Категории
Самые читаемые
PochitayKnigi » Проза » Русская современная проза » Четыре в одном. Лирика, пародии, байки Лопатино, Жы-Зо-Па - Софья Сладенько

Четыре в одном. Лирика, пародии, байки Лопатино, Жы-Зо-Па - Софья Сладенько

Читать онлайн Четыре в одном. Лирика, пародии, байки Лопатино, Жы-Зо-Па - Софья Сладенько

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 21
Перейти на страницу:

Алкоголь по меркам космоса – ноль,

но у каждого своё божество.

Цементируя планету Алголь,

через горло хлещет в сердце раствор.

Право слово, православным – не мёд

жить достойно и вообще, просто жить.

Еженощно люд по будням поёт,

а по праздникам тоскливо блажит.

Посрывались, будто во́роны с мест,

доброхоты, что твои дикари.

Раскачали да и вынули крест,

не заметив, что поэт воспарил.

А в отсутствии талантливых – швах.

Что ни делай: всё едино – кранты.

Столько грязи накопилось в умах,

и ругательства – совсем не латынь…

Херувим в конце концов осерчал.

Бестелесный, всё ему нипочём:

по коленям, головам да плечам.

И махнул крылом: «Гори всё огнём!»

Может быть не так и худо вокруг,

Да и все мы не настолько плохи?

Может быть…

Но разрывается круг.

И разносит сквозняками стихи.

отпущенное время для жизни среднестатистической

Месяц-пряник проявился,

крендель солнца – на закат,

бриллиантами Де Бирса

в небе звёздочки горят.

Прошмыгнёт судьба кометой,

а в итоге: только след.

Скоротечна жизнь поэта,

но на то он и поэт.

Поднебесное кадило

закоптило небосвод,

тьма ребёночка роди́ла.

Значит нет иных забот,

как стирать закат пелёнок,

отжимая облака.

Чай, на то он и ребёнок,

что беспомощен пока.

Отразился шар Вселенной

в глубине глазного дна,

океаны – по колено,

Андромеда холодна.

Искажённый мир в бассейне

галактической воды…

Возвышается над всеми

повелитель-Чернодыр,

тот, что дёргает за нити

одноклеточных землян,

как ослабит – мало прыти,

сразу чувствую изъян…

Не выдерживают ветки

груза яблок в сентябре.

Будет жить марионетка

меньше суток на жаре…

действие по спасению мухи, приведшее к трагедии

Билась муха головой о стекло,

словно дырку собиралась пробить.

То стремительно меняла наклон,

то сходила с постоянных орбит.

В глубине её сферических глаз

расслоился перевёрнутый год.

Может Бог простит и руку подаст,

ну а может быть и наоборот.

Мерно капала из крана вода,

под соседкою скрипела кровать.

А за мухой мужичок наблюдал,

любопытство не пытаясь скрывать.

Надавив ладонью створку окна,

вознамерился несчастной помочь.

Тихо ойкнула луна «всё, хана»,

как увидела свалившихся в ночь…

Где одним освобождение – грех,

заточенье богоизбранным – приз.

Человек поближе к Господу —

вверх.

Насекомое, возрадовшись —

вниз…

До… Евдокии Дозорной

Подожди, посиди, отдохни, не спеши умирать.

Что хорошего в тех коридорах с венками печали,

где пластмасса цветов неживой аромат источает,

где тоска поминальных обедов идёт на «ура».

Ты ж мечтаешь увидеть опять пробужденье весны,

с любопытством спросив «и чего она вновь отчебучит?»,

ухватиться, подпрыгнув, рукою за краешек тучи,

но сорваться с катушек в дурмане проблем новостных…

А сейчас не хватает дыханья, слова – в молоко.

На бескрайних просторах земли что-то стало мне тесно.

Все нули-колобки с дрожжевого, нехитрого теста

раскатились по нынешним сказкам от лис да волков…

будем жить

Распогодилась с утра

жизнь,

заползает под забор

страх.

Балаганная моя

шизь

посылает всех вокруг

нах.

Собачонкой завилял

хвост,

дарованиям – пятак

в день.

Искажается значок

«ГОСТ»…

И такая, брат, везде

хрень.

Что ни дама, то всегда

треф,

подрукавная черна

масть.

Представляется валет:

«Лев»,

но левреточна его

пасть.

Вдрабадан напьётся мой

гном

и расплачется: «Прошу,

верь.

Дело, видишь ли, мой друг,

в том:

подыхает от тоски

зверь»…

Если мера, значит есть

«сверх».

Как мести, так из избы

сор.

Предыстория беды —

смех.

Подготовленный топор

скор.

По прогнозам: огурцов

таз,

а фактически – сплошной

хрен,

Никудышный я, видать,

ас:

самолётик мой даёт

крен…

Будем жить да коротать

век,

обустраивая свой

кров.

