Четыре грустные пьесы и три рассказа о любви. 2012—2016 - Мария Говорухина

Валентина: У всех преступников не бывает выбора. У всех куча причин: либо деньги нужны, либо выпить. Так и у нашего мелкого пакостника выбора не было. Причем никакого.

Ирина: Он не мог бы заработать, ему они были нужны срочно.

Валентина: Это детали, и они не особенно интересуют.

Ирина: А меня вот очень интересуют и интересуют как раз детали!

Валентина: Без толку с тобой говорить, хорошо. Будешь его адвокатом. Мы будем ему назначать наказания и следить за их выполнением, а ты будешь его аргументированно защищать.

Ирина: Его нужно отпустить и немедленно.

Валентина: Нет. Виктор?

Виктор: Нет. Сначала ему душ будет. Холодный. Потом розги. Потом холодный душ.

Валентина: И не говори: он простудится.

Ирина: Он простудится.

Валентина: Ты ему о своей любви к жирафам уже рассказала? Коврик он бы сделал из твоего жирафа!

Виктор: Он у меня классику будет слушать.

Ирина: Он любит классику.

Виктор: Оперу тогда целый день напролет.

Ирина: Чего вы хотите добиться?

Валентина: Чтоб осознал, что он преступник, перед всеми преступник.

Ирина: Да, если он совершил мерзость, да. Но сначала надо разобраться. Она сама ему их отдала!

Валентина: Он – скот. Он обидел женщин и старух. Скот.

Ирина: О чем ты? Кого он обидел? Валя, да он любить умеет. Валя, ты любила. Ты знаешь, что это такое. Когда крышу сносит, понимаешь? И никого другого не существует?

Валентина: Это он подонок по любви. Ок. Мы ему фильмы покажем про настоящую любовь. Старые.

Ирина: Я даже знаю с кем.

Валентина: А военных песен он у меня наслушается на всю жизнь.

Ирина: Ты права, а я нет, так?

Валентина: Давай ты не будешь вмешиваться.

Ирина: Давай я его попрошу отдать письма. Вы его отпустите?

Валентина: Нет. Зачем? Чтобы он снова совершил какую-нибудь мерзость?

Ирина: Давайте я с ним поговорю. Я попрошу их вернуть. Он послушается, сейчас послушается.

Валентина: Ну, конечно, сейчас он послушается, он, конечно, послушается.

Действие второе

Дом. Занавески опущены. В доме Серафима Ивановна, Ангелина Ивановна, Анна, Валентина и Ирина.

Серафима: Мой Андрюшенька вернулся, ведь правда, он вернулся? Пусть он поскорее придет! Я так хочу его видеть!

Ангелина Ивановна: Серафимушка, нет никого, только я и девочки.

Серафима: Он здесь, в городе, я знаю. А ты говорила, он женился, семью завел. А я-то знала, что нет. Я одна верила, ты не верила, а я верила. Я знала, знала, что он вернется. Немедленно приведите мне его! Немедленно! Я должна его увидеть. Мы поженимся сразу же.

Ирина: Тетя, поздно, загсы не работают.

Валентина: Пошутила?

Ирина: Не до шуток.

Валентина: Сира, это твоей внук приехал, Боря, какой сейчас год?

Ирина: 45.

Валентина: А месяц какой?

Серафима: Как какой? Февраль месяц.

Валентина: Тетя, да уже сто лет прошло! Он никогда не вернется.

Ирина: Может, вернется, Валя.

Валентина: Глупости не говори.

Ирина: Тетя, а какой твой Андрюшенька?

Серафима: А ты разве не видела его?

Ирина: А ты опиши?

Серафима: Молодой, красивый.

Ирина: Как на фотографии?

Серафима: Да приходил же он, вернулся.

Ирина: Тетя, ты точно уверена, что это твой Андрюшенька?

Серафима: Я так его ждала. Мы поженимся.

Ирина: Тетя, а кто мы?

Серафима: Как кто? Подружки мои. Самые близкие.

Ирина: Тетя, а когда он уходил, он во что был одет?

Серафима: В форму, во что же еще.

Ирина: А что он тебе обещал, когда вернется?

Серафима: Поженимся, обещал. Немедленно отведите меня к нему. Или пусть он придет. Куда он ушел?

Ирина: Валя, он придет и вернет ей письма.

Серафима: И мы поженимся?

Валентина: Не надо, Ира, не надо этого делать. Я поняла, что ты задумала, не надо, Ира. Не сбудется эта ее мечта. Не надо, Ира. Может, пройдет у нее?

Ира: Давай это сделаем, если он должен вернуть письма, то он должен вернуть их так.

Серафима: Вы ведь приведете мне моего Андрюшеньку?

Валентина: Приведем, только у него еще дела в военкомате, он к тебе недельки через две придет.

Ирина: Разве он не может прийти прямо сейчас?

Валентина: Сейчас он никак не может.

Ирина: А мне кажется.

Валентина: А я знаю, что прямо сейчас он не может.

Ирина: Мне кажется, Сире было бы лучше, если бы он пришел сейчас.

Серафима: Сейчас!

