Тамада - Хабу Хаджикурманович Кациев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она так размечталась, что не заметила, как солнце брызнуло в окна. Пора вставать. Какая будет сегодня погода? Взглянула на небо — ни облачка.
Но когда шла в правление, увидела, как из-за Большого перевала проглядывают черные тучи с сахарно-белыми макушками. Если они переползут через перевал, то будет ливень.
К полудню тучи начали спускаться с перевала. Над пастбищами сгустилась темнота: ее раздирали ломкие линии молний, а потом слышалась громовая канонада.
Жамилят то и дело поглядывала в окно. Тучи наступали. Дождь будет сильнейший. Ливень! Как бы он не наделал беды. Но еще хуже, если вдруг разразится град.
И тревога Жамилят оправдалась. Забарабанили по крышам холодные дождевые капли. Грянул град. И вот уже не просто дождь с градом, а сплошной водяной поток низвергся на землю. Потемнело, как в сумерки, ничего но видно в плотной водяной завеси, даже соседних домов.
Все утонуло в дожде и мраке.
Нещадно хлещут молнии небо, да такой бахает гром, что кажется, будто аул валится в преисподнюю.
— Вот так напасть! Светопреставление! — говорила Хауа, глядя то в одно, то в другое окно. Ребятишки, напуганные громовыми раскатами и вспышками молний, попрятались кто куда: под кровать, под одеяло, за печку. Только старшему из них, Зауру, все нипочем — выбежал во двор, насобирал полную чашку градин, принес домой.
— Смотрите какие! — сует крупные, как голубиные яйца, ледяные комочки сестренкам и братишкам.
А старая Хауа с жалостью смотрит на фруктовые деревья в саду — не видать нынешней осенью урожая. А как хорошо цвел сад весной!..
Постепенно слабел дождь, а гром был уже не так громок, гроза отодвигалась. Но по мере того как она все дальше и дальше уходила от аула, нарастал иной шум, тоже громкий, но беспрерывный — то бушевали реки Больной Поляны, разбуженные ливнем. И, много повидавшая на своем веку таких непогожих дней, старая Хауа беспокойно ходила из угла в угол.
— Река бушует, как бы с мельницей беды не наделала, — переживала она за мужа. — Чует мое сердце, не миновать беды. Беги к Жамилят, она в конторе, — попросила невестку. — Скажи, чтобы послали на мельницу. Как там наш Хамит?
— Так ведь телефон есть. Позвонить можно.
Но телефон молчал. И невестка, босоногая, бросилась в контору, с трудом пробираясь через водяные потоки, стремящиеся по улице.
Люди в конторе были встревожены. Река действительно как никогда разбушевалась, стремительный бег ее угрожал каменному мосту, домам, которые на берегу, мельнице, а нижний мост уже снесен.
Невестка не застала Жамилят в конторе — та уже выехала в сторону мельницы.
А мутная стремнина с ревом, сметая все на своем пути, несла разбитые плетни, вывороченные с корнем деревья, домашнюю утварь. Сердце зашлось в груди, когда Жамилят увидала на гребне волны детскую люльку.
Вид у мельницы был плачевный: на дамбу хлынули потоки воды, прорвали ее, смели желоба, мельница на половину затоплена.
На берег высыпал весь аул. Жамилят металась от одного к другому: «Что с отцом? Кто видел его? Где?» За мельницей из воды баграми вытащили человека. Жамилят бросилась туда.
— В воде захлебнулся...
— Еще дышит...
— Голова разбита...
Жамилят бросилась к распластанному на берегу телу:
— Отец!
Какой-то парень склонился над ним и делал искусственное дыхание.
— Он дышит, дышит, — повторял кто-то успокаивающе позади Жамилят.
— В машину! — приказала она. — Скорее! В больницу.
В машине отец пришел в себя. Из ссадины на виске струилась кровь. Жамилят приложила свой платок, придерживая голову отца и стараясь пригнуть ее к открытому окну кабины, чтобы в лицо бил встречный ветер.
— Ничего особенно страшного, — сказал врач, помогая старику вылезти из машины. — Не беспокойтесь, Жамилят Хамитовна.
Жамилят уселась рядом с шофером.
— К мосту!
А в глазах мерещилась детская люлька на гребне волн.
Вода шла поверх каменного моста, как бы подпиливала его с обеих сторон. Два дома по ту сторону реки уже были разрушены.
— Жертв нет? — спросила Жамилят у парня, который рискнул перейти мост с той стороны.
— Нет. Но имущество спасти не успели.
— Имущество — дело наживное.
Кто-то с криком бросился к мосту, вознамерясь перейти его, но его не пустили.
— Что, с ума сошел? Или жить надоело? Говорят же тебе, жертв нет. Зачем же ты-то в воду лезешь?!
Вдруг один конец моста рухнул в воду, а за ним с грохотом и другой. Мост исчез. Не один десяток лет служил он аулу. И вот теперь его нет, а аул разрезан на две половины.
К Жамилят подбежал подросток лет четырнадцати и, выпалил:
— Жамилят Хамитовна, тебя председатель сельсовета зовет!
— А где он?
— Вон там, — паренек показал рукой в сторону каменного забора, возле которого толпились люди.
Жамилят подошла.
— Хорошо, что ты тут, — сказал председатель сельсовета Оюс Кульбаев, высокий, плотный человек, в черной бурке и черной папахе, когда увидал Жамилят. — Надо немедленно организовать людей. Никакой пользы от суетливой беготни не будет. Река бунтует, от нее можно ждать всяческих каверз. На том берегу она снесла два дома. Но если на этом берегу она смоет дамбы, под угрозой окажется целый квартал. Уже звонили в райцентр. Оттуда обещали помочь. Скоро прибудут машины, люди. Но до их приезда надо кое-что успеть сделать самим. Надо свезти сода все сапетки[24], какие есть в колхозе и у колхозников, пригнать трактора и машины... Надо торопиться. Через полчаса темнеть начнет. Надо торопиться!
Вскоре дамбы, сдерживающие реку, стали похожи на муравейники: отовсюду стекались автомашины, тракторы, спешили люди с лопатами, ломами.
Битва с рекой была трудной.
То в одном, то в другом месте она подмывала дамбы. В угрожающие прорывом места укладывались сапетки, заполненные камнями, рубили растущие неподалеку тополя, ольху, иву, укладывали деревья вдоль берега, сыпали на них камни. Усталые, насквозь промокшие люди работали до полуночи, когда наконец река поняла, что ей не сладить с упорством человека. Рыча и огрызаясь, она бросилась на желтые скалы, но те молча приняли ее удары, им была не страшна ее ярость.
К Жамилят подошел Харун.
— Как отец?
— Уже дома. Не опасно.
— Что теперь творится на пастбищах? — озадаченно проговорил он. — С ними
