Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
A.A. Смирнов оставил о себе добрые воспоминания не только в общественных кругах ФРГ, но и, что не менее важно, среди части персонала посольства. А вот его сменщик, вечно угрюмый Семён Константинович Царапкин,
руководивший посольством в 1966-1971 годах, и там и там вызывал в памяти ассоциации, как любят выражаться дипломаты, «неоднозначные». Посол, как и предшественник Зорин, был выходцем из плеяды советских дипломатов, специализировавшихся на работе в ООН. Во все времена эта группа в МИДе считалась передовым отрядом дипломатического труда и рупором советской пропаганды.
Избранникам этого пути иногда приходилось отстаивать совершенно неаппетитные вещи. Однако некоторые выполняли задания центра просто смиренно и законопослушно, а другие с остервенелым удовольствием. Царапкин прославился среди прочего тем, что пытался сорвать проводившиеся в ООН слушания о лагерях смерти ГУЛАГа в годы сталинских репрессий, в которых завершили жизни десятки миллионов людей. В течение двух недель он, повторяя нестандартное поведение Никиты Сергеевича, стучал кулаком по столу и кричал: «Грязная ложь, наглая ахинея, возмутительный поклёп на благородный СССР!» Примерно такую линию он взял на вооружение и в Бонне. Между тем именно на пятилетие Царапкина пришёлся долгожданный прорыв в двусторонних отношениях.
К концу 60-х годов и в личной жизни, и в семейном бизнесе Шпрингдерхаузенов произошли существенные изменения. В 1966 году главе компании исполнилось 70 лет, и он принял решение передать бразды правления в руки Эмиля. Макс оставлял огромное наследство. Шпрингдерхаузен приобрёл репутацию одного из самых мощных и надёжных строительных концернов ФРГ, куда входили многочисленные предприятия с общим числом занятых в десятки тысяч человек и объёмом производства в сотни миллионов марок. С момента выхода на биржу акции концерна выросли в несколько раз.
Эмиль принял эстафету из рук отца в 46-летнем возрасте. В становление мощной строительной империи он внёс солидный личный вклад. Благодаря ему компания выдвинулась в лидеры освоения новых технологий. Кадровый отдел создал систему связей с ведущими инженерными вузами страны, вследствие чего на работу в концерн
удавалось переманивать самых успешных выпускников. Блестяще владевший английским, французским, испанским и русским языками, Эмиль наладил взаимодействие с партнёрами по всему миру. На запасном пути, однако, по-прежнему стоял поезд, на котором компания намеревалась взять курс на восток, чтобы возродить дело дедушки Вильгельма.
Перед своим 70-летием Макс в сопровождении Эмиля отправился в Москву. Климат в отношениях двух стран на глазах менялся к лучшему. Торговля ФРГ с Советским Союзом шла в гору. В печати время от времени появлялись даже сообщения о якобы рассматриваемой возможности строительства гигантского трансъевропейского газопровода из СССР в Европу и прежде всего в Западную Германию. По такой же схеме можно было, по мнению Макса, начать кооперацию и в строительном деле.
Однако беседы в «Экспортлесе» ни к чему хорошему не привели. Западногерманская компания предложила соорудить рядом со столицей современный домостроительный комбинат. Жилищный вопрос стоял даже в столичной Москве, не говоря о провинции, крайне остро. Но советская сторона не располагала валютой, а возводить завод на бартерной или инвестиционной основе плановая социалистическая экономика пока не разрешала.
До Осташкова Макс не добрался. Искать следы брата спустя 50 лет он посчитал делом абсолютно безнадёжным. Ради успокоения совести – а вдруг? – обратился в будку справочного бюро у гостиницы «Москва» и за три копейки получил подтверждение, что Селижаров Емельян Игнатьевич в Москве не прописан. Порадовавшись за столицу, несколько похорошевшую с 30-х годов, и великодержавную гордость москвичей – сказочно разодетую подземку и Калининский проспект с первыми высотками из стекла и бетона, предприниматели из Бонна возвратились на родину.
В феврале 1969 года Максимилиан и Вальтрауд отпраздновали золотую свадьбу. Торжество отмечали в «Редуте» в присутствии двух сотен гостей из высших сфер по-
литики, экономики и культуры. В сборе, разумеется, была и вся семья. Порадовали внуки. Восемь очаровательных детей Буркхардта и Уши, а также повзрослевшие Макс и Бьянка при участии ряда знаковых фигур германской эстрады подготовили настоящее праздничное шоу о 50 годах счастливой семейной жизни. Юбиляры и гости были в восторге.
В этот день принимал поздравления и Буркхардт. В крупнейшей земле ФРГ Северном Рейне-Вестфалии он выдвинулся в первые ряды политиков-профессионалов и некоторое время представлял родной ХДС в ландтаге – земельном парламенте в Дюссельдорфе. И вот теперь ему предложили возглавить партийную организацию в городе Мюнстере, одном из крупнейших городов земли с населением почти в четверть миллиона человек, и через несколько лет нацелиться на избрание в качестве обербургомистра. Из тихого и уютного гнёздышка в Бонне семье предстояло перебираться на новое место жительства.
Было чем похвалиться и сыну Эмиля Максу. Год назад его, выпускника Боннского университета, приняли на дипломатическую службу Федеративной Республики. На юбилее в «Редуте» накоротке появился и его верховный шеф – сам министр иностранных дел Вилли Брандт, с которым старший Шпрингдерхаузен подружился ещё в конце 50-х годов. В многочисленных беседах Максимилиан старался убедить лидера социал-демократов в необходимости совершить крутой поворот в отношениях с Советским Союзом и другими восточноевропейскими странами, прежде всего Польшей с её многовековыми обидами на Германию.
– Грандиозное достижение Аденауэра – это примирение с Францией и Западом в целом, – уговаривал он Брандта. – Но с одним крылом летать нашей Германии невозможно. Историческая миссия СДПГ должна состоять в завершении процесса примирения с Россией и окончательном урегулировании вопросов, касающихся послевоенного устройства Европы. Надо налаживать партнёрские отношения с Востоком. Да и признание ГДР вовсе не
зацементирует раскол нации, а, наоборот, облегчит процесс достижения единства через 50-70 лет.
Макс, как и Аденауэр, не сомневался: время воссоединения немцев обязательно наступит. Надо только верить и искать. Причём наиболее верный путь – это пряник, а не кнут, добродушие, а не озлобленность. «Хвалить громко, а порицать вполголоса», – как советовала русско-германская императрица Екатерина Великая.
В МИДе Макс-юниор старался из всех сил. Вскоре его рвение было замечено, и с учётом превосходного знания русского языка молодой дипломат неожиданно оказался в центре исторических событий. Осенью 1969 года Вилли Брандт стал канцлером и начал претворять в жизнь «новую восточную политику» – на сближение с СССР и его союзниками, которая при прежних правительствах ХДС была немыслима.
Счастливым образом смена власти в Бонне совпала с серьёзными переоценками ценностей во внешней политике самого Советского Союза. После китайских провокаций на острове Даманском Политбюро ЦК КПСС ещё в мае 1969 года пришло
