Четыре грустные пьесы и три рассказа о любви. 2012—2016 - Мария Говорухина

Борис: Она ведь кончилась.

Ирина: Война, ты имеешь в виду? Такой же мальчик, каким ты был, мой родной, хорошим, умным, самым любимым, таким и остался.

Борис: Нет.

Ирина: Глазки у тебя такие же. Она закончилась, а окопы еще до конца не заросли, понимаешь?

Борис: Зачем она это прощение приняла? Зачем она его простила?

Ирина: Я ведь тебя тоже уже простила, ты ведь нас не шантажировал, нет? Я сама не знаю, как она могла прощение принять, ведь Андрей погиб, пропал, вернее. Она дольше жила и больше знала.

Валентина: Вы еще долго будете разговаривать? Всем спать пора.

Валентина и Анна уходят в дом.

Ирина: Еще немножко. Люди разные. Самые разные. Никто ничего не сказал, семья это в тайне хранила, ну ходил офицер, мало ли что ходил. Она немецкий знала, народ думал, он с ней русским языком занимается. Да и кто думал. Бабы злые, может, конечно, что и думали, только отец с матерью еще были живы, а они уважаемыми людьми были. На каждый роток не накинешь платок, но тут даже, видимо, самые злые языки молчали. А Алешку, третьего младшего в их семье… Ладно, я тебе это завтра расскажу.

Борис: Рассказывайте.

Ирина: Расскажу. Алешка маленький был, дурачок, во все лез, всем интересовался, играли они с ребятами раз гранатами, в костер их бросали, дураки маленькие. И одна взорвалась, он до дома успел добежать, а кровь хлестала, его мать схватила – и в госпиталь. Он ведь немецкий, она – к хирургу.

Борис: И что?

Ирина: Взял он Алешку и оперировать стал. Спас он его. Разные люди. Враги они наши, фашисты, подонки, звери, сколько людей погубили, а встречались и среди них люди. Так и сейчас: вроде и хуже люди стали, и злее, и вроде вокруг нормальных не найдешь, и правды на свете нет. А жизнь дальше идет, не прекращается она, Боря. Новые люди рождаются, вот и у тебя скоро родится кто-нибудь. Ты любишь кого-нибудь?

Валентина возвращается в сад, неся платок для Ирины.

Валентина: Спать ложиться. Немедленно. А с тобой я завтра отдельно поговорю.

Ирина: Что Серафима?

Валентина: Она говорит, что он Андрей. (Ирине) Тетка у тебя сумасшедшая, и ты тоже. Ирка, разве можно с такой короткой стрижкой ходить? Он тебя серьезно не воспринимает – выглядишь, как ребенок. Я сама с ним завтра поговорю.

Ирина: Представляешь, Боря, меня однажды в магазине за парня приняли, женщина сзади стояла, лицо не видела и все твердила, я за ним, за ним, а я ей сказать не решалась, что она ошибается.

Валентина: Сколько тебе можно говорить, смени гардероб. И косметика… Как ты вообще в городе жила, как тебя только бабы не сожрали?

Ирина: Сожрали.

Валентина: Вот именно. Была бы, как все, и сейчас бы работала, а ты все: у меня спортивный стиль, спортивный стиль. Виктору как на глаза покажешься, он тебя сто лет не видел? А ты?

Ирина: Да у нас тут семейные проблемы, какой Виктор. Не до него.

Валентина: Может, отдашь?

Борис: Не могу.

Валентина: Я не дам тебе продать этот дом. Старухи и Ира здесь останутся, что бы у вас ни случилось. При моей жизни Серафима в психушку не попадет.

Утро. Яркое солнце, шелестит листва. Ирина и Борис около кровати в саду.

Ирина: Спишь еще? А я пришла тебя будить. Насмотрелся на звезды?

Борис: Насмотрелся.

Ирина: Иди, умывайся, да завтракать будем. Не хочешь ничего сказать?

Борис: Нет.

Ирина: Жаль, Валя думала, ты отдашь. Нет таких причин на свете, чтобы так поступать. Не может бабушка дарственную на дом подписать. Серафиму заберут, не пустят её в дом престарелых. Я всю ночь гадала, что у тебя произойти могло. Не расскажешь? Может, мы бы поняли.

Борис: Мне не нужно ни прощение, ни понимание.

Ирина: Это ты сейчас такой. А потом и прощение, и понимание будут нужны.

Борис: Я бы на вас женился, и умная вы, и добрая, и все понять можете, и о прощении рассуждаете, и простить сможете. Только не женюсь на девочке.

Ирина: Опыта мало? Даже замужем не была?

Борис: Вы девочка совсем. И одеваетесь, как девочка и думаете, как девочка. Я по-вашему подлость совершил, вам жить негде будет, а вы прощаете.

Ирина: Потому что не будет этого. Ты же совсем другой. Что это – притворство, игра?

Борис: Другим не буду.

Ирина: Что тебя может остановить?

Борис: Может быть, вы на моем месте сейчас вообще в речку бы кинулись.

Ирина: Я бы лотерейный билет купила и молилась. Я знаешь, как думаю. Есть жирафы, значит, есть Он.

Борис: О чем Вы?

