Смешно или страшно - Кирилл Круганский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты тоже?.. – Кириллыч показал на брюки.
– Ага. Она всех так вызывает. Я вообще на похоронах так опозорился впервые. Как все смеялись, плакальщицы особенно.
– Она – это старуха из Рассветовки?
– Тебя не собьешь ничем. Да. Так вот. Пришел сюда, здесь тогда была другая смена. Здесь мне рассказали то, что я расскажу тебе. Потом я пошел к пастуху, в Патриотовку. От него в Рассветовку, там побыл, меня “посмотрели” и отправили сюда.
─ Посмотрели?
─ Ну, да. Проверили, то есть. Испытали.
– ”А долго там “смотрят”?
– Кого как. Дня три. Меня за два рассмотрели.
– А на что вообще “смотрят”?
– Им нужно понять, куда тебя отправить. В Москву, в Ленинград, в Новосибирск. Может, за границу. Во мне вот сразу разглядели…
– Лесника?
– Ну, да.
– А ты, – Кириллыч обратился к Святославу, – тоже что-то такое ощущаешь?
– Я? Не-ет. Я сам из Нетерпимовки. Узнал шесть лет назад, что у нас новый лесник и пришел сюда. И так и остался, помогаю Мише в лесничестве.
Миша и Святослав засмеялись.
– Я все равно многого не понимаю…
– Сейчас…
Миша ушел наверх и вернулся с фотоальбомом.
– Смотри, – он открыл первую страницу и показал портрет старой женщины в грубом желтоватом платье и чепце, – это бабка старухи, которая ждет тебя в Рассветовке. Вот это (он перевернул страницу: там была старая черно-белая фотография еще одной старухи, похожей на первую) ее мать. А вот и она сама – последняя из их рода, детей у нее нет. Вернее, есть мальчики, но по мужской линии это не передается, так что они бесполезны. Бегают по России, смеются, их даже не видел никто из наших.
– Из наших?
– Тех, кто ощущает ненужность в своем времени и смотрит в будущее. Ты думаешь, нас двое таких с тобой. Они на десятки веков назад и вперед разбросаны.
– И все живы?
– Нет, конечно. Ну вот смотри (он перевернул несколько страниц фотоальбома: снова портрет, мужчина в парике): это ученый Песцов, он электрогитару придумал за много лет до “Битлз”, “Песняров”. Первая старуха, бабка нынешней, вызвала его таким же способом как и нас с тобой, он явился, его “посмотрели”, отправили в город. А вот писатель Комаров. Он придумал рассказы будущего. Его вызывали-вызывали, а он не пошел. Так и не узнали, что он там писал. До конца дней проходил с мокрыми штанами. Ну а этого ты знаешь (Миша перевернул страницу и показал фото).
– Ой, председатель. Только молодой.
– Ага.
– А… что он предвидел?
– Колхозы.
– То есть, он знал, что я…
– Конечно.
– А почему он сразу не сказал?
– Это самое сложное. Дело в том, что в тебе там могут ничего не разглядеть.
– И что тогда?
– Не знаю. Я таких не встречал еще. Пока все, кто через меня прошел, как-то пригодились.
– А ты сам что предвидел?
– Не понимаешь?
– Нет.
– Ну, тогда не буду тебе рассказывать.
– А зачем мне к пастуху? Может, сразу к старухе?
– Нет. У него вторая часть истории. Без нее нельзя.
Кириллыч замолчал, отпил коньяка.
– Что-нибудь еще? – спросил он. – Как ее зовут?
– Да никак. Старуха и старуха.
– А кто живет в Рассветовке? Что за жители?
– Те, кто застрял в прошлом. Кто вроде чувствует будущее, а изображает его уродливым способом. Ну вот, скажем, есть телевизор, а человек в дырку на стене смотрит и говорит, что это телевизор и есть. Ну, это так, для примера.
Они помолчали, а потом Миша сказал:
– Думаю, все. Давайте в монополию играть, Мокрослав, принеси, а то ты, бедный, все это уже десять раз слышал.
– Неужели нас так много?
– Ну, да. За шесть лет через меня десять человек прошло.
– Монополия, монополия, – обрадовался Святослав, – я сегодня точно выиграю. Радиостанцию куплю и журнал “Андрей”. Настрою там филиалов.
Он убежал наверх. Они долго играли, Святослав выиграл журнал, но до радиостанции так и не добрался. Потом хорошо поужинали, Миша открыл две бутылки легкого абхазского вина, Святослав запек заранее замаринованную индейку. После были коктейли, чай с ленинградским тортом, ароматные сигаретки. Кириллычу постелили в гостевой комнате: красивое белье с кораблями.
– Какие мачты у них, – сказал Святослав, которому выпало стелить.
Кириллыч спал хорошо, как дома. Ночью он проснулся и огляделся, вспоминая, где он. Дождь все лил. Кириллыч заснул снова и проспал до девяти. Дождь не прекращался.
– Подождем, – предложил Миша за завтраком, – если часов до двух не перестанет, мы тебя выведем на шоссе, сядешь в попутку. Дай карту. Видишь, вот тут, где лес, теперь шоссе. За час доедешь.
Полвторого дождь еще шел. Миша и Святослав приготовили Кириллычу бутерброды в дорогу, дали дождевик. В два они втроем вышли в противоположную от Нетерпимовки сторону. До шоссе было двадцать минут. Кириллыч стал голосовать. Всем было немного грустно, а когда показался грузовик – стало намного грустнее. Они поняли, что сейчас водитель остановится и согласится подвезти Кириллыча.
– Как думаешь, мы еще увидим его? – спросил Святослав Мишу, когда грузовик скрылся за поворотом.
– Нет. Видишь, он ведь даже не разглядел нас. Да и если его распределили бы сюда, нам бы пришлось уйти.
– Эх, – вздохнул Святослав, – пойдем доедать индейку.
–1982-
В кабине пахло водительской жизнью. То есть, не так приятно, как в лесничьем доме, поэтому Кириллыч загрустил окончательно. Он нащупал в рюкзаке сверток с бутербродами и осторожно держался за краешек. Водитель прервал его довольно грубо. Он освободил одну руку от руля и протянул ее Кириллычу:
– Стапернад! Можно просто Стапик.
Рука Кириллыча распрощалась со свертком и пожала водительскую:
– Вася. А что за…
Водитель рассмеялся (не так звонко, как Миша или Святослав):
– Стань первым на деревне!
Кириллыч подумал, что водители созданы, чтобы разговаривать, поэтому предложил:
– Хотите бутерброд…Стапик?
– Давай. Люблю рассказывать под еду.
Водитель откусил приличный кусок и поехал:
– Хочешь расскажу, как у нас один мужик здоровым стал? (Кириллыч тщетно подумал, что не хочет). Да-а, Захарыч его зовут. Он два года не пил и так оздоровился, что его теперь ничего не берет. Сядем, выпьем с ним три бутылки и гусем заедим, он думает, ну все, завтра мать-покойницу увижу. Хоть бы что. Я лежу у окна раскрытого, а он под окном на лавке сидит и на гармошке мне играет: Пугачеву, Боярского, все, что с похмелья помогает. Курит, как волк. Вторую семью в Альбомовке завел, знаешь Ритку Рябую? Вот ее завел. Страшная-а! А ему
