Записки из Тюрьмы - Бехруз Бучани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Должна быть веская причина, почему я запрыгнул на крышу в несколько ловких движений, как кошка. Похоже, пока я наверху, мое тело действует независимо от сознания, а мой праздный разум занят обдумыванием, зачем я вообще здесь.
Но вот он я, на крыше. Кажется, что сейчас тут только сверчки. Но нет. Я тоже здесь, лежу, растворившись в их пении.
Может быть, безмятежность ночи так влияет /
Или равнодушие папу ко всему, что его окружает /
Или умиротворение, что дерево манго излучает /
Или все эти причины струны моей души задевают.
Может быть, всеобъемлющий ночной пейзаж задевает глубокие струны моего подсознания, и перед глазами возникают недосягаемые, далекие образы.
Я погружаюсь в мысли, наполненные запахами пороха и войны, полные любви, каштанов и пшеницы, голубей и куропаток. Мысли, полные гор. Эти размышления во тьме мирно наступающей ночи уносят меня в отдаленное прошлое, на далекую родину, пробуждая засевший глубоко внутри страх.
Честно говоря, я дитя войны. Да, я родился во время войны. Под гул военных самолетов. Рядом с танками. Во время бомбардировок. Я вдыхал запах пороха. Среди мертвых тел. На безмолвных кладбищах. Это были дни, когда война была частью нашей повседневной жизни, она бежала по венам нашего самосознания, словно кровь. Бессмысленная, бесполезная война. Абсурдная. С нелепыми целями. Как и все войны в истории. Война, которая разрушила семьи и опалила всю нашу яркую, зеленую и плодородную родину.
Я – дитя войны. Я не имею в виду, что был жертвой. Я не хочу, чтобы на меня навешивали ярлык с этим словом. Та война забрала свои жертвы… и продолжает их брать.
Жертвы огненного кошмара войны /
Жертвы ее безжизненного пепелища /
На порог жизни и смерти они приведены /
Контраст восторженных улыбок выживших /
И рыдающих матерей, покрытых кровью /
Весь край превратился в хранилище скорби /
Здесь царят страдание и голод /
Повсюду разрушения и холод /
Я вынужден кричать, чтобы меня услышали /
Я – дитя войны, ада и земли выжженной /
Дитя каштановых дубов Курдистана /
Что же я пытаюсь найти непрестанно? /
Пусть я безумен, но где же это место? /
Почему ночь напомнила мне о бедствиях? /
Я хочу уснуть и погрузиться в царство снов /
Фантазий, забвения и горных хребтов.
Откуда я пришел?
Из страны рек, страны водопадов, страны древних песнопений, страны гор.
Лучше сказать, что я спустился с вершин. Там, наверху, я вдыхал прозрачный воздух, смеялся и позволял ветру развевать мои волосы. Там, наверху, в маленькой деревушке посреди леса из старых каштановых дубов.
Наше прошлое изнурено войной. Боевые слоны из соседних земель решили вести многолетнюю битву на нашей яркой и пышной территории. Массивные и буйные, в своем неистовстве они растоптали каждый уголок своими тяжелыми ногами. Та война была не нашей войной. Мы не желали насилия. Не мы были режиссерами этого театра военных действий. Войны никто не ждал. Она обрушилась на нас, словно бедствие с небес, как голод или землетрясение.
Моя мать всегда вздыхала и говорила: «Мой мальчик, ты пришел в этот мир во времена, которые мы называли годами бегства». Эта фраза была обыденной в те мучительные годы. Это было время, когда люди убегали в горы из страха перед военными самолетами. Они забирали с собой все, что могли унести. Они скрывались в зарослях каштановых дубов.
Есть ли у курдов друзья, кроме гор?
Охваченные ужасом матери… движимые материнским инстинктом, они бежали с детьми в горы. Девушки искали воплощения своих мечтаний в сердцах мужчин, которых собирали в группы – их было множество – и уводили к линии фронта. Это множество возвращалось трупами. И все те же каштановые дубы стали пристанищем погребенных мечтаний.
Эти каштаны горды были с нами /
С нами скорбели, с нами рыдали /
Среди тех же гор мы вместе росли /
Среди этих дубрав мы спаслись из руин /
Они знают, как прекрасны девичьи мечтанья /
Как гибнут они, превратившись в страдания /
Юные мечты покоятся на склонах долин /
Под кронами каштанов, у скалистых вершин /
Финал коротких жизней – в тех темных лесах /
В дни, когда мы бежали, спасаясь в горах /
Дни ужаса, мрака и скорби /
Те дни мы навеки запомним.
Все, кто мог, бежали в горы со всех ног.
Пережив столько горестей и бед, они нашли убежище на скалах и в темных пещерах, бросив свои деревенские дома, еще хранившие следы прежнего уюта. Но другие оказались в ситуации догорающей свечи: она еще горит, но ее огонь не продержится до рассвета. Старики с длинными глиняными трубками… Жертвы войны… Ими пришлось пожертвовать… Пока молодые бежали… Старики оставались до самого конца, наедине с памятью, и предавались воспоминаниям, пока не умерли от голода и жажды. Все самые старые и слабые – те, кто не смог добраться до гор, – были обречены на смерть. Это жестокие реалии тех времен, так развивались события, иначе и быть не могло.
Таков безжалостный закон природы. Из ее разоренного чрева рождаются как созидатели, так и разрушители, разжигатели новых войн. Все окрашено скорбью и мраком. Мечты… надежды… плодородный край… улыбки… красота… все уничтожено.
Эти правила диктует война. В то время у власти была династия террора и смерти. Она не пощадила никого. Война затронула всех. Отцы против сыновей, сыновья против отцов. Все это стало порождением страха, а над превращенной в кошмар реальностью разносилось ржание инфернального коня, олицетворения смерти. Но даже в этом кошмаре в последние дни появилась… любовь.
Вражда достигла апогея, и зубы заскрежетали от лютой ненависти. Вскрылись старые раны, и боевые клинки вонзились в выгребную яму истории – истории ненависти, и разнесли ее мерзость по тому, что когда-то было полями дружелюбия; по нашей пышущей жизнью, зеленой и плодородной родине. Над ней повис запах гнили. Даже враги не узнавали друг друга. Один отряд со стальной решимостью, сражавшийся во имя религии. И другой отряд, также сражавшийся во имя религии. С одной стороны разрядили обоймы иракские баасисты[93]. С другой – открыли огонь иранские фанатики. А между ними были наши дома, которые пришлось оставить заброшенными. Два огромных боевых слона – и оба сеют только боль.
Пешмерга[94] также сражались в горах. Само их название олицетворяло защиту Родины и достоинства. Это была
