Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Может, на троих, не против? — потрясая бутылкой, изрёк я.
Граждане, не ожидавшие такой щедрости, не ломаясь, согласились. Хищно выхватив из моей руки бутылку, молодой парень зубами вцепился в пробку. Дрожащей рукой, однако не проливая ни капли драгоценной влаги, налил в три стакана. Держа посуду обеими руками, подал её старшему:
— Держи, Василич.
Какое-то время после выпитого оба шумно втягивали воздух носом, кряхтели, мотали головой, сморкались на землю, источали слезу. После означенных действий старший выразил признательность:
— Выручил, паря. После вчерашнего сам понимаешь, как в той присказке: «С утра жить не хочется, а к вечеру не нарадуешься».
Протянув подрагивающую руку, представился:
— Василич я, а это кореш мой — Самсунг.
— Почему «Самсунг»? — удивился необычному для этих краёв имени. — В японской Осаке, что ли, родился?
Василич затрясся в смехе:
— Ага, в Асаке, только не в японской, а узбекской [1] Петруха мастером работал. Любую аппаратуру чинил с закрытыми глазами.
— А сейчас что, «Самсунги» не ломаются?
— Ломаются, — согласился старший товарищ Самсунга. — Только Петрухе самому ремонт требуется. Вишь, какой он синий?
Обретший вторую жизнь Василич кратко рассказал о себе:
Я на авиационном заводе фрезеровщиком вкалывал, но уйти пришлось. Поцапался с мастером из молодых, мать его. Говорит мне, ну этот сопляк, что он институт закончил, знает производство, а сам подкосную балку от лонжерона не отличает. Я этому щенку прямо сказал, что он дурак дураком и его к самолёту близко подпускать нельзя. Обиделся тот очень, заявление на меня написал, будто я его обозвал чурбаном.
Отхлебнув из стакана, слегка уколол аса-фрезеровщика:
— Не прав ты! Раз независимость, так и специалисты у них автоматически становятся грамотными и всё умеющими.
Василич взъерошился:
— Да ты что, парень? Какие такие специалисты? Посмотри, что творится на заводе! Старики уходят, всё КБ уехало в Ульяновск. А скольких повыперли да сожрали, заменив их кишлачными неучами!
Закончив очередную бутылку, я переменил тему:
— Мужики, проблема у меня похуже заводской.
— Говори, — разрешил Василич, — выручим, а кому надо мозги вправим.
Горестно вздохнув, протянул:
— Не-е, ей не вправишь. Жена из дома вытурила и…
Сраженный смехом Василич брякнулся с ящика. Самсунг, он же Петруха, помогая старшему товарищу подняться, обратился ко мне:
— Ты это не обижайся на его смех. У него самого жена сбежала с детьми в Белоруссию. Бросила всё — и дом, и работу, живи, говорит, как хочешь, а я так не могу больше. Вот бабы пошли, зверьё зверьём.
Вновь примостив корму на ящик, Василич поёрзал. Испытав его на прочность, принял из рук молодого товарища сигарету. Вытерев глаза, глядя в дальний угол двора, глухо проговорил:
— Сам я виноват, понимаешь. Тебя звать-то как?
Я назвался.
— Да, Колян, виноват я и перед семьёй своей, и перед товарищами-друзьями на заводе. Как получилось, не пойму сам, что сроднился с водкой проклятущей, будь она неладна.
Помолчали самую малость.
На лице Василича появилась человеческая улыбка.
— Двое пацанов и девочка у нас с Тамаркой. Всё чин чинарём шло. На заводе на доске почёта красовался. Так-то. А Тамарка баба хорошая, но не любила, когда я вмазывал. Пилила постоянно. Брось, говорит, выпивать, так и спиться можно.
Поковыряв мизинцем в ухе, бывший фрезеровщик занялся самокритикой, долго бичевал себя, вспоминал светлые моменты семейной жизни. Вдруг, нахмурившись, показал на пустые, валявшиеся рядом бутылки.
— Завязать не могу. Вроде вечером говорю, всё, хорош бухать, а утром червячок зелёный просит дозу.
Украдкой посмотрев на солнце, я направил разговор в нужное мне русло:
— Значит, говоришь, фазенду имеешь? Показал бы хоромы!
— Это можно. Только такое дело сначала спрыснуть надо.
Самсунг налил полные стаканы. Отказавшись от своей порции, начал ковать железо, пока не остыло:
— Ладно, Василич, пошутил насчёт знакомства с твоей фазендой, пойду, мне ещё надо здешних мужиков пораспрашивать, может, кто комнату сдаст.
Выпив, фрезеровщик в отставке махнул рукой:
— Зачем искать, у меня живи сколько хочешь. Глядишь, и невесту присмотрим. У нас их тут много шляется.
Благодарно пожав его руку, попросил подождать. Вернулся быстро, держа в руках сумку с угощением. Разглядывая содержимое сумки, Петруха радостно воскликнул:
— Богато живём, не пропадём.
Расстояние до дома оказалось небольшим. Однако, «Самсунга» с Василичем заносило то влево, то вправо, то они выписывали длинные дуги, натыкались на стены домов, отчего расстояние и время в пути увеличилось.
Дом, куда мы наконец добрели, находился в конце переулка. В небольшом, заметённом прошлогодними осенними листьями дворе стоял топчан, над которым шатром вился виноград. Посреди топчана, на низком столике, заваленном кусками засохшей лепёшки, увядшим укропом, огрызками редиски и окурками, играли пробившиеся сквозь виноградную листву весёлые солнечные зайчики. Внутри домика с четырьмя маленькими комнатками, каждая из которых в морозные дни получала тепло от одной контрамарки, экономично стоявшей на пересечении этих самых комнатушек, пахло вялеными носками, прелой картошкой, кислыми щами и мышами.
На правах хозяина Василич указал на двуспальную кровать и потребовал от меня, чтобы я на неё днём не ложился, а если приспичило залечь, то снимал обувь и носки.
Выходя во двор, спросил его, сколько возьмёт за постой квартиранта.
— Натурой отдашь, — был ответ.
— Василич, ты в своём уме? — в моём голосе был испуг.
— А ты что хотел, даром жить со мной?
Самсунг, сметая со столика огрызки, вмешался в разговор:
— Да не жадись ты, Колян. В день ему и мне по паре пузырей и нормалёк.
Облегчённо вздохнув, с радостью согласился:
— А-а! Такое годится. А то уж я подумал нехорошее.
Не раскусивший моих подозрений домовладелец показал кулак Петрухе и внёс поправку:
— Шесть пузырей и две пачки сигарет!
Устная договоренность сторон была достигнута. Поздравив меня с новосельем, сели отмечать событие. Разлив в стаканы, Василич предложил тост, по которому я понял, что тоска по семье осталась за утренней дымкой:
— Чтоб жилось — не тужилось, пелось — не спелось, чтоб достаток был во всём, — хозяин широким царственным жестом руки обвёл столик с закуской, — а без баб — не пропадём, ну а вдруг приспичит, так найдём!
Выпили, закусили килькой в томатном соусе. Самсунг повернулся ко мне:
— Мы тебе такую девку приведём, пальчики оближешь.
Тыча лепешкой в томатный соус, старший товарищ Самсунга покосился на
