Эта жестокая грация - Эмили Тьед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может ли сердце воспарить и разбиться одновременно?
Алесса не хотела его смерти, но золотистая река тепла, сочившаяся сквозь ее кожу, – его искра жизни, – согревала изнутри, растекалась в груди. Возникшее ощущение эйфории ошеломляло настолько, что заставило забыть то, что она его убивала. Даже в предсмертных муках она отнимала.
Руки Данте свело судорогой, и он с силой сдавливал ее пальцы, пока его прежде рваное дыхание не стало тяжелым от пронизывающей боли.
Ее сердце забилось немного быстрее.
Он рухнул поверх нее, и их руки сомкнулись.
Они оба собирались умереть.
Но не в одиночестве.
Никто не должен умирать в одиночестве.
Двадцать семь
Chi è all’inferno non sa ciò che sia cielo.
Пребывающий в аду не знает, что такое рай.
Дней до Диворандо: 19Загробная жизнь пахла мочой и прокисшей рожью, но Алесса вошла в загробную жизнь с мужчиной в объятиях, и, если боги таким способом хотели ее вознаградить, даже невзирая на неудачи, она не собиралась жаловаться из-за деталей.
Она провела пальцами по его позвоночнику, по выступам мышц с обеих сторон, и Данте прижался к ней с тихим стоном, а грубая щетина коснулась ее шеи.
Если бы она знала о преимуществах, возможно, не стала бы так сильно бояться смерти.
Но земля казалась твердой и неумолимой, все тело болело, а в ближайшей таверне кто-то на мгновение прекратил исполнять похабную песню, чтобы отрыгнуть.
Все… было не так.
Заставив себя открыть глаза, Алесса начала вглядываться в сумеречную тьму, пока формы и цвета вдали не превратились в кирпичную стену, а вблизи, на ее груди, не проявилась голова, но лица не было видно из-за неудобного угла обзора. Под ее руками напряглись мышцы, и таинственный мужчина застонал.
Не загробная жизнь. Не безликий человек.
Данте.
И ему не нравилось лежать сверху.
Алесса отдернула руки и вытянула шею, чтобы не дотрагиваться до него головой, но его лоб упирался в ее ключицу, и она не могла сдвинуть его, не прикоснувшись…
Девушка, попытавшись выползти из-под него, только исцарапала спину о выщербленную брусчатку. Все равно что выбираться из-под оползня. С последним рывком она высвободилась, и кинжал со звоном ударился о землю.
Нахлынули воспоминания.
Темные глаза, смертельный гнев, кинжалы, вонзенные в плоть. Нечто – страх, шок или потеря крови – притупляло ее боль, но ей не нужны были доказательства, чтобы понять.
Ей пришел конец.
А вот ему нет. Пока нет.
Алесса повернулась и ладонью увязла в луже крови. Представила, какое ужасное чувство вины испытает Данте, и ее охватил страх. Вина была способна заставить человека обратить свои клинки против себя.
Она прикрыла рот, почувствовав вкус крови, несвежей и ржавой.
«Пожалуйста, пусть она будет моей».
Алесса рядом с головой Данте нащупала промокшую перчатку и натянула ее, чтобы повернуть его лицом к себе.
Оно посерело, а его глаза были закрыты.
Она наклонилась ближе, пытаясь уловить его дыхание. Данте, резко вдохнув, подался вверх и носом врезался в ее скулу.
Алесса с визгом отшатнулась, выслушивая поток проклятий.
– О, твое бедное лицо, – воскликнула она.
– Я в порядке. – Сев, он поднес руку к своему явно сломанному носу и наклонил голову.
– И вовсе ты не в порядке.
Но когда молодой человек поднял глаза, его хоть и залитое кровью лицо показалось нормальным.
«Во имя Богини, в чем дело?»
– У тебя идет кровь? – спросил он.
Растерянно моргая, Алесса осмотрела свое тело, которое не походило на ее собственное.
– Я… так не думаю. – Передняя часть ее платья стала жесткой и холодила тело, но не влажной от льющейся свежей крови.
