Избранное - Петер Вереш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Со слов тех, кто работал в Балосеге на кооперативной земле — окапывали кукурузу, косили люцерну, — разобраться в истинном положении дел было нелегко. Одни говорили, что пшеница еще зеленая, другие утверждали, что на участке Тарка время жатвы уже подошло, потому что кое-где на солончаках рожь уже посветлела.
Расспрашивали и объездчика, живущего на хуторе, — вся округа у него каждый день перед глазами, — но и он не мог с уверенностью сказать, пора ли выходить в поле или надо обождать. Объездчик уклонялся от прямого ответа: колосья, мол, как будто и тут и там желтеют, а зерно еще молочное, и сразу же пускался в воспоминания о том, какую нежную пшеницу убирали, когда он служил у паткошского помещика.
Так ни от кого и не добились ничего путного, да и нельзя принимать решение, основываясь на одних разговорах. Пусть руководители сами обойдут все участки и увидят все своими глазами.
Председателю кооператива, Михаю Шошу, уже под шестьдесят, но он еще полон сил. Когда-то Михай Шош арендовал двадцатихольдовый хутор, ему ли не знать толк в хозяйстве, поэтому его люди и выбрали председателем. В действительности в ту пору на хуторе всем распоряжалась тетка Жужи — обстоятельство, мало кому известное, так как это ловко скрывалось. Поди раскуси человека: в церкви, на рынке, на собрании и в корчме он один, а в кругу домашних, где вернее проявляется его истинный облик, другой.
Второй из руководителей, член правления Банди Чапо (для односельчан он так до самой смерти и останется просто Банди), занимается извозом. Он новый хозяин, землю получил после реформы. Банди — проныра, язык у него хорошо подвешен, за словом в карман не полезет, всегда и во всем держится впереди. Так он оказался и одним из организаторов кооператива, поэтому неудобно было бы не избирать его в правление. Затеял дело — сам и работай. Чапо немало повидал на своем веку, исколесил всю страну — был и сезонным рабочим, и рыночным торговцем, и скупщиком кроличьих шкурок, и в корчме за стойкой торговал, только вот земли у него никогда не было ни пяди. В конце концов он остановился на извозном промысле; имел пару тощих кляч да двух парней-сыновей, с ними возил камни для строительства шоссе, уголь и дрова с железнодорожной станции, хлеб для кооператива — словом, когда что придется.
Третий руководитель, Габор Киш, в прошлом землекоп и батрак-испольщик. Всю жизнь он работал на чужом поле, для себя сажал самое большее несколько грядок картофеля, а для господ за треть урожая обрабатывал свекловичное поле, за четверть урожая — кукурузное.
На другой день спозаранку, задолго до восхода солнца, все трое отправились в путь. Пусть никто не посмеет сказать, что в кооперативе поздно встают — ведь сейчас в деревне не одна пара недоброжелательных глаз следит за ними.
Отправились они на подводе — Балосег расположен, по крайней мере, в двух часах ходьбы от деревни, а они все люди уже не первой молодости. Телега была не кооперативная, а принадлежала Банди Чапо, поскольку немногочисленное пока общественное тягло занято либо на кукурузных полях, либо на перевозке люцерны. До начала жатвы надо привести все остальное в порядок, прополоть кукурузу, сложить люцерну в стога; потом будет уже не до этого, все будут заняты. Общее тягло в такую пору не для прогулок — члены кооператива сжили б членов правления со света, если бы они ради этого взяли с хутора двух лошадей. Да и зачем, если еще накануне Банди Чапо, возвращаясь с совещания, предложил:
— Беды большой я тут не вижу, дядя Михай, запряжем моих. Мне все равно ехать в ту сторону, хочу посмотреть, как растет пшеничка у сыновей. (Пшеничка эта, по правде сказать, была его, а не сыновей, но это никого не касалось. Разве плохо, если человек подстрахует себя со всех сторон?)
Габору Кишу не по душе пришлось предложение Чапо, он предпочел бы пройтись пешком, велосипеда, к сожалению, у него еще нет. Ведь такая услуга ничего хорошего не сулит. Рано или поздно жди попрека за даровую поездку. После второй стопки палинки или третьего стакана вина люди начинают укорять друг друга даже в самых бескорыстных, казалось бы, поступках. Как правило, дорого обходятся одолжения, сделанные из хитрости, расчета и подхалимства. Но, с другой стороны, Кишу было бы стыдно перед остальными членами кооператива, если бы в бухгалтерскую книгу кооператива был внесен расход по оплате телеги, на которой, видите ли, его руководители ездили осматривать пшеницу.
Но Габор Киш так устроен, что из него слова не выжмешь, пока он все как следует не обдумает, а пока он размышлял, двое других успели принять решение. Договорились в половине четвертого утра быть всем в сборе на околице, у мельницы Маурера, откуда они и отправятся. Теперь уже не скажешь, что пойдешь пешком, — остальные двое обидятся, а они, кстати сказать, постарше его. Они могли бы подумать, что Габор Киш смотрит на них свысока да еще кичится: «Я, мол, человек насквозь социалистический, не вам чета». Это было бы некстати еще и потому, что сейчас, когда начали работать сообща, надо стараться сохранять мир, чтобы между членами кооператива не было раздоров. Если у тебя нет согласия дома, в собственном хозяйстве — это твое дело, но если в кооперативе нет единства, вся деревня будет смеяться. Ведь и супругам приходится в начале совместной жизни уступать друг другу, иначе им никогда не жить в согласии.
Поэтому Габор Киш смолчал, когда обсуждали вопрос о поездке, вернее, опоздал высказать свое мнение; поэтому утром он, как и остальные, пришел к мельнице и занял даровое место в чужой телеге. Ни к чему выставлять напоказ свою щепетильность, только врагов наживешь. Конечно, трудно сразу разобраться в таком деле, продумать все до конца, но из соображений, подсказанных опытом, Кишу не нравилась эта поездка.
Приехав на место, руководители кооператива сразу же убедились, что не так-то просто прийти к определенному решению. Все вокруг переливалось красками предурожайной поры. Ярко-зеленая кукуруза, блекло-зеленый картофель, бурая свекла рядом с молочно-желтым ячменем, белесая рожь, золотистая пшеница и зеленовато-желтый овес расцветили округу, в том числе и делянки единоличников.
На общественной ниве пшеница и та была разных оттенков в зависимости от того, кому эта земля принадлежала прежде, что на ней сеяли, в какие сроки она была
