Записки из Тюрьмы - Бехруз Бучани
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Например, школа – это структура, которая всегда меня ограничивала. В ней я научился тактикам побега и непокорности. Это были необходимые, важные навыки. Я ускользал с уроков, и реальные жизненные встречи превращались в сказочные сцены. Тактика побега может фантастическим образом изменить реальность.
Побег от злого пса за калиткой пышного сада /
Играя в воришку, я перелезаю ограду /
Сердитый старик охраняет сады абрикосов /
Но его единственное оружие – посох /
Я крал яйца рассеянной индейки и бежал /
В золотых пшеничных полях я блуждал /
Побег с уроков и от лап фермера в садах /
С приходом зимы я бежал, забываясь, во снах.
Побег и непокорность – это две непримиримые позиции. Достоинство каждой из них в том, как личность проявляет свои способности и волю через упорство и бунтарский дух.
Я влюблялся несколько раз. Любовь. Один из неразрешенных вопросов моей жизни. Любовь двух людей, резонирующая с гармонией самых древних песнопений, струящаяся, как освежающая вода минеральных источников, волнующая, как видения, навеянные всеобъемлющей синевой небес. Я несколько раз сталкивался с любовью, и каждый раз это был особенный человек и особая встреча.
Я влюблен до смерти, я влюблен до слез /
Я потерял аппетит от любовных грез /
Нас обоих затянуло в чарующий вихрь /
С одной стратегией побега на двоих /
Притяжение было столь искренним /
Нас связали вечные истины.
Впервые я испытал такую любовь к девушке-ашайер[95]. Я любил и желал ее, я тосковал по той величественной деве – королеве своего племени. Я влюбился в эту девушку в пору их сезонного кочевания. Меня сразила любовь к ней, счастливо и гордо скачущей верхом на кобыле с багряной гривой.
Я влюбился на холме, в плену аромата артишоков колючих /
Я влюбился в весенний день, посреди полян ромашек пахучих /
Я влюбился, восседая на троне из горного камня /
Я влюбился, погрузившись в надежды и мечтанья /
Я влюбился, волнениями юности терзаясь /
Я влюбился, взор свой вдаль устремляя /
Когда гордое кочевое племя отправлялось в поход /
Увозя свою прекрасную дочь далеко за горизонт /
Странники проезжали мимо, а я оставался там /
В деревне, жавшейся к каштановым дубам /
Я влюбился, когда они удалялись шаг за шагом /
Держа путь к месту, скрытому за неба краем.
Теперь, когда мне перевалило за тридцать, я оглядываюсь назад, на свои поступки и эмоции – и не нахожу способа вернуть, восстановить то давнее состояние духа. Тем не менее я берегу тлеющие угольки, оставшиеся от огня тех чувств. Не растерять память о том далеком моменте – одно из самых больших достижений за все дни моих жизненных поисков.
* * *
Кошачьи завывания – полный мистики, непостижимый и таинственный звук, от которого шевелятся волосы. Я слышу тихое мяуканье, доносящееся из-за Зеленой Зоны. Кошки всегда ассоциируются с чем-то сверхъестественным. Особенно эта загадочность проявляется в сумерках, когда обычные звуки становятся пугающими. Даже дома можно испытать ужас, если ваша кошка во мраке ночи устроила на кухне хаос, повалив посуду. Так что представьте, каково это, когда во тьме бродит кошка, не знакомая вам по окрасу и внешности, а звук, который она издает, больше похож на вой, чем на мяуканье.
Мне открылась завораживающая картина: ночная тьма, светящиеся кошачьи глаза, пение сверчков, кружение мотыльков и, наконец, кошачий вой. Мое подсознание уловило тайную динамику событий: здесь и сейчас, совсем рядом, происходит нечто серьезное. В таких вещах животные всегда на шаг впереди людей, ведь они доверяют своей интуиции. Странное ржание лошадей, беспокойство собак, тревожный визг свиней, неурочное пение петухов… каждый такой признак может быть предзнаменованием грядущего страшного события.
Так что я пытаюсь истолковать кошачий голос. Сжавшись, как пружина, я собрал все физические и умственные силы. Наконец появляется кошка. Она выходит из-за помещения, дверь которого мне видна. Кошка ритмично и торопливо идет в мою сторону, будто хочет преодолеть этот отрезок пути, не теряя ни секунды. Я понимаю, что у нее на уме: она хочет как можно скорее покинуть это место. Она семенит своими маленькими лапками так, будто хочет сбежать.
Добравшись до границы между светом желтой лампы и ночной темнотой, кошка в один огромный прыжок исчезает. Издалека я не могу разглядеть ее окрас; в моем сознании остается лишь образ черной тени. Прыгнув из света во тьму, кошка случайно задевает несколько столов и стульев, нарушая ночную тишину.
Внезапно, в течение пары секунд, из строения выбегают похожие на призраки фигуры. Один человек с поразительной скоростью мчится в темноту, а за ним выскакивают несколько крепких товарищей. Затем раздаются оглушительные крики сбежавшего. Спустя пару мгновений он стоит рядом с папу, прислонившись спиной к кокосовой пальме. Группа громил – я быстро определяю их как австралийских тюремщиков – тут же направляют фонарики ему в лицо. Ясно, что это один из заключенных. Охранников всего трое; точнее, четверо, если учитывать папу, только что умиротворенно сидевшего у пальмы. Но я не считаю папу настоящим надсмотрщиком. Я рассматриваю его как постороннего здесь, ведь папу в тюрьме фактически лишены всякой власти. Они оказались в ней только потому, что система обязана их нанимать.
Заключенного ослепляют фонариками; ему светят прямо в лицо, пробегают светом по телу, так что его легко рассмотреть. Это почти голый мужчина – на нем только нижнее белье. Убегая, он был одет, но по какой-то причине остался без одежды. Возможно, его раздели. Первой бросается в глаза его ужасающая худоба: он похож на высокий скелет с торчащими ребрами, а его лицо словно лишенный кожи череп – так сильно провалились его щеки. Его руки и ноги кажутся слишком длинными из-за истощения. Его глаза… нет, я ничего не могу сказать о его глазах, поскольку их цвет и размер мне не видны… но я чувствую, что они выражают. Пещеры его запавших глаз зияют страхом.
Заключенный стоит спиной к сторожевой будке; он смотрит прямо в слепящий свет фонарей. Он дышит тяжело и
