменное головотяпство.

Профессор смотрел на него грустно и чуть отрешенно. Это – да. Писал и говорил. Хотя и не очень, надо сказать, настойчиво. Но хоть не топил, как другие-прочие. Вступался все-таки. Так что, по нынешним временам, можно сказать – друг. Тем более, что и человек-то умный, понимающий человек его высокоблагородие полковник Маркелов.

– А-а, – ничего. Я потихоньку-полегоньку привык с ними, с молодежью. Т-такие хорошие ребята попадаются! Аж сердце радуется.

– Так что растет смена?

– Вполне.

– И все-таки – безобразие. Нельзя разбрасываться такими конструкторами. Мало ли что не по тематике фирмы?

– Ну ты ж знаешь Патриарха. Не согнет, так сломает, если что хоть чуть не по нем. Поколение старое, они все такие. Их не переделаешь. А что конструктор хороший… Так не плохим же молодежь-то учить, на самом деле?

– Так ты конструируешь помаленьку?

– А – одно другому, как оказалось… Берешь студента, тварь ленивую и безответственную, раздолбая по определению, – и заставляешь его делать реальную разработку. Ставишь ему зачеты и с него же снимаешь стружку, как с нас в былые времена снимал тот же Патриарх. Даже из откровенных лодырей кое-когда получается толк.

– А у лодырей-то – толк выходит?

– Слушай-ка… Ты не сильно занят? Насколько я понимаю, – просто номер отбываешь?

– И начальство мое непосредственное. Но оно-то как раз гласность и публичность любит.

– Тогда пошли, покажу. Это во-он в том ряду, под навесом.

Глянув, полковник понял, почему аппарат не бросился ему в глаза: тот, казалось, и сделан-то был с этой целью. Плоская черно-серая "камбала" со сравнительно короткими и толстыми крыльями, в которые были вделаны кольца с винтами довольно-таки порядочного диаметра. Подчеркнуто обобщенный какой-то облик и ни малейшей выразительности.

– Очень любопытно, – вежливо проговорил полковник, скользнув по экспонату мимолетным взглядом, и – посмотрел еще раз. Скучающие глаза едва заметно оживились, а тон – так же, едва заметно, изменился, – ка-ак любопытно та-а…

Наметанный глаз старого пилота и контролера по едва заметным, непередаваемым признакам отличил работающий агрегат от макета, но хозяин наметанного взгляда этого пока что не осознавал, поскольку стоящий в мозгу каждого взрослого человека, – особенно человека при должности! – фильтр, разумеется, полностью отсекал саму возможность того, что столь еретическая штука – может летать, будучи сработана какими-то там студентами прохладной жизни. Аппаратов всяких-разных нестандартных схем он за свою жизнь повидал очень-таки порядочно, делали их истинные профессионалы высочайшего класса, но в серию из них, на его памяти, не пошел приблизительно ни один. Понабравшись соответствующего опыта, он перестал досадовать по этому поводу, осознав, какую настоящую роль играет вся эта техническая экзотика: отдельные оригинальные технические решения, будучи доработаны, с успехом применялись потом на серийных машинах куда более традиционных схем. Тех, что разрабатывались конструкторской элитой, представителями своего рода Могучей Кучки отечественного авиастроения.

– … И это что ж, – с ласковостью, только едва заметно фальшивой, продолжил он, – у нас будит-та? Как его назвать?

– А – черт его знает. Как говорится – хоть горшком… Но вообще-то сама разработка носит название "Вектор". Да ты ребят спроси, им лестно будет все показать и рассказать.

– Ребята… ребятами, а с тобой оно как-то надежнее. Привычнее, что ли? Так соль-то в чем?

– Эй, Олежка! Расскажи товарищу полковнику о концепции и вообще… Соль.

Длинноволосый блондинистый Олежка серьезно кивнул и привычно, фирменной гидовской скороговоркой завел:

– Универсальный летательный аппарат, имеющий, по названию проекта, рабочее название "Вектор", проектировался, как многоцелевое устройство, естественным образом приспособленное для взлета с очень ограниченных площадок, в том числе – предусмотрен так называемый "полностью вертикальный старт". Соответственно машина способна на вертикальные маневры под любыми углами и рассчитана на горизонтальный полет в диапазоне скоростей от ноля до трехсот пятидесяти километров в час включительно. В режиме зависания и низких горизонтальных скоростях имеет виражные характеристики, близкие к абсолютным, – и пояснил, – это, значит, способна к плоскому или креновому повороту на месте… Корпус данной модели выполнен из полностью неметаллических материалов на каркасе из неметаллических труб и балок, имеющих полностью сотовую структуру. В качестве двигателей использованы электродвигатели нового поколения, сделанные по так называемому "принципу полностью эффективной массы", что позволило полностью исключить использование сложных редукторных устройств при сохранении возможности легкого выбора всего спектра рабочих режимов. Возможности данной версии можно увидеть в фильме, снятом на летных испытаниях модели в условиях полигона…

– Стоп-стоп-стоп!.. Как это, – "летных испытаниях"? Она что – реально летает?

– Да, – юнец даже плечами пожал, мол, – а что тут такого? – Всего более четырнадцати часов полета во всех предусмотренных режимах.

– Та-ак… А ну-ка – идемте, покажете мне этот ваш фильм.

"Ересь" – непринужденно поднималась с места под углом пятьдесят-шестьдесят градусов, зависала на одном месте в трех-четырех метрах от земли, шевеля могучей воздушной струей какой-то неочевидный клочковатый бурьян, – держа корпус параллельно земле, под углом, опустив или задрав нос, с креном на крыло до тридцати градусов. Так же, на манер деловитой ищейки опустив нос, машинка летела параллельно земле. Запросто давала боковое скольжение с зависа и в полете по прямой. И, как об этом и говорил студент, – запросто разворачивалась на месте.

Полковник, судорожно сжав зубы, до хруста стиснул кулаки, не отрывая взгляда от погасшего экрана. Повидав за свою военную карьеру множество нелепостей, жутких нелепостей, идиотских настолько, что честный штафирка даже и представить-то себе не в силах, попривыкнув вроде бы, – он почувствовал вдруг, что потрясен до