– Убери уже свою проклятую руку, ладно?
– Не могу. Мне нужно продолжать давить на живот, чтобы не открылось кровотечение.
Данте схватил ее запястье, защищенное рукавом, и сдвинул руку в сторону. Она резко втянула воздух, когда он разорвал прореху на ее платье, обнажая полоску бледной кожи: та была испачкана кровью, но невредимая.
Невозможно.
– Я не думал, что сработает. – Данте откинул голову и прикрыл рот дрожащей рукой.
Алесса наклонилась, чтобы осмотреть свой живот.
– Я не понимаю.
– Разве? – Данте напряженно наблюдал за ней.
Было только одно возможное объяснение.
Кровь стучала у нее в ушах.
– Ты гиотте.
Двадцать восемь
Chi nasce lupo non muore agnello.
Рожденный волком – ягненком не умрет.
Дней до Диворандо: 19Не каждый день девушка получала смертельное ранение, оказывалась на пороге смерти и выясняла, что единственный во всем мире друг – существо из ее кошмаров. Слишком много… всего.
Гиотте были злом. Это общеизвестный факт, а не мнение. Но Данте не был. Не должен был.
Сначала она думала, он не ответит, надеялась, что он посмеется и они оба поразятся абсурдности сказанного.
Вместо этого он отрывисто кивнул.
– Ты гиотте, – повторила она. Мысли путались, их не получалось собрать и разложить по полочкам. Алесса ухватилась за самую важную нить и потянула. – И ты использовал свой дар, чтобы исцелить меня.
– Нет, – ответил он. – Его использовала ты.
– Но ты решил держать меня за руку, считая, что у меня получится. – Ее переполняла эйфория. – Данте, ты спас мне жизнь.
В ответ на ее удивление он помрачнел.
– Я твой телохранитель. Это моя работа. – Он поднялся и отряхнул штаны. Бесполезно. Они пропитались насквозь кровью, облепились грязью и не стоили спасения.
Ее разум захватили эмоции: ужас, благодарность, страх и благоговение.
– Данте, ты держал меня за руку и не умер.
Он выглядел смущенным.
– Целую минуту я думал иначе.
– Но…
– Не волнуйся. У меня нет полезных способностей. – Данте осмотрел переулок, практически трясясь от нервов. – Тебе нужно вернуться в Цитадель, а мне – убраться отсюда.
Алесса тыкала пальцем в свой чудесным образом исцеленный живот. Нетерпеливо фыркнув, Данте рывком поднял ее на ноги.
Она покачнулась и протянула окровавленные руки – одну облаченную в перчатку, а другую без, – словно хотела показать ему какое-то очаровательное сокровище.
Данте одарил ее многострадальным взглядом трезвого, полуночного посетителя бара, взял под руку и подтолкнул вперед.
Он был жив.
Она была жива.
«Как, во имя Богини, мы оба выжили?»
Она хихикнула, обезумев от облегчения – и, если честно, потери крови, и обхватила пальцами его талию. С каждым шагом от ощущения трения о его туловище по ее телу разливался жар.
Они, вероятно, напоминали прижимающуюся друг к другу парочку влюбленных, желающих найти укромный переулок. Алесса снова хихикнула. Не учитывая крови. Ей недоставало опыта в подобных делах, но в книгах, по крайней мере, тайные романтические встречи обычно не включали так много крови.
Данте, вечно ворчливый сопровождающий, не то чтобы вел ее через знакомый переулок скорее тащил на себе по лишь ему известным извилистым безымянным улицам, пока впереди не замаячила пещера гавани.
Войдя внутрь, Данте повел Алессу по тропе. Быстрая прогулка не проветрила голову – привела к обратному эффекту, и, когда он прислонил ее к стене, в ее глазах вспыхнули звезды. Смутно осознавая, что соскальзывает вниз, Алесса не могла сопротивляться притяжению. Данте поймал ее, придерживая коленом между ног.
– О, дорогой. Ты даже не угостил
