Смешно или страшно - Кирилл Круганский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так тепло стало, как будто мать сзади накинули, – сказал Зернов.
Ромка поинтересовался, как дела.
– Я, когда еще жив был, – сказал Зернов, – любил слушать “Колыбельную” Шумана. Знаешь? Не знаешь? Там как будто капельки капают, такая мелодия. И я вот подумал, Шуман… Ему, наверное, очень хотелось спать, раз он сочинил “Колыбельную”. Как думаешь? Он же не написал “Плясовую” или “Съестную”… Да… Ему смертельно хотелось спать. Поэтому он и понадеялся на музыку. Это, может, единственное спасение – уснуть. Только там, во сне, большие шоколадные яйца… Я разламываю их, а внутри – игрушки, игрушки. Новые небывалые коллекции, которые есть только у меня. Пескарь-мечтатель… Он ничего не держит в плавниках, но глаза его, тупые рыбьи глаза, одухотворены. Он мечтает уснуть, как Шуман. Под капли нот. Слон-журналист… Хороший журналист. Он задает один только вопрос: как там – во сне? И валится, подняв одеяло пыли… Ты понимаешь меня?
Ромка часто вспоминал эти слова. Они как-то незаметно сплелись с тем ощущением, которое давал ему “Зверобор”. Его процедуры теперь проходили гораздо легче. Александра крутила ему кино, а там чередовались сплошь заурядные авиакатастрофы, крушения космических ракет, дорожные происшествия. Он смотрел про совершенно обычный голод, таяние льдов, тюленей, набитых пластиком. А сериал про две семьи, одну из которых преследовали сплошные неудачи (непоступление сына, рухнувший балкон) показался ему комедией. Никакого отношения к его жизни они не имели.
Александра становилась все снисходительнее к нему. Видно, у остальных все продвигалось намного хуже. Как-то она даже пожаловалась Ромке, что денег на программу выделяется мало, надо крутиться, чтобы все успевать, а на “этих троих” положиться решительно нельзя. В других центрах, говорила она, уже почти все выучили роли и руководители готовы хоть завтра выпускать подопытных “в свет”. А ее отделение сильно тормозило процесс.
Один раз она лично принесла Ромке его телефон. Сама держала его и показывала новые сообщения, под присмотром медбрата. Звонили несколько незнакомых номеров: может, по работе, может, просто – поговорить про Бога или кредит. Было сообщение от мамы. И все. Почти месяц он никому не был нужен.
Наконец, они начали репетировать Ромкину роль. Александра решила, что ему достанутся примерочные в магазинах одежды. Всем хоть раз звонили в примерочную, объясняла Александра. Сколько раз мы слышали эти разговоры. “Да, привет. Да вот, шорты меряю. Сам ничего, а шорты так себе”. И так далее. Все это кристально слышно в соседних примерочных. От Ромки требовалось войти в магазин, выбрать вещь и пойти мерить. Через минуту должен был поступить звонок на его “служебный” телефон. Звонок резкий, громкий, не услышать его нельзя. Ромка отвечал. С той стороны говорил один из медбратьев. Разговор начинался спокойно, но постепенно обрушивался на собеседника со всей неотвратимостью. Ограбили дачу. ЭКО не дало результатов. В гараже мертвый голубь. В колбасе – крыса. Всего десять сценариев. Репетировали внизу, в том же кабинете, где смотрели кино. К Ромке был прикреплен медбрат Алексей, тот самый, с укусом на руке.
Ромка позавтракал (теперь ему снова давали приличную пищу), принял “Зверобор”, Алексей отвез его вниз. Там уже стояла примерочная. Алексей разложил сценарии.
– Давай начнем вот с этого попроще. Говоришь громко, но не сильно. Так, чтобы услышали. Там в примерочной – джинсы. Начинаешь их мерить, через какое-то время я звоню. Возьми.
Он дал Ромке экземпляр сценария.
– Ну что, прогоним?
Ромка зашел в примерочную. Снял больничные штаны. Начал натягивать джинсы. В этот момент Алексей крикнул:
– Звоню.
– Какого черта? Кто там еще?
– Молодец, отлично! – сказал Алексей и дописал это карандашом в сценарий.
– Алло, – недовольно сказал Ромка.
– Алло, привет.
– Привет, привет.
– А ты зачем два раза сказал привет?
– Смотри, мне кажется, что так я даю понять, что тороплюсь, не очень хочу разговаривать. Ну, потому что дальше выяснится про свиней.
– Хм, да, ты прав. – И Алексей снова сделал пометку в сценарии. – Продолжим. Ты что – не можешь говорить?
– Да, могу в общем.
– Как дела?
– Да-а… по-разному.
– А что случилось?
– Да ну что я тебе буду рассказывать…
– Ну, если это секрет…
– Да какой секрет… В общем, у деда в деревне всех свиней украли. Четыре штуки. А собаку отравили, чтоб не лаяла.
– Ужас какой.
– Ага. Вот надо ехать. Мать последние деньги собрала. А у меня сессия не закрыта. Придется ехать. Где я этих свиней куплю? Дед там рыдает, в сарае целыми днями сидит, корыто гладит, из которого они ели.
– Да-а…
– А билетов на завтра нормальных не осталось, поеду плацкартом “Москва-Душанбе”. Короче, не жди меня.
– Так, “грустно усмехается”, – прочитал Алексей, – усмехнись.
– Хах.
– Чуть грустнее.
– Ха-ах.
– Отлично! Слушай, ну просто отлично. Тут я тебе говорю, ну, пока, ты говоришь, пока, надеваешь свою одежду и выходишь. Все. Давай еще пару раз прогоним, а потом без бумажки уже попробуешь, по памяти?
К обеду Ромка полностью выучил текст. Алексей, простой, как голубь, радовался их успехам. Вечером он доложил Александре, что “дела идут”.
– Как он?
– Очень хорошо, Александра Ивановна. Сам что-то предлагает, быстро учится, ведет себя спокойно.
– Двух недель хватит вам?
– Думаю, да. Завтра два текста еще выучим. А как все закончим, будем уже с реквизитом настоящим пробовать, без подсказок.
Две недели Ромка и Алексей гоняли тексты. Ромка сдружился с медбратом, как можно сдружиться с детской сабелькой или резиновыми сапогами. Просто другого выхода у него не было.
Тексты шли хорошо. Ромка попросил Алексея договориться, чтобы в первый день сопровождал его именно он.
– Я постараюсь, – пообещал Алексей. – Сам хочу с тобой выйти. Мы тут целыми днями работаем, как подорванные. Я по улице не гулял днем не знаю сколько. “Фанты” жуть как хочется. Вот просто взять и пройтись с баночкой.
– Мне тоже, – сказал Ромка. – “Фанта” – вещь.
– Давай знаешь что, – Алексей оглянулся, – выйдем и не сразу пойдем в одежду, а в продуктовый заскочим, выпьем по “Фанте”.
– А мне можно? – спросил Ромка.
– Конечно! “Фанту” всем можно, там же апельсины.
В эти же репетиционные дни Ромка окончательно раскусил главное побочное действие “Зверобора”. Он давал надежду. Вероятно, этот эффект Александра не учла. Или упустила в спешке. А может, рассудила, что надежда ничего не решает. Ведь что требовалось от “Зверобора”: чтобы человек
