Шарада - Руслан Каштанов

Он пробрался к нам, когда мы думали, что были счастливы. Когда мы верили в силу нашей молодости и ее неприкосновенность. Кому мы были нужны? Голодные студенты, вечно гонимые дофаминовой иллюзией или общественными неврозами то на вечеринку к друзьям, то в кино, то в ночной клуб; или в объятья друг друга, дружеские или любовные.

Все то время, включая свое солдатское терпение, он вел свою холодную войну с обыденностью, каждый день мечтая о том, чтобы ее разрушить…

Он выбрал нас. Меня, Кирилла и Тима. Мы стали инструментами воплощения того, во что он тайно, но неистово, верил. После убийства Тима он любезно заселил меня и Кирилла в квартиру, которая изначально предназначалась для влюбленной пары, которая сможет зачать и родить мессию нового поколения, – существо, способное преобразить мир. Переоборудовать его, уничтожив все, что было до него. Квартира стала лабораторией, влюбленная пара – подопытными кроликами. Я содрогаюсь при воспоминаниях того, через что нам пришлось пройти, как только мы переступили порог комфортабельных апартаментов, в которые я по дурости влюбилась, как маленькая девочка в белозубую кинозвезду (можно оправдать себя немного: после съемной студенческой квартиры, где мы селились раньше, эта выглядела, как кусочек райского сада на острове шумного пыльного индустриального городишки).

В этих стенах я чуть было не сошла с ума, родила сына, предала его отца, и осталась одна. В заточении. В этих же стенах.

Я все еще здесь. В этой квартире. Рядом со своим ребенком…

…Вытерев со щек слезы, я встала с кровати, и неожиданно почувствовала себя удивительно бодрой. В лежачем положении я почему-то больше напоминала себе обессилившую старуху.

Я сделала трехминутную зарядку, и поняла, что прибавила себе тем самым кучу энергии на ближайшие несколько часов.

Одухотворенная, я понеслась в ванну. Мне не терпелось привести себя в порядок.

Я приняла контрастный душ, стараясь не обращать внимания на ужасный беспорядок. Мужчины не сумели толком прибраться, пока женщина была в отключке. Возможно, совсем немного; были заметны потуги. Не знаю точно, сколько я находилась под струей воды, наслаждаясь ею, словно она текла не из лейки, а падала с горных вершин, но из душевой кабины я выпорхнула вольной птицей.

Я вытерлась новым полотенцем, которое обычно приберегала для особых гостей (предположим, чьих-нибудь родителей, – такого я тоже не исключала…), и принялась за завтрак. Как обычно, я сделала себе свой стандартный бутербродик с нарезанными овощами, уверенная, что этого хватит организму, который в очередной раз пережил свою взрывную трансформацию.

Но во время еды во мне разыгрался аппетит. Я приготовила себе омлет из трех яиц, и уплела его единым махом, изрыгая из себя громкую отрыжку. Я сварила себе кофе, и, пробуя его горячим, впервые за долгое время подумала, насколько же прекрасной может быть жизнь, и как легко отыскать счастье в простых мелочах (пора было заводить позитивный блог в социальных сетях).

В прихожей послышались торопливые шаги.

Почему-то, когда я услышала их, мое распрекрасное настроение куда-то пропало. Мне совершенно не хотелось делить его с кем-то еще, Хотя, раньше я могла бы достать Кирилла своим неожиданным позитивом, особенно как раз в тот момент, когда ему совершенно не было это нужно.

Он шел в мою сторону. Он шел, и его шаги вдруг останавливались, – он заглядывал по комнатам, искал меня. Наконец, он оказался на кухне.

–Дина! – он облегченно вздохнул.

Я улыбнулась ему.

Он был запыханный.

–Я опоздал… – говорил он. – Прости… Слишком сложный тест!..

Он сел рядом со мной и приобнял меня.

–Айдын сказал мне, что ты уже проснулась, и выглядишь вполне нормально.

Я до сих пор не могла понять, как он может обнимать меня, после того, как я его буквально сутки назад чуть не убила.

–Ты сказал, что я снова приболела? – спросила я.

Он кивнул.

–Пересдачу можно будет провести позже. – Он добавил: – Это удивительно, но Нелли сказала, что в этом нет никаких проблем.

–Вот, что водить дружбу с преподавателем.

–Думаю, Айдын, нам немного в этом подыграл.

Мне стало тошно от одного упоминания его имени, и я поднялась из-за стола, делая вид, что хочу убраться… хоть немного.

–Ты на самом деле отлично выглядишь! – сказал Кирилл. – Никаких следов… На тебе все, как на кошке зажило!

–Да, – сказала я. – В отличие от тебя.

Он был весь в ссадинах и пластыре.

–Нелли сказала, что, наверное, я вел себя, как настоящий мужчина, раз остался невредим. Глупость, конечно. Она ведь не знает, как все было на самом деле… Ты больше не чувствуешь никаких… симптомов?

Наконец-то он записал меня в число больных. До этого мы не давали никаких оценок моему состоянию. Обходились окольными или подбадривающими словами.

–Я чувствую себя заново родившейся, – сказала я. – Почему-то я уверена, что приступов больше не будет.

–Таких приступов, как два предыдущих?

–Вообще никаких приступов… Последний раз был словно апогей… Я чуть не убила тебя… Если мне не изменяет память.

–Я думал, ты ничего не помнишь из того, что с тобой происходит.

–В этот раз я запомнила все. Это было ужасно! Я не могла руководить собой! То была другая я, Кирилл. И, поверь мне на слово, ее больше не будет. У меня такое чувство, что она свершила свое дело, и теперь ушла. Я – это снова я. Я излечилась! Так я себя чувствую!

–Давай мы не будем торопиться с твердостью ощущений, если ты не против.

Я ничего не сказала в ответ.

Он подошел ко мне сзади, чтобы обнять, но я не далась.

–Мне нужно прибраться, – сказала я. – Здесь. И там. Повсюду…

Я показала ладонью вокруг себя.

–Я тебе помогу, – сказал он. – Только переоденусь.

Мне не нужна была его помощь. Я с удовольствием бы занялась уборкой наедине с самой собой. Но противиться я не стала. Он отойдет в сторону, как только поймет, что мешается…

Всегда ли я была такой стервой по отношению к нему? И всегда ли он позволял вытирать об себя ноги?

Ответ: никогда, до того момента, пока не случилась та ночь. До того момента, пока я не стала сильнее его в десятки раз. До того, как я не стала чудовищем…

До той ночи нам обоим пришлось пройти этап инициации. Дни и ночи мучений, о которых мы никогда друг с другом не говорили. Нам мешали стены квартиры, в которой мы жили…

Я помню первые дни, когда мы оказались в этих заколдованных стенах. Первое острое желание заняться страстным грубым сексом возникло у меня в того же дня, когда Айдын помог нам заселиться и оставил нас одних. Заняться распутством, которое обычно случается меду двумя любящими людьми, нам тогда помешали условности: смерть Тима, которая уже в те минуты перестала для меня выглядеть травмирующей; и неизвестные, но опасные, люди, которые якобы