Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из другого документа мы узнаем, что предшествующие процедуры были детально проработаны Мустафой Резадом, «киами оиаси», главой департамента национальной полиции по политическим вопросам с начала 1915 г. до июня 1917 г.). Резад, в частности, отвечал за составление списков предпринимателей, подлежащих аресту, и создание «эмвали метруке», комиссий по оставленному имуществу[1123].
Документ, который наиболее убедительно иллюстрирует связь между политикой КЕП по созданию «национальной экономики», с одной стороны, и конфискацией оставленного» армянского имущества, с другой стороны, представляет собой директиву, датированную февралем 1916 г. и подписанную самим министром внутренних дел: «Цель директивы о создании мусульманских предприятий и помощи и средствах, которые будут им предоставлены, состоит в том, чтобы вовлечь мусульман в коммерческую деятельность и увеличить количество исламских коммерческих компаний. Однако мое внимание привлек тот факт, что этот приказ был неправильно истолкован; что в некоторых регионах была совершена попытка передать все оставленное имущество только этим компаниям; что все торговые фирмы и магазины были переданы этим компаниям, в то время как остальная часть населения не была допущена к участию в аукционах; что многие из этих компаний распускались сразу после продажи приобретенных таким образом активов по цене в несколько раз выше [покупной]. Следовало предоставить помощь и средства мусульманам для поощрения их создавать коммерческие фирмы; меры для защиты отдельных предприятий и специальные меры для обеспечения гарантии помощи, распространенной на компании, не должны были привести к возникновению коммерческих привилегий или спекуляции. Оставленные товары должны выставляться на аукционе и продаваться отдельно. В частности, остальной части населения должна предоставляться возможность участвовать в аукционах так же, как и лицам, занимающимся торговлей. Министр Талаат»[1124].
Ожесточение министра, несомненно, отразило жалобы, которые поступили в Стамбул от лиц, которым не была предоставлена возможность принять участие в «аукционах» по армянскому имуществу.
Вскоре после того было опубликовано временное постановление о депортации, директивой от 15 июня 1915 г. было узаконено создание местных комиссий, отвечающих за «защиту» «оставленного имущества»[1125]. Эта простая административная мера послужила основой для конфискаций, проведенных до осени 1915 г. Таким образом, можно сказать, что закон, который на административном уровне придал официальный статус разграблению армянского имущества, был принят постфактум. Стоит отметить, что этот «Временный закон об имуществе, обязательствах и долгах депортированных лиц» от 13/26 сентября 1331/1915 гг. (17 зилкаде 1333)[1126] был разработан управлением по расселению племен и беженцев, учреждением, подчиняющимся Министерству внутренних дел и отвечающим за планирование депортаций, Он был дополнен «Положением о выполнении временного закона от 13 сентября 1331/1915 гг. о комиссиях, ответственных за ликвидацию имущества, оставленного депортированными, и об их ответственности» от 26 октября/8 июля 1331/1915 гг. (30 зилхидийе 1333)[1127]. Это положение стало основой для создания «эмвали метруке», комиссий по оставленному имуществу; это сопоставимо с указами, которые разрешают применение закона во французской правовой системе.
Первая статья закона указывает непосредственно на физические лица, депортированные в соответствии с временным законом 14/27 мая 1331/1915 гг.[1128], но не ссылается на директиву от 10 июня 1915 г., условия которой, безусловно, оказались недостаточными. Первый этап депортаций был фактически почти завершен к тому времени, когда закон «об оставленном имуществе» и соответствующий указ о его применении, датированные 26 сентября 1915 г. и 8 ноября 1915 г., соответственно, были опубликованы. Таким образом, можно предположить, что эта «батарея законов» была нацелена на «легализацию» захвата имущества, который уже имел место, и обеспечила порядок раз решения споров, которые могли возникни в связи с этим.
Ни в одном из этих документов не упоминается армянское население. В статье 1 закона, однако, говорится, что «активы и обязательства, оставленные физическими или юридическими лицами, должны быть ликвидированы судами на основании мазбата рассматриваемого отдельно в каждом случае комиссиями, созданными для этой цели[1129]. «Денационализация» собственности, таки образом, касается как физических, так и юридических лиц; то есть она распространяется на «неотчуждаемое» национальное имущество, собственность религиозных организаций, или вакифов. Это явно доказывает, что закон был разработан, чтобы грабить армян в индивидуальном порядке, а также «реквизировать» их историческую вотчину, в том числе сотни с многовековой историей храмов и монастырей. Статья 2 закона предусматривает, что «должностные лица из отдела земельной регистрации должны взять на себя роль противной стороны в случае подачи жалоб или иных судебных разбирательств, начатых в связи с вышеупомянутыми активами»[1130]. Другими словами, предусматривалось положение на тот случай, если «депортированные» лица могли подать иск в суд!
Другой пункт документа касался мошенничества, а именно, возможности того, что собственники «в течение двух недель, предшествующих их изгнанию», могли «отчуждать свое недвижимое имущество посредством фиктивной продажи или по мошеннически низким ценам». Это означает, что у собственника не было права продавать свою недвижимость до депортации. Косвенно документ подтверждает, что в условиях, в которых оказались продавцы, они могли распродавать вое имущество только по очень низким ценам; такое действие наносило ущерб интересам государства, которое желало стать бенефициаром продаж такого имущества.
Статья 3 закона, касающаяся «денежных средств и имущества, оставленных депортированными, а также их депозитов и долгов», предусматривает, что председатель комиссии, отвечающей за «оставленное имущество», обязан собирать эти активы. Это было равносильно замораживанию всех банковских счетов (контролировать наличные было труднее). Закон также гласит, что «все оставленное имущество не может быть предметом судебного разбирательства и должно продаваться на открытом аукционе, а вырученные деньги от его продажи отдаются на хранение в казну от имени законных владельцев»[1131]. Сватья 9 предусматривает, что собственность вакиф «может, согласно Положению об иммигрантах, быть продано и распределено иммигрантам [мухаджирам] бесплатно»[1132]. Другими словами, изгнание депортированных лиц, хотя и было «временным», должно было освободить место для мухаджиров. Можно только сделать вывод о том, что, те, кто издавал этот закон, понимали положение дел, что такой уход был «окончательным»[1133].
Указ о применении, провозглашенный 8 ноября 1915 г., также заслуживает тщательного изучения. Он предусматривает, что в состав комиссий, созданных в каждом районе для управления активами депортированных лиц, должны были входить должностные лица из налогового управления, отдела по земельной регистрации, регистратуры и Эвакаф. Статья 1 предусматривает, что факт депортации лица должен быть подтвержден письменным заявлением, поданным самому «высокопоставленному правительственному
