Эта жестокая грация - Эмили Тьед

Потому что не хочу причинять боль… о-о-ох.

Финестра сжала его голову в захвате – она надеялась, что это так называется, – и стискивала до тех пор, пока его лицо не приобрело тревожный красный оттенок. Он несколько раз хлопнул по полу, а затем и по ее руке.

– О, извини! – Алесса отпустила его с радостной улыбкой. – Забыла про сигнал.

Положив голову ей на колени, Данте захрипел.

– Поздравляю. Ты победила. Благодаря моим навыкам. Так что на самом деле победил я.

Она приоткрыла рот, чтобы опровергнуть его утверждение, но подлый мерзавец начал действовать, уложив ее на спину с помощью абсурдно сложного маневра, который ей придется попросить его продемонстрировать позже.

Оседлав ее бедра, он поднял ее руки над головой и улыбнулся.

– Попалась.

Кто-то взвизгнул.

Они повернули головы в сторону дверного проема, где с разинутыми ртами стояли Фонте, пришедшие в ужас при виде своей спасительницы, прижатой к земле телохранителем.

Калеб схватил со стены четырехсотлетний меч и направил его на Данте.

– Отпусти Финестру, или я тебя убью.

Тридцать три

Bocca chiusa non prende mosche.

В закрытый рот мухи не залетают.

Дней до Диворандо: 16

Данте выпустил запястья Алессы, как будто это было самой большой проблемой в их нынешнем положении, – и они вскочили на ноги.

– Я… он… мы споткнулись, – сказала она.

Калеб чуть опустил меч.

– Он не пытается тебя убить?

– Нет. Точно нет, – ответила она. Забота Калеба согрела бы ее сердце, если бы он не собирался убить Данте. – Мы просто, эм, упали.

– Серьезно? – усомнилась Камария. – Вы споткнулись. И упали в такую позу.

Саида зажала рот рукой, но не успела сдержать пронзительный писк.

Камария закатила глаза.

– Ты слишком долго прожила без родителей, если думаешь, что в это кто-то поверит.

– Ты прикасалась к нему, – напомнила Нина. – И он улыбался.

Вероятно, она хотела вложить в свои слова иной смысл, но прозвучало угрожающе.

Саида вытирала текущие от смеха слезы – вся ситуация, по всей видимости, забавляла только ее. Нина выглядела так, словно ей отвесили пощечину, Йозеф возмущался, как случайно забредший в женские бани храмовый монах, а Калеб по-прежнему бесился.

– Почему ты прикасалась к нему? – спросил Калеб. – И почему ему нравилось?

Алесса задвигала губами, но на ум не пришло ничего гениального.

– Это была гримаса боли.

– Я видела нечто другое, – сообщила Нина.

– Он боец. Крепкий орешек. – Полуправда.

Похоже, это их не утешило. Пришло время для чего-то приближенного к истине.

– Данте помогал мне практиковаться с силой.

– Почему? – потребовал Калеб.

Данте прочистил горло.

– Любая жертва во благо спасения Саверио. Богиня зовет, я отвечаю.

Алесса незаметно наступила ему на ногу.

Нина сузила глаза.

– Не знала, что ты настолько набожный.

– Что важнее – как? – поинтересовалась Камария, изучая Данте так, что даже Алессе стало не по себе. – У него нет дара.

– Нет, конечно, нет. – Финестра знала, что протестует слишком яростно, но не могла воздержаться. – Но я могу впитывать другие таланты, а он дает отклик по… болевым ощущениям. Как, хм-м, датчик боли.

Нина склонила голову набок.

– Я думала, что для обычного человека прикосновение Финестры еще опаснее. Это действительно благородная жертва.

– Достойно с твоей стороны. – Калеб положил меч на землю. – Но ты все равно придурок.

Данте пробормотал что-то на древнем языке, и Алесса лучезарно улыбнулась.

– Ладно, раз мы разобрались с этим, надеюсь, что мы все согласимся хранить это в тайне. Я имею в виду, это немного неблагочестиво, но, эй, пригодится любая помощь, не так ли?

Она прикусила щеку в ожидании, но неохотное согласие на их лицах не обратилось снова в гнев.

