Смешно или страшно - Кирилл Круганский

Мы вышли и отправились на тринадцатый участок, к тем самым строителям.

– А что он такое делает? ― спросил я.

– Иваныч? Насилует.

– В каком смысле?

– В очевидном. Подбегает ночью с граблями своими ― у него еще одни есть, укороченные, ― и насилует.

Я вспомнил, чему я улыбнулся и снова спросил:

– А что ж вы его не?.. Ну, в полицию?

Председатель вздохнул:

– Да жалко его. Он живет тут один, круглый год. За свет-воду не платит. Если еще и насиловать перестанет. Пропадет же человек. И так уже кожа, кости и еще чуть кожи.

– Как же он стог такой дотащил?

– А-а. Из последних сил. Или подговорил кого. Может, жертву свою ― в обмен на свободу. Я тебя, мол, сегодня ночью не трону, но ты уж, будь любезен, стог мне приволоки. Да вы не пугайтесь так, Слава, не бойтесь. Он не опасный. У него уж там все раскрошилось. Совсем не больно. Не знаю, как и назвать-то даже… Микродискомфорт, что ли.

– А он, получается, и вас?..

– Многократно. Он всех тут уже по нескольку раз. А я не обращаю внимания. Что ж поделаешь. Ну вот так человек устроен. Зато свет вам проведет, будете при свете сидеть. Почитаете хоть. Телефончик зарядите. Энергия!

– А вот эти строители, с тринадцатого участка…

– Да.

– Что у них за собака? Не бультерьер случайно?

– Отродясь у них собаки не было. Я же говорю: спокойствие у нас, какое поискать.

Мы свернули и пошли вдоль леса. Заморосил весенний дождь. Навстречу нам попался человек. Он был толстый и весь покрыт какой-то зловонной жижей, что не шло к его белой рубашке и фартуку. На веревке он вел такую же белоснежно-загаженную козу.

–Игнат Игнатыч.

– Федорыч. ― У толстяка оказался высокий голос.

– Что такое? ― спросил председатель.

– Да это ужас. Стою сейчас на кухне, готовлю грушу фламбе. Весь, как видишь, в белом. Коньячок подливаю. Объедения ожидаю, значит. И тут у соседа с семьдесят первого опять трубу прорвало. И все мне в кухню, она же рядом. Я Беату схватил ― и к тебе. А ты сам ко мне идешь.

– Да я не к тебе. Мы к строителям. Это вот Слава, познакомься.

Я пожал руку похлеще электриковской.

– Мы к Иванычу ходили. Теперь вот к строителям. Человек строиться будет.

Игнат Игнатыч улыбнулся, как будто припомнив что-то приятное.

– А что ж, Слава, Иваныч вас уже того?

– Игнат Игнатыч, человек только приехал, ― ответил за меня председатель, ― а ты уже с Иванычем его сталкиваешь.

Игнат Игнатыч захихикал.

– Нет пока, ― ответил я, ― он сказал, что мой час еще придет.

Тут уж захихикали они оба.

– Я тогда домой пойду, ― сказал Игнат Игнатыч, ― фламбе попробую воскресить. А ты зайди к этим козлам. (Он виновато посмотрел на Беату.) Только не верь им, не верь. Это явно не в последний раз!

– Ну, зачем ты так? ― успокоил председатель. ― Ну, прорвало у людей трубу…

– Шестой раз.

– Ну ладно. Иванычу же прощаем.

– Так он какая-никакая компания. Ненадолго. А эти для себя живут.

– Игнат Игнатыч, я поговорю. Не обижайся на них.

Мы пошли втроем. Игнат Игнатыч плелся сзади с Беатой, то проклиная соседей, то восхваляя фламбе и французскую кулинарию в целом.

– Интересно как здесь участки расположены, ― сказал я, ― не по порядку.

– Это Медичев так придумал. Не знаю, правда, зачем.

Он достал карту Св. Полян.

– Вот видите, на треугольник похоже, вверх ногами. Вот здесь въезд. Вот ваш участок, вот мы здесь, у леса.

– Воронка, ― сказал Игнат Игнатыч сзади, ― на воронку похоже. Я через такую домашнее “бордо” по бутылкам разливаю.

Он свернул на свой участок, мы попрощались. Дождь перестал.

Со строителями знакомство вышло коротким. Они сидели на скамейке перед домом, похожие как братья. К счастью, председатель заранее предупредил меня: родства тут нет. У обоих были деловитые сосредоточенные лица, крупные руки, шеи под стать. Играло радио: их любимая строительная волна. Первый брал идеально обструганный брусок и вколачивал в него по краям два гвоздя. Вколачивал так, что шляпка утопала в плотной древесине. После этого передавал брусок второму, который, работая клещами и молотком, старался выбить или вынуть гвоздь из бруска. Я подумал, что они не особенно заняты, но председатель, больше меня знавший местные порядки, сказал, что беспокоить их не стоит. Через час ― так через час. Я назвал номер участка, и мы ушли.

– Что это они делают? ― спросил я.

– Тренируются. Давно никто не строился у нас, сноровку потеряли. Не бойтесь, они через час будут у вас. Пунктуальные ребята. А руки ― чистое золото!

– Может, мне в Москве поискать строителей.

– Да вы что? (Председатель остановился.) Они тут всем строили дачи. Третье поколение тут живет. Я бы вам не рекомендовал. Вы ― молодой человек еще; наверное, для вас традиции не такое весомое понятие. Но, прошу, послушайте меня: не начинайте против течения. У нас тут годами сложено…

Он замолчал. Мне стало неловко, что он так разволновался из-за меня.

– Через час они придут? ― нарочно переспросил я. Председатель приятно улыбнулся.

– Да.

У него нашлись какие-то дела, но через час он обещал быть у меня на участке.

– Подождите там, ― попросил он. ― А вечером приедет специалист по канализации, и все, вроде: с главными людьми я вас тут познакомил, получается.

Я даже не стал спрашивать, тот ли это специалист, который устанавливал трубы соседям Игнат Игнатыча: так прозрачно это проглядывало. Мы расстались с Леонидом Федоровичем, я дошел до своего участка. Из машины я достал складной рыбацкий стульчик и поставил его прямо в сырую глину: ничего другого у меня пока не водилось. Участок был небольшой, ровный. Я стал думать, как он расцветет через год. Достроится дом, вырастет забор. Никаких теплиц заводить я не стану. Едва ли хватит меня и на деревья. Буду сидеть бесконечными июльскими вечерами с чашкой чая. Может, позову девушку или трех, как повезет. Тогда все же нужно посадить вишню: она так притягательно цветет. Не для меня, для них.

Вспомнив о девушках, я вспомнил и о бывшей жене. Я решил написать ей. Сообщение вышло длинное: я рассказал про полуобнаженного электрика с его укороченными граблями и привычкой насиловать; про залитого нечистотами Игнат Игнатыча; про механически настроенных строителей, которых ждал с минуты на минуту; про аккуратного председателя. Чтобы она ответила, я схитрил, закончив сообщение вопросом. “Как думаешь, куда это я попал?” ― написал я. Но ответа, как и