Шарада - Руслан Каштанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ты в порядке, милая Все хорошо Ты справляешься У тебя получается Сейчас я тебя оботру полотенцем и отнесу в кровать Потерпи еще немного Я знаю что тебе приходится нелегко но осталось совсем недолго
Я пережила с этим голосом долгие часы падения в бездну, в котором тебя тошнит, и мир вызывает такую тревогу и отвращение, что ты постоянно находишься в сомнении: а стоит ли продолжать?
Его голос убеждал меня: продолжай! Ты можешь!
Так я осталась в мире живых.
Уверена, что я бы могла превратиться в овощ. И кормить меня бы пришлось из трубочки. И поднимать меня, чтобы подмыть. И многое из того, что ни сойдется в сравнении с привычной жизнью человека.
Это был Кирилл. Это он помог мне остаться совладать с натиском бури. С потоком разрушительной силы, проходящей сквозь меня, и оставляющей в моем плоде бесконечные миллиарды частиц…
А потом я помню, как спала. Конечно, здесь в воспоминаниях остались только обрывки: как я ощутила голым телом свою любимую простынь, как на меня легло одеяло, большое и воздушное, как я вдруг проснулась, среди ночи, и Кирилл был рядом. Его голос снова звучал откуда-то сверху, и я поняла, что он снова был со мной; он лежал спиной на изголовье кровати, и долго смотрел на меня уставшим, но любящим взглядом. Он погладил меня по голове, по лицу, заботливо убрал с него мои длинные волосы.
–Все хорошо. Спи. Можно спать…
И я видела его, все также, со стороны, за своими закрытыми веками. Он был в темной комнате с зашторенными окнами, в постели с девушкой, которую охранял, как родитель своего ребенка. Его рука лежала на ее спящем теле, как оберег. Он смотрел куда-то перед собой, в пустоту. Но вся его суть была устремлена к ней, к ее защите.
Это то, что не выветривается из памяти и остается навсегда. Опыт любви, сокрушающий беспощадный мир.
Мне становится страшно от одной только мысли, где и в каком состоянии он сейчас находится. Клянусь, если бы он был в огромном и бесконечном ничто, и у меня был шанс оказаться там тоже, я последовала бы за ним. Только чтобы он услышал в пустоте мой голос, и знал, куда он может двигаться. Вдоль ритма моего сердцебиения. Сквозь тени наших душ.
И мы бы остались в этой темноте, среди миллиардов звезд. Вместе. Навечно…
Я проспала сутки. Проснулась только на следующее утро. Еще одно солнечное мартовское утро.
Лениво открыла глаза, обнаруживая, что на мне уже одета ночная рубашка. Я была потеряна в пространстве, и своих чувствах, где-то между утомлением и восторгом от неги пробуждения.
Осознание пришло за доли секунды.
Около кровати, в кресле, передо мной сидел Айдын.
–Доброе утро! – сказал он.
Я снова оказалась настороженной. Теперь я знала точно, что Айдын был далеко не тем, за кого себя выдавал. Мне не всегда было приятно находиться с ним даже в одной аудитории на учебе. Но, все-таки, это было терпимо. Мириться с тем, что он смотрит на меня заспанную, со своим дурацким ликующим выражением лица, я не собиралась.
–Какого черта ты здесь делаешь? – спросила я.
У меня зазвенело в ушах, и закружилась голова. Я вынуждена была прикрыть лицо ладонью, словно пьяная.
–Кирилл убежал на учебу, – ответил он. – Я остался присматривать за тобой.
–Не нужно за мной присматривать. Я в норме.
–Мы чуть было не потеряли тебя. Разве наша забота не заслуживает благодарности?
–Давай внесем ясность. Хорошо? Не существует никакого «мы». Есть я и Кирилл, который заботится обо мне. Ты существуешь отдельно.
–Отрицание – это самозащита. Дина, хватит защищаться. Я здесь для того, чтобы помочь тебе пережить чудо твоего нового рождения.
–О, хватит нести эту чушь!
–Мы с Кириллом приняли решение. Мы не оставим тебя одну.
–Я не верю тебе! Ни одному слову! В особенности тому, как ты упрямо продолжаешь внушать мне, что вы с Кириллом заодно!
–Тогда почему ты ни разу не заговорила с ним об этом? Боишься узнать правду? Боишься, что это уничтожит тебя?
Здесь мне ответить было нечего. Я прикусила язык и недовольно сложила руки на груди.
–Дина, реальное положение вещей состоит в том, что все мы – на твоей стороне. А не наоборот, как тебе постоянно кажется.
–Не надо отделять меня от всего мира!
Он добродушно рассмеялся.
–Я не мастер вести споры с женщинами. Поэтому я оставлю тебе твои убеждения.
–Премного благодарна! Теперь оставь меня в покое. Уходи, да поскорей. Твой верный друг не расстроится, если ты покинешь свой пост.
Мне показалось, если я немного намекну на то, что верю ему, он успокоится, и уйдет. Возможно, этот прием действительно сработал. Он поднялся с кресла и сказал на прощание:
–Радуйся тому, что с тобой происходит. В тебе теперь огромный дар.
–Хорошо. – Я кивнула. – Как скажешь.
Он покинул квартиру.
Я осталась одна. Все тело болело. Уверенным шагом ко мне подступала истерика.
Я была слаба. И одинока…
Долгое время я обращалась к высшим силам, чтобы они помогли мне понять, как все докатилось до такого.
Где я дала промашку? В каком моменте растерялась, и не знала, что делать?
Это было мое высокомерие? Оно всему виной?
Или же моя предвзятость?
Что повлияло на мое восприятие? Отсутствие опыта? Запуганность? Что-то еще?
Я мучила себя этими вопросами, и фактами, что росли из них, как грибы после дождя.
Факт номер один: можно было бы избежать смерти Тима. Как? Приложить некоторые усилия и постараться понять, что происходит с твоим другом. Под финал своего пути он не подавал никаких сигналов утопающего. Но, я вынуждена была признаться себе, что замечала все прекрасно, – его отрешенность и сверхувлеченность алкоголем и наркотиками говорили о многом.
Я помню, как мысленно была строга к нему. Возможно, так случилось потому, что я стала неосознанно воспринимать его как родного. Родственность не всегда отличается теплотой отношений, – в моей семье не особо было принято сюсюкать друг с другом.
Еще я считала, что все геи инфантильны. В Тиме я тогда видела взбалмошного сверстника, и этот образ не покидал меня, покуда я занималась учебой, подработками и отношениями со своим парнем. Он все это видел, конечно. Мою холодность, мое безразличие, мою озабоченность бытом и мыслями о замужестве.
Да… Выходит, что именно такой образ обо мне он унес с собой в загробный мир…
Факт номер два: я всегда не верила Айдыну. Но была с ним терпима. Выказывала воспитанность. В этом была моя ошибка.
В нем всегда была воспитанная дикость альфа самца. Он мог бы прикрываться чем угодно: личностью студента факультета психологии, профессиональным спортсменом, или даже мастером в сборке оригами. Все равно, в нем
