Эта жестокая грация - Эмили Тьед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поправив маску, Алесса поманила его за собой к прилавку с шоколадом по другую сторону улицы, где три наполовину растаявшие плитки стремились превратиться в лужицы. Она забрала их все.
– Шелк стоит недешево. – Данте стянул с нее одну из перчаток и вложил сладости в обнаженную ладонь. – Которая из них моя?
Девушка сунула одну в рот.
– Кто сказал, что они для тебя?
Его маска скрывала только половину лица, и поэтому она не была виновата в том, что ее взгляд постоянно скользил к его рту.
Данте, схватив ее за запястье, оттащил назад прежде, чем она столкнулась с шумным пьяным мужчиной. Ей-то казалось, что он пытался сберечь ее, но вместо этого Алесса почувствовала прикосновение его губ к ладони, и по телу растекся жар, достигнувший даже кончиков пальцев. Затем он повторил маневр еще раз, и из ее руки исчезли обе шоколадки. Данте ухмыльнулся, как Волк, которым был раньше.
Танцоры подрезали ее, и не успела она отругать Данте за воровство, как от удара свалилась в его объятия.
Их взгляды встретились, дыхание перехватило, и она наклонилась, готовая танцевать, целоваться, а еще…
Данте отстранил ее на расстояние вытянутой руки.
– Ты в порядке?
«Нет, потому что ты упустил шанс поцеловать меня и завтра уезжаешь, чтобы я могла выйти замуж за другого», – причитала она в своей голове.
Вслух же сказала другое:
– Ты страшный дразнилка. – И, надув губы, слизнула шоколадную каплю с пальца.
– И кто сейчас дразнится? – Увидев огонь в его взгляде, Алесса впервые поняла слово «тлеющий».
Она взглянула на него сквозь ресницы.
– Попроси вежливо, и я вся твоя.
Он лишь кашлянул.
– Это вы! – невнятно произнес громкий голос.
Данте схватил высокого парня, что приближался к ним, – желая не причинить боль, а просто остановить, – но тому все равно потребовалась минута, чтобы восстановить равновесие.
– Простите. – Белые зубы Калеба сверкнули под нефритовой маской. – Не позодре… дозре… – Он остановился. – Ожидал! Не ожидал увидеть вас здесь, но я никому не скажу. Я выгляжу по-геройски? – Он набросил на плечи ленту алой ткани и принял воинственную позу. – Просто нужна была подходящая одежда. – Калеб разбивал слова на слоги в попытке четко выговорить предложение, но его невнятная речь в сочетании с нелепой позой вызвали у Алессы приступ хихиканья.
– Безусловно, – заявила она. – Я в восторге.
Она хотела прогнать его – забыть, что завтра выходит замуж за этого парня, а не за того, кто держал ее за руку, – но Калеб выглядел таким смущенным, когда становился в позу, что у нее не хватило духу спровадить его намеками.
– Сомневаюсь, – сказал Калеб. – Я был настоящим орудием, но стану еще лучше.
Данте отвернулся, делая вид, что поглощен празднеством.
– Никогда не поздно стать тем, кем ты хочешь, Калеб, – подбодрила его Алесса. – Уж я-то знаю.
– Может, ты меня научишь, – ответил он. – Партнеры, да?
– Да.
– Хотя здесь намного веселее. – Рука Калеба взметнулась в воздух, и Данте поймал статуэтку, которую он сбросил.
– Наслаждайся вечером, Калеб, – напутствовала Алесса. – Но постарайся протрезветь до утра. Я бы хотела, чтобы ты запомнил этот разговор. И пей больше воды.
Калеб неуверенно отсалютовал ей и резко заключил в слабые неловкие объятия, склонив голову и стараясь не коснуться ее лица.
– Ты отстал от друзей, – напомнил Данте, отрывая Калеба и направляя его твердой рукой в нужном направлении. – Как насчет того, чтобы догнать их, а?
Калеб ускакал, а Данте и Алесса продолжили путь по улице в одиночестве, периодически останавливаясь, чтобы понаблюдать за вертящимися и приседающими танцорами, бросить монеты в футляр для мандолиниста и посмеяться над кукольным представлением, где миниатюрная Финестра забила до смерти чучело скарабео под бурные аплодисменты.
– Если бы все было так просто, – прошептала она.
– Может, так оно и будет.
– Надеюсь, – выдохнула Алесса, пытаясь запечатлеть вид каждого радостного лица.
Улицы были плотно забиты людьми, и парочка с трудом пробиралась сквозь резвящуюся массу саверийцев. Лощеные городские жители передавали напитки хулиганам из доков, а деревенские – с широко распахнутыми глазами терлись локтями с шумными матросами и восхищенно слушали истории, рассказываемые поселенцами, вернувшимися с континента, которых выдавали вышедшая из моды домотканая одежда и отважный вид. Требовался особый характер, чтобы добровольно покинуть комфорт Саверио и отправиться на разрушенный континент. Алесса замедлила шаг, проходя мимо небольшой толпы, рыдающей от смеха, и заслушалась женщину в тунике без рукавов и с кожей, потемневшей от долгих дней, проведенных под солнцем, что выкрикивала историю, которая окончилась пародированием ее партнера, который упал в развалины древнего канала после того, как наслушался сказок о привидениях.
Данте усмехнулся, но смех Алессы быстро затих. Чем дольше будет продолжаться битва, тем больше людей погибнет. Солдат, меченых и их детей, которые в силу возраста не смогут войти в крепость. Колоритные оживленные улицы скоро превратятся в поле битвы, и она была их последней линией обороны.
– Сюда, – сказал Данте.
Переплетя пальцы с ее, он потащил Алессу за собой, прокладывая путь сквозь толпу гуляк. Девушка замечала лишь спины и животы, а в центре всего этого – крепкая хватка Данте и уверенный шаг. Он расталкивал людей широкими плечами и отпугивал командным видом, дававшимся ему без усилий. Когда они вырвались из веселившейся массы, он завел ее в настолько узкий переулок, что ему пришлось отпустить ее руку.
Алесса не смогла устоять.
И тут же замерла на месте. Данте обернулся, и она сделала вид, что осматривает переулок и шевелит бровью.
– Клянусь, – выдавил он со смехом. – Есть места получше, чем переулки.
Вскоре перед ними раскинулся океан, великолепный в лучах заходящего солнца, – и ей с трудом верилось, что в одном и том же мире может существовать что-то жестокое и уродливое.
Они оказались не единственными посетителями Карнавала, кому пришла в голову та же идея, и Алесса отвела взгляд от нескольких пар, рассевшихся на песке. В ее груди нарастала боль.
Его фигура и манера двигаться пробуждали в ней сотни запретных желаний, и Алесса знала: что бы ни случилось утром или в день Диворандо, она никогда не забудет хрипотцу в его голосе от усталости, или как он щурился, когда пытался не смеяться, или его нелепые шутки по любому поводу.
Был ли вообще смысл мечтать о жизни после битвы, в которой Финестра Богини и гиотте Кролло жили бы долго и счастливо?
Камни превратились в гальку, галька сменилась песком, и Данте ждал, пока она снимет туфли, погрузив пальцы ног в медленно остывающий песок. Океан приглушал звуки городского шума наверху. Алессе приходилось быстрее переставлять ноги, чтобы поспевать за ним, и туфли свисали с кончиков ее пальцев, подобно серьгам.
Они замедлились и с каждым шагом становились все ближе, пока
