Эта жестокая грация - Эмили Тьед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У нее скрутило желудок.
Нет, их жизни не были похожи. Не в очевидном смысле, скорее в сокрытом, сломленном, они оба жили с пустотой в душе… Почему он не видел то, что их объединяло?
– Я сожалею о том, что с тобой случилось. Ты этого не заслуживал, и твои родители тоже. Но… – Алесса сжала кулаки, ошеломленная подвернувшейся возможностью. – Возможно, твоя сила может помочь другим.
Данте усмехнулся.
– Как? В качестве твоего Фонте? Ну, удачи. Единственный дар, который ты от меня получишь, – более медленную смерть, чтобы разглядеть конец света как следует.
– Нет, разумеется, нет. Но я могла бы практиковаться на тебе.
– То есть пытать меня.
Она вздрогнула.
– Зато я не убью тебя.
– Я не несокрушимый. Я умру, если стараться достаточно усердно.
– Но ты уже продержался дольше остальных. И продолжаешь твердить, что тебе плевать на свою безопасность. Неужели это отличается от драк за деньги? Ты мог бы помочь мне спасти Саверио.
– А что Саверио сделал для меня?
– Тут живут дети, которые умрут ужасной смертью.
– Дети вырастают и становятся жестокими, как и остальные.
– Я тоже не просила об этом долге, но я хотя бы пытаюсь.
– Ты здесь спасительница, а не я. Я эгоист, помнишь? Это твоя проблема.
Ей хотелось ногтями вцепиться в его лицо, содрать с него холодное презрение силой.
– Неплохая попытка, Данте, но слишком поздно. Я тебя знаю. Ты не позволишь тысячам детей умереть, когда не смог проигнорировать даже одного ребенка, попавшего в беду.
– О чем ты?
– Я видела, как послушник Айвини цеплялся к бедной попрошайке. Ты его остановил.
Данте откинул голову.
– Не надо делать из меня героя, я просто ненавижу хулиганов. Я именно тот, за кого меня принимают.
– Мне все равно, что сказано в историях. Ты хороший человек…
– Хватит! – Он вскинул руки. – Ты не знаешь, что я за человек. Понятия не имеешь, что я творил, сколько боли причинил.
– Расскажи. Убеди меня. Докажи, что ты – зло. Я бросаю тебе вызов.
Данте дернул себя за волосы.
– Ладно! Был человек, который пытался помочь мне, после того как я сбежал. Один. За все это время. И я убил ее.
Двадцать девять
Quando l’amico chiede, non v’è domani.
Друга иметь – себя не жалеть.
Дней до Диворандо: 19У Алессы застыла в жилах кровь.
– Я тебе не верю, – этими словами она не убедила даже себя.
– Уж поверь, – его голос был ровным. – Когда я сбежал, меня нашла одна девочка. Не больше десяти лет. На пляже она наткнулась на окровавленного незнакомца, едва ли не терявшего сознание, и вместо того, чтобы бежать, решила меня выходить. – Данте горько рассмеялся. – Она видела, как я исцеляюсь. Я не мог этого скрыть.
Алесса скрыла дрожь. Данте, которого она знала – или думала, что знала, никогда бы не убил невинного ребенка, чтобы заставить его замолчать. Но, быть может, она вообще его не знала.
– Итак, я солгал ей. Сказал, что нашел высоко в скале Целительный Фонтан. Она хотела знать, где именно, все расспрашивала, а я продолжал лгать, поднимая его выше и выше, делая труднодоступным. Но она не сдавалась.
Любопытный ребенок. Страшная тайна. И Данте, находящийся в бегах и отчаянно пытающийся скрыть правду.
Алесса еле сдержала рвотный позыв.
Его глаза горели, словно обгоревшие угли.
– Следующим утром я нашел ее тело, разбитое о камни внизу.
Она глотала слезы, а ее коленки стали ватными от облегчения.
– Несчастный случай. Ты не хотел, чтобы она пострадала.
– Это не важно.
– Важно. Я, как никто другой, знаю, каково это.
– Прекрати! – выкрикнул Данте. – Мы не похожи. Ты прикасаешься к людям, и те умирают, но это не твой выбор и не твоя вина. Каждый, кто заботится обо мне, умирает, и это всегда моя вина. Ты отдаешь. Я отнимаю.
– Так изменись.
– Люди не меняются.
– Я изменилась. – Ее голос дрожал от гнева. – Менялась так часто, что сбилась со счета. Когда я стала Финестрой, я была наивной девочкой, которая верила всему, что говорили, беспрекословно следовала правилам, даже если это казалось неправильным. Даже если думала, что скорчусь и сдуюсь. Я превратилась в тень человека, комок из горечи и боли. А потом появился ты. Ты не уважал меня, не жалел. Заметил, что я принижаю себя, отчего мне стало противно. Я хотела доказать, что ты ошибаешься, поэтому изменилась. – Алесса выпрямила спину и посмотрела ему прямо в глаза. – Плевать, что говорят. Да, твой дар – часть тебя, но он тебя не определяет. Ты можешь выбрать стать лучше.
Его взгляд ожесточился.
– Ну, а я предпочитаю этого не делать. А у нас, – он указал сначала на себя, потом на нее, – ничего общего. Мы не похожи. Мы не друзья. Мы друг другу никто. Я выполню чертову работу, потому что у нас договор, и на этом все.
– Ты такой придурок.
– Наконец-то ты начала понимать.
Ярость охватила ее тело. Ей хотелось вцепиться пальцами в его упрямое лицо и вытащить душу из его тела раз и навсегда. Гиотте он или нет, у него не было бы ни единого шанса.
Вместо этого она выскочила из комнаты. Любой потенциальный убийца, который выбрал бы этот момент, чтобы напасть, проиграл бы.
В течение пяти лет одиночества она убеждала себя, что всех на расстоянии держат ее дар и положение. И если кто-нибудь осмелился бы провести с ней немного времени, то, несомненно, привязался бы. Не к Финестре или спасительнице, а к ней. Алессе.
Но вот она раскрыла Данте душу, а он в нее наплевал. Находился рядом только потому, что она платит ему за это. Алесса была такой жалкой, раз не сумела отличить друга от наемного работника.
Ей требовался воздух. Хотелось сбежать.
Услышав впереди голоса, она нырнула в темноту кухни.
Из непроницаемых теней донеслось ее имя. Не титул. Кто-то прошипел ее имя.
К ней направилась темная фигура.
Она попятилась, нащупывая позади себя дверь.
Вместо этого ее руки наткнулись на твердые мышцы бедра Данте.
– Ради Кролло, вот ты… – начал он, но быстро обогнул ее, вжимая в стену темную фигуру. В тусклом свете коридора блеснуло лезвие, и незваный гость взвизгнул.
Алесса узнала этот крик.
– Остановись! – закричала она. – Это мой брат!
На секунду она подумала, что Данте все равно перережет тому горло, но он отступил назад, наставив нож на грудь Адрика.
– Адрик, что ты здесь делаешь? – требовательно спросила Алесса.
– Что здесь делает он? – возмутился Адрик. – Он не Фонте.
– Он мой телохранитель.
Адрик окинул Данте скептическим взглядом.
– Полураздетый?
Данте схватил рубашку, прежде чем последовать за ней, но успел застегнуть лишь пару пуговиц.
Данте насупился.
– Сейчас середина ночи.
– Именно. – Адрик сощурился.
– Данте, не мог бы ты оставить нас на минутку?
Данте пристально на нее посмотрел.
– Кричи, если понадоблюсь.
Адрик шагнул вперед, и слабый свет, падающий сквозь стеклянные двери, что вели в сад, осветил