Валентина: Что мы будем делать?

Серафима: К свадьбе буду готовиться. Мы будем шить мне платье.

Валентина: Нет, Сира.

Ирина: Платья сейчас не модно.

Серафима: Нет, не время для платьев. Просто в загсе распишемся и все. Надо только маме сказать. (Ангелине) Мама! А я замуж выхожу. Андрюшенька мой вернулся.

Ангелина Ивановна: Знаю, слышала все.

Серафима: Он ведь герой?

Ангелина Ивановна: Герой.

Серафима: Мама, а праздновать будем?

Ангелина Ивановна: Куриц зажарим.

Серафима: И люди придут, ведь это важный день.

Ангелина Ивановна: Очень важный.

Серафима: А папа против не будет?

Ангелина Ивановна: Нет.

Серафима: Как хорошо, что вы на моей свадьбе будете! Как же я счастлива! Хорошо, что он ушел, ведь видеть до брака невесту в платье – плохая примета.

Ирина: Это если в платье.

Серафима: Тогда, может быть, ты его позовешь. У него чемоданчик с собой был и сумка. Он книжку брал про путешествия, она в таком переплете черном была. И за ним его ученики бежали, весь класс, он ведь в интернате тот год работал, перед войной, весь класс за ним бежал. А я тоже бежала, он на меня только и смотрел.

Ирина: Я не могу.

Серафима: Он поранился, вишню рвал, и поранился, и рука правая бинтом была перевязана, он мне ею махал. И такой неловкий: у него сумка с плеча падала все время. Они отрядом уходили, он последним стал, чтобы попрощаться получше, а ребята ему кричали: Андрей Дмитриевич, Андрей Дмитриевич. А мама у школы осталась.

Ирина: Мама, прости Борю. Она сама дала письма, и он все вернет.

Ангелина Ивановна: Я прощу.

Серафима: У него ведь медали есть. За Отвагу, пусть наденет, он ведь герой.

Ирина: Мама, как ты думаешь? Вести Андрюшу?

Ангелина Ивановна: Не знаю, девочки. Лишь бы хуже не было.

Ирина: Вот и возможность письма отдать.

Валентина: Ой, не то мы делаем, ой не то. Ему же все равно уехать придется. И как они говорить будут?

Ирина: Он актер хороший, Валя.

Валентина: Ну, вот и покажет, какой актер.

Ирина: И о любви он кое-что знает.

Валентина: Вот и увидим.

Ирина: Там у него.. трудности в общем, он не знал, что делать. И сказать было некому.

Валентина: Тебя рядом не было.

Ирина: И это не его вина.

Валентина: Конечно, не его.

Ирина: Подожди, ты его еще увидишь, он справится.

Валентина: Я хочу, чтобы он извинился и понял, как это гадко было.

Ирина: Почему ты не веришь в то, что она отдала их сама? Она же Андрея в нем видит!

Серафима: А когда он уехал, ко мне его ребята ходили. Они у итальянцев еду подворовывали и мне приносили. А когда письма приходили, они все сбегались, мы их по сто раз читали. Четвертый год как ушел, какое долгое время, мама.

Ангелина Ивановна: Долгое, дочка.

Ирина: А потом позже к тебе из ребят этих никто не приходил?

Серафима: Да недавно были, на Новый год. А Аня совсем не заходит, это из-за немца того. Ходит и ходит к ней. Ни стыда, ни совести, она ведь незамужняя, чем только думает. Он ведь враг, а рисует ее замечательно, она мне показывала. И парень красивый. А ей говорю, нельзя, нельзя, они все, все – гады. Андрюшеньку ведь ждем. Вот и дождались. А он раньше других, потому что ранили его. В Польше ранили. Он там с поляками познакомился. Как они их встречали, героев. Все ведь написал. Обо всем писал. Только редко у него это получалось. Десять писем.

Ирина: Два только оставалось: с Новым годом и о Польше.

Серафима: Он маме писал больше, на ее адрес.

Ирина: А где эти письма?

Серафима: Да у мамы его.

Валентина: А куда делись письма, где он о любви пишет?

Ангелина Ивановна: Там история такая.

Ирина: Несколько лет назад по телевизору фильм шел. Военный фильм. Там герой в немку влюбляется. И Серафиме стало плохо. Она подумала, что Андрей там остался. Порвала она его письма о любви. А эти почему сохранила, не знаю.

Валентина: Я не знала.

Ирина: Могилки нет. А для нее нет могилки – жив значит. Она ведь все польские фильмы смотрела, и польский самоучитель у нее есть. Она хотела, когда лучше была, ехать туда. Он в письмах фамилию называл семьи, у которой в гостях был. А ты знаешь, он ведь ни в одном письме не написал, как ему было трудно. Он ведь писал только, что мы победим.

Валентина: Мы все после войны родились. Какое это счастье. Какое это счастье.

Ангелина Ивановна: А мать мою расстреливать вели. Она немцем суп варила, а сама у них уносила еду помаленьку, они заметили и на расстрел. Жива осталась. Передумали. Они многие здесь жить хотели. Приглянулась им больно земля наша.