Цветок камнеломки - Александр Викторович Шуваев

– Собирайся! – Тут его осенило. – Слушай, ты што, – за хозяйство беспокоисся? За курей своих занюханных?

Она молчала, бессмысленно глядя в никуда, и он, человек с выдающимися способностями к людоведению, понял, что в предположениях своих не ошибся, и потому плавно закруглил:

– Вон Вована видела, с которым я приехал? Он уже все, закончил, так и поживет у тебя до весны. Ему все одно надо кое-что там посчитать, обдумать… Присмотрит. Заодно месяц медовый проведет. Согласная?

Она замахала на него руками:

– Не надь мне ниче! Зажилась!

– Бабуль, – он стал серьезен, – помереть всегда успеешь, а так ты меня кре-епко выручить можешь…

– Да чего я, старая…

– То-то и оно, что старая, а меня, молодого, можешь выручить…

– Да чем, Димочка?

– А, – он улыбнулся во все свои белые, толстые зубы, – картошкой. По весне твою картоху подчистую выведем, а ту, что привезу – посадим.

– Так ты это серьезно?

– А к чему мне шутить-то?

– По полной форме? По полной? Ты, часом, не оговорился? Ты знаешь, что тут требуется-то? Что это вообще такое? И во сколько выльется?

– Ты не о том говоришь. Ты другое скажи: можешь или не можешь? Да или нет?

– Чтоб так, как ты говоришь, я еще никогда… Но если постепенно, одно за другим, так почему бы и нет? Спецуры надо. Воз.

– Будут тебе спецуры. И такие, о каких не слыхал. И сколько хочешь. С Таблицей Значений. С полной.

– Ого! А во что это станет, – знаешь?

– А на что тебе деньги? Может, – чем другим возьмешь?

– Например?

– Ну, я ж не знаю, что тебе нужно… Машинку – хочешь? Не хуже западных. Попроще, но, мягко говоря, понадежнее. Телевизор цветной, цвета лучше, чем цветное кино? Видак? Можно тебе числак поставить, – к телевизору, – но это дело такое, к нему с опаской надо, обговорить, во что и как вставить, как замаскировать… Все – вечное, пока не надоест.

– А кстати – без числака – никуда…

– Это, – Бабушкин Внучек небрежно махнул рукой, – я свой притащу. Для такого-то дела. Ты справишься?

– Племянника приглашу. Ой, – эскулап взялся за голову, – это ж мне опять отпуск зимой брать! Дней на десять!

– Так ты думай… Того, по-моему, стоит. А через годик, если получится, я тебе еще и вечный сертификат дам. На горючку.

– Слушай, – ты чего это так о ней хлопочешь? Только не ври!

– Дак – родня она мне…

– Я тебе сказал!

– Для дела нужна. Без нее, понимаешь, – никак.

– А лет-то сколько ей, бабке твоей?

– А – семьдесят пятый.

Кумов зять тихонько взвыл, снова берясь за голову.

– И на што может понадобиться такая ветошь?

– Вот и сделаешь пригодной к употреблению. Капитальный ремонт.

– Хорошо, – а почему тогда попросту не взять кого-нибудь помоложе?

– Потому что, в отличие от молодых, еще умеет все толком делать. Смолоду привыкла работать. А еще…

– Ну? Интересно?

– Она живет там у себя, – и живет себе. Ни у кого вопросов не возникает. Никто не будет задавать вопросов бабке, доживающей свою жизнь в выморочной, доживающей свой век деревне. На которую надежно забило все начальство. О которой стараются вовсе забыть. И все это надо сделать своим. Потихоньку-полегоньку. А потихоньку-полегоньку только через стариков сделать и можно. Потому как многое можно, а без жратвы – все равно никуда. И вообще, когда эти мертвые деревеньки, – наши будут, такие вещи можно затеять, что ого-го…

– Так, – доктор, нервно хихикая, начал загибать пальцы, – весь позвоночник от затылка и до копчика, и позвонки, и диски. Суставы – приблизительно все, включая мелкие, на кисти и стопе. Сосуды, все, как есть, включая соединительную ткань. Клапана. Потом – полиорганную по всей соединительной ткани вообще. Это – программа такая есть, ПСТ, то есть Проблема Соединительной Ткани, специальная композиция, которая часть волокон убирает, часть – удлиняет и сваривает. Дальше: надо адипозин добывать, чтобы подкожку поправить, как положено. Ах, да – чуть не забыл… Зубы. Это – потом, в последнюю очередь, но зато еще одного человечка надо подключать. Санитарку нанимать, непременно запойную, чтоб все сделала, деньги б получила – и в запой… За ассистента… Ладно, за ассистента жену уговорю.

– А не разметет?

– Это все, – с нервным смехом проговорил доктор, – о чем ты беспокоишься? Начать и кончить!!! По такой процедуре миллиардеров делать, потому что миллионер – разорится!

– Нельзя миллиардера, – серьезно сказал заказчик, он внимательно наблюдал за собеседником и отлично видел, что тот, помимо всего прочего – увлекся, – разметет, так и повадятся. А бабуля моя – молчать будет. Никто и не узнает ничего.

– Это – да. А ты – насчет моей жены не волнуйся. Ты ее не знаешь, она не мне, неврастенику, чета. Человек молчаливый и неулыбчивый.

– Ну и добро… Как, говоришь, лекарство называется?

– Адипозин. Откуда берут – не знаю.

XVI

Статистика показывает, что среди взрослых, серьезных мужчин вовсе немалый процент занимается коллекционированием чего-нибудь. И добро еще, если это картины старых мастеров, золотые украшения инков, античные монеты из серебра и золота или инкунабулы. Можно с определенной натяжкой понять тех, кто коллекционирует почтовые марки, спичечные этикетки, открытки и тому подобные раскрашенные куски бумаги. Но есть ведь еще и коллекционеры брелоков от ключей, подвесных замков, старых автомобилей и древних аэропланов. Склонные к идолопоклонству, равно греховному для верующих христиан, благочестивых евреев и правоверных мусульман, собирают автографы разного рода визгунов, ревунов, шептунов и болтунов, а также почти безъязыких от нечеловеческой тупости специалистов по всякого рода преследованию разнообразных мячиков. А если сюда отнести еще и коллекционеров, собирающих баб, и