Отражения - Виктория Яновна Левина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты в какой отряд? К малым? А, ты перешла в пятый? Только-то? А по росту не скажешь… Пойдём, я тебя к «средним» устрою.
Так мы и подружились с первого дня. Я стала «хвостиком» Лиды и проводила всё своё время в её компании. Я была очарована красотой и самостоятельностью этой девочки! Мне почему-то вспоминается сейчас фраза, сказанная одной мудрой бизнесвумен из «наших». Эта процветающая женщина, построившая серьёзный бизнес в стране, где нужно хорошо уметь работать локтями, брала у меня уроки английского, когда много лет спустя я очутилась в Израиле и в первые годы очень страдала от своей интеллигентности и скромности, привитых мне «советским» воспитанием.
– Ты не станешь настоящей израильтянкой, пока не научишься открывать ногой дверь в кабинет директора ближайшего банка!
Прошли годы, и я поняла всю мудрость и ценность её совета. Так вот, Лида была такой девушкой, которая с неимоверной лёгкостью открывала любые двери! Ногой. Я обожала её! Я стала воспитывать и взращивать в себе дерзость и независимость, которые были мне присущи и раньше, но не в той мере. А Лиду привлекали мои самобытность и начитанность. Мы отлично дополняли друг друга и вскоре стали неразлучны, несмотря на разницу в возрасте.
Перед моей новой подругой заискивали вожатые, преподаватели, директор, врач. Директор вообще был в неё влюблён по уши! Лида, себе на радость, благополучно помыкала всеми. Позже я узнаю, что её вырастила мать-одиночка. Лида жила в нужде, и ей ничего не оставалось, как чувствовать себя королевой и заставлять окружающий мир воспринимать её так же. Такая вот форма выживания.
Позже, вернувшись из лагеря, я продолжила дружбу с этой неординарной девочкой, пока однажды мама не взмолилась:
– Лидочка, деточка! Ты взрослая девочка, уже стала «королевой» в своём районе. Оставь мою дочку в покое! У тебя взрослые друзья, парни такие хулиганистые, мало ли что… Ей учиться надо. Христом-богом прошу!
Но тогда, в те два летних месяца, жизнь стала казаться мне сплошным праздником, в котором были магнитофоны, молодёжные вечеринки, подсматривания за поцелуями, белые брюки в точности как у Лиды… У меня появилась «мечта идиотки»: лежать в своей комнате на топчанчике в белых обтягивающих брюках, нажимать кнопки магнитофона (с песнями Визбора и Высоцкого) большим пальцем ноги и рычать:
– Закрыть дверь!
И это независимо от того, кто посмеет зайти в мою комнату без стука…
Скажу, что мечта осуществилась. Более того, я приехала из лагеря и твёрдо заявила родителям, что если они уважают во мне личность, то обязаны построить отдельный вход в мою комнату(!) с крылечком из сада, а я взамен обязуюсь выходить к столу и общаться с родными, но только тогда, когда сама посчитаю нужным…
Папа хмыкнул и построил. Мама поплакала-поплакала, поговорила с Лидой и успокоилась. Интеллигентный, уважительный фон семьи со временем победил все эти «выбрыки» трудного возраста, а я навсегда осталась благодарной родителям за доверие и уважение к личности их взрослеющего дитяти.
– Смотри, какой плащик и колготочки мы тебе привезли из Грузии! – родители протягивали мне подарки.
Невиданной роскошью были тогда болоньевый плащик и нейлоновые колготки, которые считались большой редкостью и являлись мечтой любой девочки!
Родителей встретили в Грузии как самых дорогих и желанных гостей. Их возили в музеи, в дом-усадьбу Сталина в Гори. В их честь устраивали застолья, которые отличались отменным меню и пестрели бесконечными витиеватыми тостами. Домой из путешествия была доставлена огромная кобальтовая позолоченная напольная ваза из запасников музея Сталина в Гори с надписью «Дорогим Яну и Машеньке в честь их незабываемого пребывания в Грузии. 1965 год».
Ваза будет находиться с папой до конца его дней, а после его смерти перейдёт к мачехе. Вывезти вазу в Израиль мне не дали, так как она являлась «достоянием государства».
Вечером, надев колготочки, кофточку из Грузии невиданного фасона, коротенькую, узкую чёрненькую юбочку, сшитую самостоятельно, так как мама шить таковую отказалась, я накинула лёгкую болонью и отправилась в парк на танцы, чтобы проверить степень своей самостоятельности и «взрослости», которую вкусила с Лидой. Вот только дорогой подруги рядом не было.
– Смотри, смотри на это пугало малолетнее! Ишь, как вырядилась!
Передо мной стояла «королева» танцплощадки – наглая, вульгарная девица с обесцвеченными волосами, одетая в катастрофическое мини и увешанная дешёвой бижутерией. – Ну и откуда же мы такие взялись, козявочка? А ножку-то что, псы обглодали?
Я не успеваю ответить и оказываюсь на асфальте. Меня злобно пинали ногами подруги «королевы танцплощадки», били в живот шпильками, норовили изуродовать лицо. Просто так… в качестве развлечения. Спасли меня свистки милиционера. Услышав их, жестокие «тусовочницы» бросились врассыпную.
Колготки были изодраны в клочья, под глазом красовался синяк, плащик истоптали ногами и прокололи шпильками. Я брела домой в какой-то прострации… Обучение «законам стаи» началось.
Дома мама отмывала меня и причитала:
– Знала я, знала, что эта Лидка тебя до добра не доведёт!
– При чём здесь Лидка? – слабо возражала я распухшими губами.
– Зачем тебе эти танцы? Что ты там забыла, танцовщица богова?
Мама была права. На танцы я больше ни ногой!
Через неделю к нам нагрянули с ответным визитом папины друзья-грузины. Они привезли корзины кинзы, барашков в контейнере и грузинские вина в узкогорлых плетёных бутылях.
В этот раз с ними приехал молодой и перспективный футболист тбилисского «Динамо», родственник одного из министров – друзей папы. Звали его Муртаз.
После обильной еды с часовыми тостами, уже ночью, Муртаз попросил родителей, чтобы я показала ему ночной город с фонарями вдоль берега Днепра. Я с радостью согласилась! С таким провожатым – взрослым, рослым, красивым – было ни капельки не страшно выйти в ночной город и прогуляться по набережной!
Мы о чём-то говорили, пока брели по тёмным улицам. Мне, «пятиклашке», льстило внимание взрослого парня, известного футболиста. Уже на подходе к дому, под фонарём, он вдруг резко притянул меня к себе и поцеловал, «по-взрослому», прямо в губы. Я испугалась и заплакала. Он тоже испугался моей реакции, стал что-то быстро-быстро говорить в своё оправдание, но я, не слушая, припустила домой.
Вскочив в только что отстроенный «предбанник» моего отдельного входа, я быстро закрыла дверь на задвижку, хватило