Хватит каждому голгоф,

мекк,

справедливости, любви,

слов.

антивосьмимартовское

То сгораем в аду, то по маковку снегом завалены.

Не спасает пред Богом сиянье златых куполов.

От небесного жара кресты в пупырях да окалине,

и рассеяно всяких дурёх по России полно.

На слонах да китах балансирует сфероподобное.

Держит палец на кнопке спокойный, седой исполин,

не давая зачахнуть планете, войною раздолбанной,

охраняя беспутных, наивных, смешных магдалин…

А когда я подохну (увы, непременно подохну) —

обручальное золото хитрый Сатурн приберёт

и мороз неожиданно выложит вензель на окнах:

«Соляными столбами по горло насытился Лот».

В том кольце неспроста зашифрована мудрость начальная:

всё однажды, я верю, вернётся на кру́ги своя.

И в решётке Вселенной, что ширится вглубь нескончаемо,

образуется,

выдержит,

выживет

наша семья.

ощущения

Это детство никогда не воро́тится:

растворилось в тишине навсегда.

Повзрослевшее лицо Богородицы

опечалилось по прошлым годам.

Где пути-дорожки – тропочки млечные:

бесконечность ожиданью подстать.

Вспоминая, пляшем в стужу от печки мы,

а желательно бы к печке плясать.

Если ангелы хитро́ морщат рожицы,

значит могут бесенята чихнуть.

Я не кожей – лягушачьей подкожицей

ощущаю одиночества суть.

Снова осень непогодою хмурится,

протоптали небо тучи-слоны.

Отразился в перевёртыше улицы

подзаветренный огрызок луны…

То тревога засосёт вдруг под ложечкой,

то судьба опять нажмёт на пробел.

Кто-то рад бы помереть, да неможется.

Кто-то рад бы, да не смог…

Не сумел.

привиделось

За шорохом мистики – явь геральдических снов

под этой старинной, потрёпанной веком подкладкой.

И шёпот из прошлого: «Герцогу тоже не сладко,

скорбит бедолага о сносах невинных голов»…

Ударив ногою по фалдам пурпурных гардин,

возникнет фарфоровый слон в половинчатом замке.

На фоне линялых ковров не вполне импозантно

потянется с хрустом. Вздохнёт, что остался один.

А шестеро братьев… Какие таскают столбы?

В каких государствах катают причудливость шара?

Одна лишь надежда: в Египте предложат кошары.

Но что им Египет? В Калькутте не хуже бобы.

Измерив площадку паденья канатным жгутом,

на место пророчества кинем ватин да солому.

А кто на щите? В основном всю войну под столом мы,

в тиши будуаров салонных поём не о том.

И снова за ту же подкладку проникнет стилет.

И снова в крови родовые щиты и доспехи…

Достанется сладкое детям, мужьям – на орехи…

И снова рванёт из гуся самописку поэт!

под Нарынскою рекой…

Я спускалась с высоты.

Но не чинно и вальяжно,

надувая щёки важно

в рассужденьях непростых:

от удара кулаком

вниз летела

кувырком.

Облетала край земной.

Но не гордо облетала:

крылья двигались устало.

Пахло в воздухе войной.

Приземлилась на баржу,

разлеглась на ней

и ржу.

Подняла со дна кувшин.

Так надеялась на чудо,

только джинн не шёл, паскуда,

впору голая пляши.

Боль теснит младую грудь.

Может снова

утонуть?

Мысли путались в башке.

Чемодан распаковала,

вынув крест и одеяло,

Крым сменяла на Бишкек.

Может глупо, как всегда,

убегаю

без следа?

Выгнул спину горизонт.

В блёстках звёздочек-окалин

стал гротескно-вертикален,

солнце рухнуло в газон.

И нарушило покой

под Нарынскою

рекой…

эпиграф

Счастье подобно бабочке. Чем больше ловишь его, тем больше оно ускользает. Но если вы перенесете свое внимание на другие вещи,

оно придет и тихонько сядет вам на плечо.

(В. Франкл)

Было бы всё так просто: накрыла б сачком.

Счастье подобно бабочке? Что-то сомнительно.

Кто-то его разбазарил на шумных митингах,

кто-то, запнувшись о счастье, упал ничком.

Что этот Виктор Эмиль, тот, который Франк,

знает о счастье в российской, безумной глубинке?

Там, где срываются в пляс и бузят на поминках,

пишут записки кассиры: «Пашла ва банк».

Счастье не сядет на за́мершее плечо.

И не пытайся застыть монументом тоскливым…

Милая бабочка, ты уж, родная, прости нам

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 21
Перейти на страницу:
Тут вы можете бесплатно читать книгу Четыре в одном. Лирика, пародии, байки Лопатино, Жы-Зо-Па - Софья Сладенько.
Комментарии