– Мы пришли пригласить вас присоединиться к нашей игре, – произнесла Нина, и ее голос звучал жестче обычного.

– О, – выдавила Алесса, на мгновение сбитая с толку. – И передумали?

Камария закатила глаза.

– Нет. В смысле кого здесь не ловили во время… э-э, тренировки, м?

Щеки Алессы вспыхнули.

– Я… благодарю вас. Мы с радостью принимаем приглашение.

Йозеф блестяще играл в карты, но ему жутко не везло. Обладая почти мистической способностью запоминать, кто какую карту взял, и соответствующим образом выстраивать стратегию, он выиграл первые три партии. После каждой победы он садился все прямее, не в силах скрыть своего восторга, но дулся с тех пор, как Калеб вытащил свою лучшую карту. Нина, с другой стороны, играла ужасно, но болела за всех, независимо от того, в какой команде находился человек и не побеждал ли он за ее счет.

Калеб бросил кости.

– Перестань так радоваться, когда я побеждаю тебя, Нина. Ты лишаешь меня удовольствия.

Нина расправила юбки с озорной улыбкой.

– Поэтому я так и делаю.

– Сдаюсь, – заявила Саида, тяжело вздохнув. – Йозеф украл все мои лучшие карты. Снова.

Алесса из колоды карт выбрала одну с изображением Кролло и добавила в свою руку, а затем глянула через плечо на Данте, который отказался играть под предлогом службы. Он вытянул шею, чтобы увидеть ее карты, а затем потер нос двумя пальцами и многозначительно посмотрел на Калеба.

Алесса деликатно прочистила горло.

– Полагаю, теперь моя очередь, Калеб. Не твоя. И, прежде чем откроюсь, я хочу украсть карту.

Калеб заворчал, но бросил карту, о которой шла речь, через стол.

– Ты сказала, что никогда не играла. Как у тебя получается?

Алесса прикусила губу, выкладывая на стол карточки Богини и Кролло.

– Благодаря благословению богов.

Данте переступил с ноги на ногу.

Калеб сощурился.

– Минуточку. Вы двое в сговоре?

Саида застонала.

– Ты не можешь называть всех жуликами только потому, что проигрываешь, Калеб.

– Я не обвиняю всех, только Финестру.

– Возможно, тебе стоит записать рецепт, вместо того чтобы вести себя как жалкий неудачник. Я все еще жду твой вклад в мой проект.

Калеб скорчился.

– Сказал же, что не умею печь. Десерты сами появляются в моем доме, а я не задаю вопросов.

Молодая женщина в фартуке постучала в дверь.

– Прошу прощения, но у леди сработал таймер.

– О, – выдохнула Саида. – Моя розоголла[23] закончила остывать!

Саида, очевидно, очаровала кухонный персонал и пробралась на кухню, чтобы приготовить десерт. Она вернулась через минуту с большой кастрюлей, и, когда начала раскладывать белые шарики по блюдцам, комната наполнилась ароматами молока и сахара.

– Решила, что нам не помешает угощение.

Калеб заворчал.

– Гениальный отвлекающий маневр, лишь бы заглянуть в наши карты.

– Чей это рецепт, Саида? – Йозеф направился помочь Саиде передать тарелки и толкнул стул Калеба с подозрительно невинным выражением лица.

Саида ухмыльнулась.

– Моей семьи. Вкусно, правда?

Очень вкусно. Сладко и слегка тягуче, с легким намеком на что-то цветочное.

– В них розовая вода? – спросила Алесса.

– А ты молодец. – Саида выглядела впечатленной. – Данте, у тебя есть какие-нибудь особые семейные рецепты, которыми ты хотел бы поделиться?

На лице Данте промелькнуло несколько различных эмоций, прежде чем он покачал головой.

– Встань. – Камария жестом предложила Калебу поменяться с ней местами, чтобы сесть рядом с Алессой.

– Клянусь, Камария, – возмущался Калеб. – Прикоснешься к моим картам, и я заберу твой выигрыш.

– Взрослый ребенок, – парировала Камария.

Пока Йозеф объяснял механику подсчета карт и божился, что никогда не будет жульничать, потому что у него есть принципы, Камария наклонилась к Алессе.

– Нина, может быть, и доверчивая,