Ирина: Жираф прекрасен и беззащитен.

Борис: Если есть Он, почему тогда многие фашисты после войны долгую обеспеченную жизнь прожили?

Ирина: Не знаю, Боря, только им тоже пришлось умереть.

Борис: Вы о прощении говорили. Может, их простили? Истории мне о хороших немцах рассказывали? А я, может, не хочу, чтобы меня прощали. Может, хочу, чтобы стукнули, пощечину дали, из дома навсегда выгнали.

Ирина: А ты бы потом сказал, что для больного ребенка деньги собирал?

Борис: Что?

Ирина: А ты бы сказал, что для больного ребенка деньги собираешь?

Борис: А если бы так, вы бы дом отдали?

Ирина: Для своего или чужого?

Борис: Для любого.

Ирина: Наверное, часть людей кинулась бы бить себя в грудь и говорить, что отдали бы. Другие сказали бы «нет». В таких случаях по нитке собирают голому на рубаху.

Борис: А если ниток не дают? Вы бы отдали? За своего?

Ирина: Отдала бы.

Борис: А за чужого? У чужого ведь свои родители. А если бы у него только мать незамужняя была? И вы ее любили?!

Ирина: Ой, мальчик, наверное, всеми средствами деньги бы искала и молилась.

Борис: Но ничего бы не крали, не подличали, не шантажировали?

Ирина: Благая цель – плохие средства. Наверное, нет, мальчик, наверное, нет.

Борис: Не хотите вы меня понять или не можете, маленькая еще, о жирафах мечтаете. А я животных не люблю. И людей не люблю. Даже детей маленьких. Не вызывают они у меня соплей. Вы все: мальчик, мальчик… Вы мальчика помните? Я, когда в боях без правил участвовал, я людей бил, они мне все типа груши были, а вы мне – мальчик – и истории рассказывать. Жирафы, говорите, животные беззащитные, я – волк. Почитайте в энциклопедии про волков.

Ирина: Вот сейчас ты говоришь или не ты? Ты ведь меня вчера понимал?

Борис: Мне интересно было за вами наблюдать, какая вы добрая.

Ирина: Какая я добрая? А ты, значит, людей до смерти забивал?

Борис: Жирафы говорите? Коврик я из жирафа постелил бы в гостиной.

Ирина: Знаешь, ты сейчас очень хочешь показать, что ты крутой. Всем крутой, что ты любую бабу в трубочку свернешь и через нее будешь косточки от вишни выплевывать. Ну, свернул ты тут всех в трубочки и чего добился?

Борис: Знаете, люди придумали много правил. Я когда учился, у нас один препод сумасшедший был, он все пытался максимально точно сформулировать, что такое правило и что такое норма. Так вот я нормальный, а вы правильная.

Ирина: И что же лучше по-твоему?

Борис: У вас все военные истории. А я многих людей бил. По-настоящему бил. Вам, если деньги нужны, то на больных детей, если любовь, то до гроба. Вы такие одни тут. Виктор-то, наверное, вас всю жизнь не ждал? Жил, наверное? Баба вы правильная, а любят нормальных. Для больного ребенка я деньги собираю. Хм. Нет. Вот тут не вру. По чесноку. Нет. Для бабы. Девчонка у меня жесткая. Условие: кто больше денег соберет, того и будет. А я нормальный просто. Она в загранку захотела уехать, я денег наобещал, что к ногам положу. И с пацанами поспорил, что моя. А вы девочка.

Ирина: А где мать, бабушки и я жить будем? Ты подумал?

Борис: Снимать. Сейчас многие снимают. Пенсиями скинетесь, на съем квартиры хватит.

Ирина: Значит, нормальный? Для девчонки говоришь? Высшее образование и хобби – бои без правил? 26 лет?

Борис: Да не путаете вы ничего, так все.

Ирина: Значит, ты нормальный?

Борис: Абсолютно

Ирина: А я значит правильная?

Борис: Понимаете, нужна она мне очень. Только она такая. Посмотрит – как миллион подарила.

Ирина: Ты на эти миллионы рассчитываешь? И кем она работает?

Борис: Родители у нее алкаши, сестра больная, я ей жизнь предложил, деньги, в общем. А она… двое нас… в общем, кто больше принесет – она с тем и останется.

Ирина: Ох, какая интересная история. Молодец ты мальчик. Воплощение мечты в жизнь. За счет ближайших родственников.

Борис: Да я вообще не понимаю, что вы так из-за этого дома, скинетесь, снимете, все вместе будете.

Ирина: Они на войну отсюда уходили. Мужчины уходили на войну.

Борис: Да никто уже ничего не помнит.

Ирина: Старухи помнят. Она всегда идет. Для них она идет всегда! Нищие. Какие же мы все нищие, если ты такой.

Борис: А мне кажется, я богат.

Ирина: Ох, какое сомнительное богатство.

Борис: Может, не надо было по распределению ехать, а замуж выйти? Чего испугались?

Ирина: У нас белый вальс исполняют редко.

Борис: Жаль мне вас. За прошлое держитесь, а прошлого нет, будущего боитесь, а его никогда не будет, а сейчас не живете, потому что трусите. Может, через 5 лет я вам новый дом куплю в пять раз больше.